Человек в системе - Веллер Михаил Иосифович - Страница 14

Но почему иногда по «скорой» привозят с малым интервалом два редких и похожих случая: хоть перитонит, хоть «падение с высоты», хоть «ножевое»? Врачи отлично знают, что мера совпадений здесь демонстративно превосходит среднюю вероятность.

Едем дальше. «Пришла беда – отворяй ворота». «Жизнь – полосатая: полоса черная – полоса белая». Почему?

Недоброй памяти 1986 год. Какое отношение имел взрыв Чернобыля к уморасслаблению капитанов и вахтенных штурманов «Нахимова» и «Васева»? И они вместе – к обрушению «Суворовым» поезда с моста себе на палубу и взрыву газа в распадке, сжегшему два пассажирских поезда при встрече там? Уж утечка газа из трубы там – ну почти совсем случайность! Почему они так густо сгруппировались во времени?..

Мы этого не знаем. Рационально не постигли. Наука тут пока не в курсе дела.

Мы можем говорить: «Система посыпалась!..», или «Разгильдяйство дает свои плоды!», или: «Раньше или позже что-то такое должно было случиться!». Оно так. Но почему – серией? полосой? кучкой?

Представим себе, что мы ничего не знаем о механизме землетрясений. Мы и так не много знаем, но – будто вообще ничего. И вот – толчок. И мудрые старики прорицают и велят: «Драпаем все быстро! Скоро еще тряханет!» Они не знают про наползание тектонических плит, про зону разлома и напряжения, про упругость сжатия и растяжение и скачкообразность смены напряжений. Они просто здесь давно живут и от предков знают, что первым толчком дело не обходится – это только начало. Выглядит их знание как провидение сверхъестественного.

Сверхъестественным выглядел массовый исход животных за часы до землетрясений. Стали больше знать – оказалось просто: инфразвук, низкочастотные колебания почвы как знак угрозы.

В объеме знаний и методов современной науки закон парных случаев выглядит курьезом, суеверием. Он не может быть воспроизведен в повторяемом опыте с известными исходными условиями и предсказуемым результатом. Не может? Значит – не наука!

Мы можем строить гипотезы. Пытаться моделировать ситуацию. Но отрицать явление потому, что мы не можем его объяснить – обычная обывательская тупость конформистской массы.

Теперь представьте себе стаю птиц – большую, густую, летящую. Представьте себе пулю, пущенную в стаю. Чем больше и гуще стая – тем больше птиц окажется на линии прицела. В очень жидкой стае легко промахнуться вообще, в густой – обязательно в какую-нибудь попадешь, очень густая – пуля сбивает две или даже три птицы. И – птицы в густой стае, не понимая сути явления, говорят о законе парных случаев: упала одна – и сейчас за ней упадет другая!

Примерно так работает случай.

Мы знаем о скачкообразном переходе среды из одного состояния в другое при накоплении внутренней энергии. Греется, греется, раз – и закипело! расплавилось! загорелось! взорвалось!

Любая среда оказывает сопротивление воздействию на нее. Грубо – система стремится к стабильному состоянию, будь это динамическое равновесие системы закрытой или открытой, имей динамический процесс положительный, отрицательный или нулевой баланс. При вмешательстве в эту систему – новому, внешнему, что-то меняющему фактору необходимо преодолеть инерцию стабильности системы. Самое примитивное сравнение на уровне ньютоновской механики: сдвинуть груз с места тяжелее, чем разгонять или тем более поддерживать в состоянии равномерного движения.

Действие, преодолевающее инерцию системы, почти всегда имеет избыточный запас энергии.

Чтобы что-то изменить в мире – нужно приложить усилий больше, чем минимально необходимо для этого свершения.

Ну, представьте, что вы протыкаете пальцем упругую оболочку шара. Когда вы ее проткнете – палец по инерции, храня в себе только что прилагаемое давление, пройдет дальше внутрь шара. И только потом, поскольку мышцы перестают быть напряжены, давление пальца сколько-то постепенно сбрасывается, и он останавливается. Проще некуда.

Парность случая – это инерция случая, нарушившего стабильность среды (процесса), куда он вторгся.

Вот пример простой. Лечим старенького немощного больного. От инфаркта. Откачали, вставили стенты, выправили давление, прописали антитромболики, – здоров. Через полгода умер от рака. Нет – вовремя оперировали, вылечили от рака. Через полгода отказали почки. Глупый врач говорит о случайностях и совпадениях. Нормальный врач говорит, что ресурс организма выработан и слабые места начали лететь одно за другим.

Если рассматривать всю совокупность материи и энергии в каком-то объеме как единую взаимосвязанную систему, подобную организму. То. При любом «сотрясении» могут «полететь» аналогичные слабые места, слабые узелочки этой системы. Это сотрясение, это воздействие передается по некоей однородной нити, связывающей однородные элементы. И получаются или две сломанные руки по «скорой», или два пятна на костюме, или два падения на ровном месте, и т. д.

Закон парных случаев есть подтверждение единой взаимосвязанности Бытия в локальной зоне в локальном времени.

Мы знаем больше, чем понимаем. Кто б сомневался.

Удача на одного

С таким названием был у меня когда-то рассказ в черновике. До сего дня я его так и не написал. Суть в том, что есть хороший и добрый человек. Сильный и умный. И к нему обращаются по разным вопросам: начальник кого-то зажимает, или зарплата маленькая, или жена изменяет, или болезнь одолевает. И он всем помогает. Бескорыстно и действенно. Вразумляет гада-начальника, устраивает друга на денежную работу, припугивает и возвращает в лоно добродетели гулящую жену и спасает больного редким лекарством.

Но только им всем не идет впрок его помощь. Тот, что примирился с начальником, являет свою профессиональную некомпетентность, запарывает задания и его гонят с работы за непригодность. Тот, что на денежной работе, спивается и проворовывается. Счастливый муж начинает сам ходить по бабам, а после становится импотентом. А выздоровевший больной попадает под машину. Их несчастья продолжаются и доходят до логического завершения, просто по иной линии развития.

Зато сам благодетель крепчает и поднимается после каждого благодеяния. Его приглашают на крупную должность в фирму, ему сваливается большое наследство, обалденная красавица добивается его любви, а собственная хвороба проходит без следа.

Он ведь этого не особо и хотел! Нет, он добивался благ и себе, но без надрыва, как-то спокойно, естественно. Как же так? Словно он отнимал у несчастных и забирал себе их долю. Словно кому уж должно везти – тому и везет. Словно любой контакт с ним вел к перемещению всего хорошего к нему, помимо людских воль и поступков. Вот как мощный магнит перетягивает себе опилки с маленьких.

Возникает какое-то объективное лицемерие. Меценат внешне – и хищник на некоем высшем уровне. Его надо шарахаться! Он приносит несчастье! Он как стервятник…

Типа евангельского: «Отнимется от неимущего и дастся имущему».

Что-то такое грустное и непостижимое. Интуитивно имеет смысл – и ирреально по конструкции.

…И вот берем больших людей в истории. Их взаимоотношения с близкими. И судьбы этих близких.

Есть редкие сволочи типа Пикассо или Чарли Чаплина. Которые буквально калечили жизнь своим детям, ревнуя их к успеху, самостоятельности, любимым людям. Или разминали в грязь своих жен, или пользовались ими.

Почему Эйнштейн держал семью в черном теле, как циничный диктатор? Почему Толстой поедом ел преданную ему с потрохами Софьюшку? Почему мерли ближние вокруг Александра, Цезаря, Наполеона?

Да, все слыхали, что природа отдыхает на детях гениев. А почему, собственно? С генами все в порядке, с интеллектуальным общением в семье тоже (если была семья). Ну, нетрудно сообразить, что гений – это прежде всего повышенная энергетика и сильный характер, и он вольно или автоматически подчиняет себе окружение и гнет под себя. А подчинение и гнет с детства не способствуют формированию гениев из его детей. Что безусловно плохо для них.