100 знаменитых евреев - Рудычева Ирина Анатольевна - Страница 29

Волчек – одна из тех немногих театральных режиссеров, которых узнают на улицах. Взрослые всех поколений смотрели фильм с ее участием «Осенний марафон», а дети – «Красную Шапочку», где Волчек сыграла Волчицу. Роли не очень большие, но Волчек, актриса широчайшего диапазона, всегда могла даже незначительную эпизодическую роль возвести до уровня символа. Сама же она вспоминать о своей «актерской составляющей» не желает категорически. «Все! Победила до конца, нет во мне актерского сознания! И никакой борьбы не было, я ничего для этого не делала. Так сложилось. Когда мне сейчас говорят: “Сыграйте эту роль, она прямо для вас!” – я удивляюсь: какие идиоты, да я этих ролей играю в год по сто штук. Каждую роль, которую играют артисты в моих спектаклях, я играю с ними. Так я работаю, в этом моя природа режиссерская…. Может быть, поэтому у меня актерство не осталось занозой», – говорит Волчек.

Всю свою жизнь она посвятила театру, на семью времени у нее почти не хватало. «Всей моей жизнью я подвела себя к тому, что семья для меня стала невозможной. Это естественное состояние человека, который продался в рабство театру. Театр перемолол меня в своей мясорубке настолько, что соединить его с чем-то еще было бы неестественно. И это было предопределено мне судьбой, я в этом убеждена». Первый муж Г. Волчек, гениальный, стихийно одаренный актер Е. Евстигнеев – отдельная глава ее воспоминаний: «Он был славный человек, Женя. Необычайный талант, стихия, человек-планета. Когда я, девочка из благополучной профессорской семьи, сказала, что выхожу за него замуж и привела в дом, грянул гром. На фоне моих преуспевающих ухажеров из МГИМо человек в лиловом бостоновом костюме, справленном на вырост, с длинными рукавами, в трикотажной рубашке-бобочке и крепдешиновом галстуке поверх нее, смотрелся невероятно. У него был один длинный ноготь на мизинце, выражавший его представления о шике и интеллигентности… Так в его понимании должен был выглядеть настоящий столичный лев». Вопреки всеобщему мнению Галина вышла за Евстигнеева замуж. Они часто работали вместе, как актер и режиссер, сделали множество ролей. У Евстигнеева всегда было много поклонниц, и однажды Волчек, услышав очередные сплетни о новом увлечении своего мужа, не выдержала и подала на развод. «Я не умею быть второй. И даже первой не умею. Только единственной, – говорит актриса. – У нас были удивительно теплые с Женей отношения. Через, наверное, 25 лет, как мы с ним расстались, незадолго уже до смерти, он вдруг стал мне говорить, как я ему жизнь разрушила, какая я максималистка. И что со своим максимализмом не могла простить что-то, а должна была».

Вторым ее мужем стал М. Абелев, профессор строительного вуза. Сам он говорит о своем браке с актрисой так: «Я прожил с ней десять почти лет, и эти все десять лет были совершенно разные. Трудно было знать, что тебя ждет. Галя многослойная, она большая. Как кочан капусты – один листочек, другой листочек. Все видят только верхнюю пару листков, и, только прожив с ней много лет, можно понять, насколько это большая и интересная личность. Она очень женщина, во всем, в пластике, в разговоре, в том, как она одевается. Яне знаю, почему мы с Галиной расстались. Наверное, наступил такой период, когда я как личность перестал ей быть интересным». О третьем гражданском муже Волчек известно немного. Говорят, он был человеком высокообразованным, занимал большой государственный пост. 10-летняя история их взаимоотношений закончилась разрывом.

Последние годы Галина Волчек живет одна, ее дом, ее семья – это «Современник». Когда Волчек спросили, что бы она пожелала своему театру, она ответила: «Только одного – чтобы “Современник” был живым до конца. Хочу, чтобы нашлись продолжатели и не позволили растащить театр по разным антрепризам. Для меня самым большим комплиментом было сказанное однажды Зиновием Гердтом: “Есть два места, где никогда не обманывают. Это Консерватория и “Современник”. Пожалуй, это самое ценное в нашем театре – то, что мы никогда не врали. Даже когда не могли сказать всю правду до конца, не обманывали никогда. Люди доверяют “Современнику”. И большей награды не надо».

Как истинного профессионала, Волчек волнует судьба не только родного «Современника», но и русского театра вообще. Увы, прогнозы ее ужасающие: «Сегодня театр – лишь одно из развлечений. С тех пор как в 16 лет попала в студию, я живу под аккомпанемент слов о театральном кризисе. Но его никогда не было. Это вам говорю я, человек, проживший в театре длинную жизнь. А вот сегодня кризис действительно наступил, причем очень глубокий. То, что сейчас происходит, – агонистические судороги. Театр гибнет. Это выражается во всем! В отношении к театру, в количестве вранья вокруг него. Антрепризы испортили зрителю вкус, растлили мозги… Театр умрет обязательно…Не “Современник”, а вообще театр, в том понимании, в котором мы его застали. Пройдет много времени, потраченного на всякую пустоту и ерунду, которую будут называть театром, а потом… на этом пепелище будет какой-нибудь художественный бунт, из которого родится настоящий театр… Однако каким он будет, я не знаю».

На протяжении долгих десятилетий Галина Волчек при своем твердом характере и мужской профессии вершит исконно женское дело – она хранит огонь в очаге, имя которому «Современник». Пламя горит порой неровно, то вспыхивая, то рассыпаясь искрами, но огонь не угасает. Его хранительница Галина Волчек – счастливый человек. Она счастлива, потому что у нее есть сын, были и есть друзья – Г. А. Товстоногов, А. Вайда, А. Миллер, В. Редгрейв. «Бог дал мне в друзья самую лучшую “человеческую коллекцию” в мире! Я умею ухаживать за своей коллекцией. Они мне нужны не тогда, когда мне это нужно, а когда это нужно им. Наверное, они это чувствуют», – говорит Волчек. Счастлива она и потому, что есть у нее «Современник», который по-прежнему любим зрителями. Когда Галина Борисовна встречается с людьми на улице, они говорят ей: «Дай вам Бог здоровья». Откуда они знают, что этой сильной и одновременно такой ранимой женщине так необходимы эти теплые пожелания? «Я ощущаю “доброе поле” вокруг себя и моего театра. Я всю жизнь прожила в Доме, который вместе со своими товарищами построила. Но моя судьба – трудная, – говорит Волчек. – Если начинаю вспоминать свои счастливые моменты, то понимаю, что не умела и не умею удержать их надолго. Ведь человек всегда бежит, летит за ощущением гармонии. И только ему кажется, что он ее ощутил, как она улетучивается. Но ощущения абсолютного счастья в моей жизни бывали. Рождение сына. Утро после премьеры в Хьюстоне, куда меня, первого советского режиссера, пригласили на постановку. В то утро я поняла, что такое победа. Или Бродвей. Издерганная нашей критикой, столько лет пытавшейся меня уничтожить, доказать, что я бездарь и загубила “Современник”, я приехала в Америку. Несмотря на великолепный прием нашего спектакля, ждала рецензий… Когда вышла положительная, я расплакалась. Расплакалась от счастья».

Счастливейшая из женщин, она не стоит на месте, продолжая бежать по жизни. И как признается с улыбкой сама: «Если бы не физическая одышка – бежала бы еще быстрее…» Ее жизнь – в постоянном движении, в процессе работы, в одном ритме с театром, который остается для нее самым дорогим. «Живу ради того, чтобы театр жил, в том числе и после меня, – говорит Галина Волчек. – Иначе зачем работать?»

ГЕЙНЕ ГЕНРИХ

Генрих Гейне соединял в себе две, казалось бы, противоположных стихии – лирическую и публицистическую. Он был проникновенным лирическим поэтом и в то же время журналистом, сатириком, обличавшим все пороки современного ему общества. Возможно, если бы он остался только «певцом любви», его жизнь не сложилась бы так драматически. Но Гейне был сыном своего времени, о котором сказал: «Над моей колыбелью играли последние лучи восемнадцатого и первое утро девятнадцатого века». Надо ли уточнять, что вся эта эпоха была озарена отблесками Великой французской революции, наложившей отпечаток на творчество всех европейских писателей и мыслителей.