Возвышение Дерини - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 45

– Все, в чем я клялся, я обещаю выполнять, да поможет мне Бог.

Он передал документ в руки дожидающегося священника, а потом позволил отвести себя на свое место к алтарю. Когда он опять опустился на колени, то заметил справа от себя какое-то движение. Взглянув туда, он увидел, как Дерри бесцеремонно проталкивается сквозь толпу к Моргану и, приблизившись, о чем-то тихо ему говорит. Голос архиепископа разносился по всему собору в традиционной молитве в честь нового короля, а король старался расслышать, что же Дерри сказал лорду Моргану. Он в отчаянии прикусил себе губу, так как ничего не мог разобрать, однако смысл был достаточно ясен. Бросив встревоженный взгляд на Дункана, он по его виду понял, что же сказал Дерри: явилась Чарисса. Дерри заметил ее приближение с башни. До столкновения им осталось примерно минут десять.

Молитва во славу короля закончилась, а Келсон не слышал из нее ни слова. Два прелата снова повели его к алтарю – на этот раз для того, чтобы освятить.

Хор начал петь следующий гимн, а Келсон распростерся перед алтарем на коврике. Длинное покрывало цвета слоновой кости закрывало его целиком, за исключением головы и кончиков сапог. Вокруг него все священники встали на колени, их губы шевелились в молитве.

Келсон стиснул руки и молился о силе, чувствуя, как холодный ужас стискивает его затылок. Он старался внушить себе, что сможет устоять против всего, что бы ни выбрала на сей раз Та, Которая в Тени, чтобы сокрушить полноправного короля Гвинеда.

Гимн закончился, и прелаты подняли Келсона на ноги, накинув на него покрывало. Затем четыре дворянина с навесом пошли на место, а Келсон снова опустился на колени перед алтарем, чтобы получить помазание, что сделает его настоящим королем Гвинеда.

Морган с гордостью смотрел на Келсона, пытаясь не думать о той, что сейчас приближается к собору. Когда все закончилось и хор запел следующий гимн, Морган услышал шум снаружи. Напрягшись, когда посторонние звуки смешались со звуками литургии, он ясно услышал холодный стук копыт по булыжной мостовой.

Келсон поднялся, чтобы принять символы власти. Священники закрепили на его плечах алую, украшенную драгоценностями мантию, символически коснулись его сапог золотыми шпорами. Архиепископ Корриган принял Кольцо Огня от Дункана, прошептал над ним благословение, подержал его в поднятой руке и затем надел на левый палец Келсона. После этого он повел Келсона к Государственному Мечу. Это был тот самый момент, которого ждал Морган: Кольцо Огня уже на руке Келсона, но оно не сможет вызвать к жизни магию, пока ритуал не будет закреплен знаком Защитника. Подойдя к Келсону, он вынул из ножен Большой Меч и вложил его в руки Корригана, с беспокойством наблюдая, как архиепископ произносит над Мечом молитвы, чтобы он служил только праведным делам.

Наконец Корриган передал Меч Келсону, и тот, поцеловав Меч, вернул его Моргану. Во время передачи Меча Келсон легонько коснулся Кольца с Грифоном и теперь застыл в полнейшем разочаровании, потому что, коснувшись его, он не ощутил прилива сил, могущества – всего того, что было ему предсказано в ритуальных стихах Бриона. Со страдальческим выражением лица он пытался поймать взгляд Моргана, и Морган, в свою очередь, тоже испытал сосущее неприятное чувство, которое родилось где-то внутри него и поднялось до самого горла. Где-то что-то они сделали не так. Очевидно, Грифон Моргана вовсе не был знаком Защитника!

На улице перед собором послышался громкий шум, и кругом зашептались, чего-то ожидая со страхом. Когда Корриган, не замечая ничего постороннего и продолжая церемонию передачи символов власти, поднял украшенный драгоценностями скипетр Гвинеда, двери собора с треском распахнулись, и в собор ворвался со свистом ледяной ветер.

Морган, еще только поворачивая голову назад, не сомневался в том, кого он увидит. И не был разочарован.

В распахнутых дверях застыл силуэт Чариссы – Герцогини Толана, Леди Серебряных Туманов, Той, Которая в Тени. Ее окутывало что-то бледно-серое и голубое, клубящееся вокруг нее живым туманом, создавая зловещее сияние.

Глава 14

Келсон даже не шевельнулся, когда двери чуть не сорвались с петель, хотя его подмывало повернуть голову и посмотреть. Но когда грохот разорвал тишину, он понял, что если удовлетворит свое любопытство, то потеряет самообладание. Он никогда не видел Чариссу и не знал, что испытывает при виде ее.

Оставаться на коленях спиной к врагу не рекомендовалось – это ему было известно. Ведь, оставаясь в таком положении, он мог позволить врагу вплотную приблизиться к нему, и при других обстоятельствах он не допустил бы такой оплошности. Но теперь не в его власти что-либо изменить. Это была ситуация, где теория пасует перед практикой. Келсон не мог придумать, что же следует сделать, когда он встанет и повернется.

У него было время подумать. Если он собирается блефовать, а это, кажется, неизбежно, то надо просто остаться в живых. Он, конечно, не допускал, что застынет от ужаса при виде ее, но никогда нельзя искушать судьбу. Так всегда учил его отец.

Он слышал шаги в церкви и знал, что противник приближается, и не один. Рука Моргана, стоящего справа от него, потянулась к мечу. Скосив глаза влево, он увидел, что Дункан показывает знаками архиепископу, чтобы тот продолжал церемонию.

Келсон одобрил это решение. Дункан прав. Чем дальше зайдет церемония, тем сильнее законные права Келсона на престол и тем больше у него шансов найти выход из этого сложнейшего и опасного положения.

Архиепископ Корриган взял Корону Гвинеда с бархатной подушки и поднял ее над головой Келсона. Шаги раздавались уже совсем близко, и Келсон увидел, как глаза Корригана посмотрели через его голову, как он нервно облизнул губы, когда начал церемонию возложения короны. Он увидел, как побелело лицо Джеханы, когда зловещие звуки шагов замерли вблизи.

– Благослови, о Боже, мы молим тебя… – начал Корриган.

– Стой! – скомандовал низкий женский голос.

Корриган застыл с короной над головой Келсона. Затем корона медленно опустилась. Архиепископ, виновато посмотрев на Келсона, бросил взгляд поверх его головы и отступил назад. Послышался звон стали по ступеням, и снова тишина. Осторожно Келсон поднялся с колен, чтобы взглянуть в лицо пришедшим.

За спиной женщины, в проходе, выстроились вооруженные люди. Их было человек тридцать: некоторые были в черной одежде подданных Чариссы, другие – в обычной боевой одежде. Справа и слева от Чариссы стояли два мавра: руки бесстрастно сложены на груди, лица темны и угрюмы под черными бархатными шляпами.

Но внимание Келсона снова и снова возвращалось к Чариссе, потому что она была совсем не похожа на ту, какой он ее себе представлял.

Он не мог даже предположить, что женщина может быть так прекрасна!

Было очевидно, что Чарисса ожидала такой реакции, рассчитывала на нее. Она хотела, чтобы ее появление поразило воображение. Одежды из серо-голубого шелка стекали с высокого, отделанного жемчугом воротника, облегающего шею цвета слоновой кости. Их не скрывал накинутый поверх теплый плащ из темно-серого бархата и чернобурых лисиц. Высокую прическу из длинных белокурых волос венчала маленькая сапфировая корона. Тончайшая голубая вуаль, накинутая сверху, обрамляла лицо и смягчала его жестокое решительное выражение. И это выражение ее лица привело Келсона в чувство, заставило переоценить первое впечатление. Хотя уложенные волосы лишь казались тяжелой золотой короной, закутанной в тончайшую голубую вуаль, это, тем не менее, был вызов. Без сомнения, это был символ того, что еще до захода солнца она надеется возложить на себя другую, настоящую корону.

Приветливо кивнув Келсону, когда их глаза встретились, она многозначительно показала на боевую перчатку, брошенную ею и теперь лежащую между ними на ступенях. От Келсона не ускользнула эта многозначительность, и внезапно он рассердился. Он знал, что должен удержать эту женщину действий, по крайней мере, до тех пор, пока не найдет способ бороться с ней.