Комната с видом на огни - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 14

— А что? Аня? Нюся? Нюта? Пожалуй, мне больше нравится Нюра. Сойдет?

— Ладно. Тогда ты будешь Дима.

— Приятные воспоминания о каком-нибудь юном возлюбленном? — усмехнулся Ленский.

— Эту тему мы уже закрыли пунктом первым.

— Я могу задавать вопросы, а ты обязана на них отвечать. Кстати, это и есть пункт второй. Так кто такой Дима? Твоего сбежавшего мужа зовут не так.

— Ревнуешь?

— А кто ты мне есть, чтобы я тебя ревновал?

— Так ты на Диму согласен или нет?

— Пока, — коротко ответил он.

— Ох, чувствую, что сбегу еще до того момента, когда кончится срок всех этих твоих «пока», — Анна немного выпила и почувствовала, что злой язык ее развязался.

— Посмотрим.

— Ладно, Дима, я наелась, спасибо огромное, а теперь рассказывай, что ты от меня хочешь?

— Прямая ты женщина, Нюра, не удивляюсь, что у тебя с мужиками не складывается. Ладно, если так желаешь откровенности, пожалуйста: мне нужна женщина.

— Ага! Все-таки нужна?

— Знаешь, скучно одному в таких-то хоромах и потом, я все-таки мужчина, не старик еще, если ты это успела заметить.

— А жена?

— Была. Не дождалась, пока разбогатею, сбежала к другому. Давно это было, у меня уже внук есть, а жену тот другой давно бросил.

— Что ж обратно не пустил?

— Зачем? Я ей даю все, что она просит, сыну тоже, теперь еще и внуку, только женщин я после этого сначала проверяю, прежде чем решиться на серьезные долгосрочные отношения.

— Как меня?

— Лучше наверняка знать, с кем имеешь дело. — Ленский взял щипцы и, нагнувшись к камину, поворошил горевшие дрова. Посыпались икры. Он явно любовался пламенем, и Анна подумала: «На меня бы так хоть разок посмотрел, и я бы не стала раздумывать, оставаться здесь или нет».

Вслух же сказала:

— Я не верю, что ты в меня влюбился с первого взгляда.

Он распрямился, бросил щипцы и откровенно рассмеялся:

— А кто тут говорит про любовь? Просто ты мне подходишь. У нас много общего, гораздо больше, чем ты думаешь, потом, ты молодая, интересная, неглупая, со вкусом. Мне нужна хозяйка дома, любовница, кто там еще? К тому же раз ты баба умная, то сможешь развлечь себя, пока я занимаюсь делами. Книги, преподаватели, курсы какие захочешь — все это у тебя будет.

— С чего ты взял, что именно это меня заинтересует?

— Не тряпками же тебя покупать? Пошло, Нюра. Ты женщина другого класса, это я понял с первого же взгляда.

— Я люблю красивые вещи.

— Пожалуйста. Можешь сколько хочешь ходить по магазинам. Тоже развлечение. Хотя, если мы сойдемся, я предпочел бы, чтобы ты мне помогала в делах.

— Чем ты занимаешься?

— Я банкир, крупный банкир. Президент мною же созданного банка.

— Что я в этом понимаю?

— Ничего, так же, как и во всем остальном, но это тебе никогда не мешало. Не хочешь, найдешь себе другое дело. Тебе необходимо дело. Поэтому я тебя и выбрал. Мне не нужна просто постельная принадлежность, к тому же у тебя с сексом проблемы, ты будешь мне верна. Не думаю, что тебя потянет в чужую постель.

— А если все-таки потянет?

— Значит, мы друг в друге ошиблись.

— Мне все это не нравится.

— Аргумент?

— Я тебя не люблю.

Он расхохотался:

— Ну насмешила, умница ты моя! А как же Селин?

— Пусть. Это уже прошло. Я понимаю, что миллионы женщин ложатся в постель без любви, что они совершенно спокойно себя продают, что это везде и повсюду. Пусть. Другие могут — я не могу. Попробовала. Мне противно. Без любви просто противно.

— Ну, во-первых, это действительно смешно. Во-вторых, один опыт — это еще не опыт, в-третьих, главное — привычка. Кстати, о привычке: я понимаю, что такой женщине, как ты, нелегко лечь в постель с немолодым, некрасивым и абсолютно бездарным в этих делах мужчиной. Не перебивай, я отлично знаю, что бурную страсть в молодой дамочке пробудить не способен. Каким-нибудь молодым смазливым кобельком ты бы сразу прельстилась, и не надо так обиженно моргать. Я сразу хочу предупредить о том, что тебя ждет. Оргазм ты вряд ли испытаешь, даже если мы оба зададимся этой целью. Твой Селин тебя просто сломал, он неумный человек. Но когда-нибудь это пройдет. Поживем, притремся друг к другу, поужинаем вместе раз этак десять, поговорим о том о сем, глядишь, тебе самой захочется посетить мою спальню. Дверь я тебе уже показал.

— Сколько времени ты мне даешь?

— Ох, как жестко, Нюра. Слишком уж прямолинейно.

— Я хочу знать, сколько ты будешь терпеть мое «не хочу»? Неделю, месяц, два дня?

Он задумался, сжав в ниточку и без того почти невидимые губы. Анна даже не могла себе представить, что когда-нибудь сможет добровольно его поцеловать. Ленский, видимо, понял ход ее мыслей и сказал:

— Месяц, пожалуй. Я банкир, а не менестрель, цель жизни которого — распевать серенады под окнами прекрасной дамы. Я не буду тебя добиваться.

— Потом?

— Можешь вернуться за прилавок к своим мониторам. Они тебе небось ночами снятся, — хмыкнул Ленский.

— Что я получу?

— Ничего. С какой стати я за месяц твоего бесполезного присутствия в своем доме должен выплачивать компенсацию?

— Значит, потеряв работу, которая кормила мою семью, я могу ничего не получить взамен? — Анна внимательно посмотрела на него.

— Если не примешь мои условия.

— Ты предлагаешь мне снова врать и притворяться. Что ж, я могу хоть сейчас сказать, что ты мне безумно нравишься. Что я всю жизнь только о тебе и мечтала. Что…

— Не надо. Мне бесполезно врать. Тем более тебе. Я гораздо старше, опытнее и мудрее. Поэтому отправляйся-ка ты, милая, спать. Для первого раза хватит.

— Можно? Одной?

— Спокойной ночи. Да, и не зли меня слишком уж, я нервный.

— Бай-бай! — Она выскользнула из кресла и сделала Ленскому ручкой.

«Если бы и в самом деле существовал дьявол, я бы подумала, что это ты», — мысленно сказала ему Анна на прощанье. Ленский ее, естественно, не услышал.

С неделю Анна присматривалась к Ленскому, а он, похоже, присматривался к ней. Они каждый день ужинали вместе, беседовали за столом на общие темы, иногда обменивались язвительными репликами, и Ленский пытался ее слегка разозлить. Но потом отступал, Анна же никак не могла понять, нравится ей все это или нет, и какие чувства она испытывает к этому человеку. Бесспорно было только одно: он ей интересен. Ленский даже не пытался ухаживать за ней: объявил условия сделки и целиком погрузился в работу, ожидая результата. Анна не получала ни дорогих подарков, ни больших денег, только на карманные расходы и на минимум самых необходимых вещей в своем гардеробе. Окружение Ленского относилось к ней пока безразлично, как к человеку, чье положение в доме еще не определено. Видимо, таковы были инструкции хозяина.

Она бесцельно слонялась по дому, разглядывала картины, часами сидела у бассейна, ежась от холодного осеннего ветра и лениво бросая камешки в стоячую воду. Была середина октября, лучшая осенняя пора уже миновала, золото листвы все больше и больше покрывалось ржавчиной, потом, опадая, словно превращалось в бесполезный металлолом, который мешками оттаскивал на свалку садовник.

«А может, он за мной приглядывает? Может, это и не садовник вовсе, а очередной детектив, за пазухой у которого пистолет, а в кармане инструкции пристрелить меня в случае любого неверного шага? Не похож этот человек на садовника. Ну и пусть. Пусть». — И Анна, вздохнув, кидала в воду очередной камешек. Ленский с утра уезжал в свой банк, ее кормили и не докучали вниманием. Она могла бродить, где захочет. Все делали вид, что слишком заняты своими делами, никто с Анной не разговаривал, да она и не искала общения.

От безделья и скуки к ней вернулись прежние мысли о несчастной, загубленной жизни. Целыми днями Анна вспоминала, как предали ее друзья, сбежал муж, обманула лучшая подруга. Время не собиралось лечить старые раны: Анна могла утопиться в шампанском и обвешаться бриллиантами, как новогодняя елка огнями, но лечь в постель ей хотелось только с мерзавцем Ваней Панковым. Это ее бесило, она тосковала, особенно больно было думать, что эти люди о ней и не вспоминают, живут себе, наслаждаются жизнью, угрызений совести не испытывают. Ей вдруг захотелось доказать… Кому и что? Неважно, но обязательно доказать. И она решилась. В конце концов Ленский оказался прав: он всегда оказывался прав, этот умный, уже поживший и через многое прошедший человек. Анна привыкла видеть каждый день его лицо и уже не замечала изъяны его внешности, привыкла вечерами садиться рядом с ним в кресло перед камином, пить ледяное шампанское и слушать его иронические замечания. И она надеялась, что со временем так же привыкнет каждый вечер ложиться с ним в одну постель.