Высший Дерини - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 38

— Мы лишь сделали то, что надо было сделать, Ваше Преосвященство.

Если бы не было серьезных оснований, мы бы никогда не пошли на это.

— Если были серьезные причины, вы должны их сообщить. Мы с Кардиелем приложили много сил, чтобы подготовить дело, и должны знать обо всем. Мы не можем позволить, чтобы вы вдвоем принимали критические решения без нашего участия.

Морган с трудом обуздал свой темперамент.

— Вы обо всем узнали бы в свое время, милорд, но принять решение следовало нам. Если бы вы были Дерини, вы бы поняли нас.

— Я? — воскликнул Арлиан.

Его глаза подернулись дымкой. Он резко отвернулся и сложил руки ладонями вместе.

Морган бросил взгляд на Дункана. При этом он обратил внимание на Кардиеля: растерянный и бледный, тот не спускал глаз с Арлиана.

Прежде чем Морган успел осознать странную реакцию Кардиеля, Арлиан обернулся, двумя длинными шагами приблизился к нему и встал, пристально глядя ему в глаза.

— Отлично, Аларик. Я не хотел говорить тебе, но, по-видимому, время пришло. Ты же не думаешь, что вы с Дунканом единственные Дерини на свете?

— Единственные… — Морган застыл, внезапно поняв причину странной реакции Кардиеля. — Вы… — прошептал он.

Арлиан кивнул.

— Правильно. Я тоже Дерини. А теперь расскажи мне, почему я не могу понять, что вы делали сегодня вечером?

Морган безмолвствовал. В изумлении качая головой, он отступал, пока не наткнулся на стул. Тогда он медленно опустился на него, не отрывая глаз от епископа-Дерини.

Дункан же смотрел на епископа и легонько покачивал головой, вспоминая все странные и любопытные события, которым раньше у него не было объяснений, а теперь все они складывались в определенную картину.

Кардиель молчал.

Арлиан с легкой улыбкой отвернулся от всех и стал снимать свою церемониальную одежду, краешком глаза наблюдая за присутствующими.

— Ну что, вам нечего сказать? Дункан, ты, должно быть, что-то подозревал. Как ты считаешь, я хороший актер?

Дункан покачал головой и, заговорив, постарался скрыть горечь в голосе:

— Вы лучший актер из всех, кого я видел. Я по опыту знаю, как трудно жить во лжи, хранить тайну. Но скажите мне, как вы себя чувствовали, когда народ вашей собственной расы страдал и умирал, а вы не пытались оказать ему помощь? Вы ведь занимали такое положение, что могли помочь, Арлиан. Но вы ничего не сделали.

Арлиан опустил глаза, снял с шеи епитрахиль и коснулся ею губ, прежде чем ответить.

— Я делал, что мог, Дункан. Может быть, мог и больше. Но ведь Дерини-священник — это не просто, и ты с этим согласишься. Ты знаешь, мы с тобой единственные за несколько веков Дерини, которые получили сан священника. Я не хотел и не мог рисковать своим положением, ведь передо мной стояла более высокая цель. Ты можешь понять это?

Дункан молчал, и Арлиан положил руку ему на плечо.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Дункан, но ведь такое положение не вечно.

— Может быть, вы и правы, Арлиан. Не знаю.

Вздохнув, Арлиан посмотрел на Моргана, который сидел неподвижно. Морган, выслушав разговор двух священников, теперь смотрел на епископа почти с ненавистью. Арлиан это понял и подошел к нему.

— Ты не можешь довериться мне, Морган? Я знаю, что твой путь не был легким. У нас, священников, нет монополии на сожаление.

— Почему я должен доверять вам? — сказал Морган. — Вы обманули нас один раз — почему бы не обманывать и дальше? Как вы нас можете убедить, что не замышляете предательства?

— Только поклясться, — улыбнулся Арлиан. — О нет, не кипятись. Есть еще один способ. Я могу тебе показать, что ты можешь верить мне, если не боишься. Ты будешь очень удивлен тем, что увидишь.

— Вы имеете в виду — проникнуть в мой разум? — спросил Морган.

— Нет. Ты должен проникнуть в мой. Попытайся.

Морган был в некотором замешательстве, но Арлиан опустился на колени возле его кресла и положил руку на подлокотник.

Между ними не было физического контакта, а Морган был уверен, что без этого не прочитать мыслей, но Арлиан, по-видимому, не считал такое условие необходимым.

Осторожно Морган попытался прозондировать мозг Арлиана — и внезапно оказался там, внутри. Он без усилий скользил по обширным камерам, где размещались блоки памяти епископа. Он увидел Арлиана — студента семинарии, увидел его на первой службе, затем в зале Курии в марте, когда тот выступил против Интердикта. Сколько же тут было такого, чего он не предполагал увидеть!

Закончив обследование, Морган дружелюбно посмотрел на Арлиана. Тот, улыбаясь, продолжал снимать одежды. Наконец, он остался в своей обычной пурпурной мантии и плаще и только после этого встретился взглядом с Морганом. Он был спокоен и вел себя так, словно ничего не произошло.

— Ну, мы идем? — спросил он, направляясь к двери и откидывая засов.

Морган кивнул и поднялся на ноги. Дункан и Кардиель молча последовали за ними.

— А по дороге ты нам расскажешь, что же произошло в соборе во время литургии, — добавил Арлиан, раскинув руки, как будто хотел заключить всех троих в дружеские объятия. — После этого нам всем надо хорошо отдохнуть. Мы выступаем завтра на рассвете. Нельзя заставлять ждать короля Келсона.

Через два дня Келсон получил прощение от епископов в Дель Шайе. Он преклонил колени перед ними во время официальной церемонии, был очищен от обвинений в ереси и возвращен в лоно Церкви.

А еще через два дня они были уже у ворот Корота.

Как ни странно, но Келсон, казалось, не был удивлен тем, что Арлиан — Дерини. С той минуты, как Морган, Дункан и восставшие епископы присоединились к нему, Келсон почувствовал уверенность, что что-то коренным образом изменилось.

Кроме Кардиеля, никто из епископов не знал об изменившемся статусе Арлиана, и тем не менее они стали обращаться к нему так, словно чувствовали ту силу, которая исходила от него. Келсон, который долго обучался внимательности в наблюдениях и замечал малейшие нюансы в движениях и речи, сразу заметил особое отношение Моргана и Дункана к Арлиану, но, несмотря на то, что долго знал обоих, не мог объяснить причину этого. Вскоре Арлиан открылся Келсону в том, что он Дерини, и сделал это между прочим, как будто сообщал давно известный факт. И Келсон принял это как должное.

Так что когда королевская армия появилась перед Коротом, в ее рядах было четыре Дерини — а это уже целая команда.

Келсон остановился на высоком холме и смотрел, как его армия занимает позиции вокруг занятого врагами города Корота.

По пути они столкнулись с несколькими отрядами повстанцев, поэтому неприятелю о них стало известно задолго до приближения к городу.

Обширная долина перед городом, которую обозревал Келсон, была пуста, и только ветер гулял по ней. Волнующиеся травы создавали впечатление раскинувшегося перед ним океана. А на юго-востоке открывалась ширь настоящего океана, который спрятавшееся в тумане солнце окрашивало в серебристо-зеленый цвет. В воздухе стоял острый запах соли, гниющих водорослей, сдобренный дымом городских кухонь.

Келсон долго смотрел на белые стены замка, на пустынную долину и песчаные дюны.

В долине уже располагались передовые отряды его армии. На северо-западе развевались на пиках фиолетовые знамена армии Кардиеля.

Вскоре показались и пешие солдаты, вооруженные высокими острыми щитами. Они медленно поднимались на возвышенность.

На левом фланге среди дюн занимали позицию лучники Нигеля. Их передвижение сопровождалось барабанным боем сотен барабанщиков, одетых в роскошную фиолетово-зеленую форму. Они отбивали четкий ритм марша, высоко поднимая над головами свои палочки.

При каждом лучнике находился пеший солдат с копьем и щитом. В обязанности солдата входила защита лучника от града вражеских стрел.

Все воины корпуса лучников шли в кожаных шляпах, на которых красовались фиолетовые и зеленые перья.

Позади Келсона занимала позицию кавалерия — цвет Гвинедской армии: рыцари, пажи, оруженосцы. Здесь развевались знамена Хортов, Варианов, Рорау, Нетенаров, Пелагогов. Это были знамена благородных родов, преданных короне со времен образования Одиннадцати Королевств.