Высадка в зоне удара - Стрельцов Иван Захарович - Страница 10

Курить натощак было, конечно, вредной привычкой, но Козаченко считал, что именно вредные привычки придают остроту жизни. Но, как показывала практика спецслужб, как раз из-за вредных привычек и пагубных пристрастий попадаются семьдесят процентов вербуемых фигурантов. Одних губили пьянка и женщины, других карточный азарт, третьи попадались на страсти к особам своего пола или же к несовершеннолетним детишкам. Страх разоблачения своих грехов был куда сильнее страха измены Родине.

Владлен Козаченко также изменил Родине, госбезопасности, в которой служил, и своим товарищам. Но его никто не ловил на вредных или пагубных привычках, они не стоили и выеденного яйца. На предательство подполковник пошел совершенно осознанно и добровольно. В спецслужбах таких называют «инициативниками».

Причина предательства была как проста и банальна, так и необъятна, как Вселенная, и имя ей – Алчность…

Лет тридцать назад, когда маленький мальчик – пионер Владлен Козаченко решил для себя, что станет верным ленинцем, разведчиком-чекистом, как Максим Максимович Исаев (Штирлиц) или Александр Белов (Иоганн Вайс), скажи ему кто в то время, что впоследствии он станет предателем и изменником Родины, Владлен без раздумий дрался бы с обидчиком изо всех сил.

Но жизнь на то и жизнь, и, дослужившись со временем до подполковника госбезопасности, он добровольно выбрал стезю иуды.

В середине восьмидесятых годов лейтенант Козаченко с отличием окончил Высшую школу КГБ, толкового молодого офицера тут же определили в Московское управление государственной безопасности.

Время тогда было бурное. «Перестройка», «Гласность», «Кооперативное движение», ну а вместе с возрождающимся НЭПом неожиданно возникло совершенно новое для Советского Союза явление – такое, как организованная преступность, где сплетались воедино интересы коррумпированных чиновников и профессионального криминалитета.

Методов борьбы с подобной напастью не было ни у милиции, ни у смежников из КГБ. Приходилось в срочном порядке создавать новые структуры, занимавшиеся отслеживанием группировок организованной преступности и внедрением в их ряды своей агентуры.

В такое подразделение и попал Владлен Козаченко, вместо формы с синей окантовкой или строгого делового костюма пришлось ему облачаться в спортивный костюм и кроссовки. Обвешиваться золотыми цепями, «гайками»[5] и ботать по фене.[6]

Выявляя уголовные сообщества – большей частью мелкие банды гастролеров, наведывающиеся в столицу, – Козаченко спокойно пережил события августа девяносто первого и девяносто третьего годов, при этом регулярно поднимаясь по карьерной лестнице, и даже получил несколько правительственных наград. Пережив политические катаклизмы, приватизацию, Россия семимильными шагами вступила в дикий капитализм.

Теперь, как поганки после грибного дождя, начали расти и развиваться олигархи. Люди, близкие к власти, умудрялись заглатывать огромные жирные куски российской экономики, в считаные месяцы превращаясь в миллионеров, а затем и миллиардеров, вывозя эти самые миллиарды за рубеж.

Госбезопасность, перетерпевшая несколько сложнейших реорганизаций, потеряла большую массу профессионалов высокого класса и теперь напоминала человека после продолжительной болезни. Но, несмотря ни на что, ФСБ продолжала выявлять шпионов, бороться с терроризмом и организованной преступностью, а заодно отслеживать недавно возникшую аристократию – олигархов.

Старшему оперуполномоченному Козаченко УРПО[7] вместе с его бригадой было поручено отслеживать миллиардера Сосновского. Даже легенду подобрали отличную. Самуил Аронович к тому времени занимал пост в администрации президента, и на тот момент ему была положена охрана. Вот под видом охраны к нему и внедрилась группа Козаченко.

Три года подполковник обеспечивал безопасность Самуила Сосновского. Три года он изо дня в день наблюдал за жизнью этого человека. Именно тогда он узнал о том, что можно есть и пить из золотой посуды, ездить на элитных автомобилях и каждый день менять самых красивых женщин, которые млеют от одной только мысли, что на нее пал выбор. Все это обеспечивали олигарху деньги, огромные капиталы – и те, что лежали на счетах западных банков, и те, что привозили в своих вещмешках угрюмые, бородатые горцы. Деньги обеспечивали Сосновскому рай на земле, и Владлен, позабыв о своих детских идеалах, сделал выбор в сторону денег.

Ближайшим вечером, когда Самуил Аронович отдыхал на загородной даче, подполковник еще раз проверил линейным локатором возможность установки «жучков» кем-нибудь из особо рьяных подчиненных. Ничего подобного не обнаружил, начальство опытному сыскарю верило безгранично.

После этого Владлен решительно вошел в кабинет своего подопечного. Олигарх сидел за письменным столом, нацепив на кончик носа небольшие очки с выпуклыми линзами, и внимательно наблюдал за монитором своего ноутбука.

Глянув поверх очков на начальника охраны, Сосновский коротко поинтересовался:

– Что-то случилось?

– Да, – охрипшим голосом ответил подполковник, всегда трудно пересечь незримую линию, отделяющую служебный долг от предательства. – Над вами стремительно сгущаются тучи, и в скором времени будет поздно думать о зонте.

– Н-да, все течет, все изменяется, – задумчиво произнес Сосновский. Он выключил компьютер и опустил плоский монитор на клавиатуру. Пристально посмотрел на Козаченко и произнес: – Эпоха старого царя идет к закату. Восходит эпоха молодого императора, и без перетасовки никак не обойтись. И, как это было уже не раз, вторые придут на смену первым, чтобы их предать анафеме.

Подполковник во время этого философского монолога не проронил ни слова, мысленно содрогаясь от мысли, что миллиардер откажется от его услуг. В этом случае остается только одно – стреляться, а еще лучше – застрелить самого олигарха, как свидетеля его добровольного предательства.

– Сколько у меня осталось времени? – продолжая смотреть на чекиста поверх очков, спросил Сосновский.

– Неделя, может быть, дней десять, – ответил Владлен, немного подумав, добавил: – Но в любом случае за границу вас не выпустят.

– Не выпустят, – эхом вторил магнат, зрачки его глаз поднялись к потолку, он что-то быстро соображал и уже через минуту снова вперил взгляд в чекиста. – Как я понимаю, вы обратились ко мне не из-за душевных переживаний. – Характеру Сосновского претили пустые словосплетения, в делах он предпочитал конкретику. – Меня обложили как волка со всех сторон. Но я не волк, человек, причем весьма не глупый человек, и знаю – чтобы организовать брешь, необходимо найти увесистый таран, чтобы пустить его напролом. Если вы согласитесь стать этим самым тараном, то я вас обеспечу до старости ваших правнуков. Ведь весь наш сегодняшний разговор затеян именно из-за денег. Не так ли?

– Именно, – утвердительно кивнул Козаченко, теперь, когда все точки и акценты были расставлены, говорить подполковнику стало значительно легче. – Конечно же во главе угла стоят деньги. Только в вашем предложении есть один небольшой, но значительный нюанс. Трудно распоряжаться деньгами, когда придется сидеть по статье «за государственную измену» лет пятнадцать-двадцать.

– Это всего лишь детали, – уверенно отрезал олигарх, – которые можно решить. Время еще есть…

Через пять дней оперативная группа во главе со старшим оперуполномоченным подполковником Козаченко приехала на радиостанцию «Эхо России», где уже была собрана огромная толпа журналистов.

Пресс-конференция получилась на славу – пятеро мужчин, четверо из которых сидели в черных вязаных масках, сообщили, что они являются офицерами ФСБ управления УРПО, которые несколько лет занимались разработкой богатейших людей страны. А теперь от своего руководства получили приказ на физическое устранение ряда лиц во главе с магнатом Сосновским Самуилом Ароновичем.