Принц Алекс-Алешка или Приключения начинаются! - Пепеляев Юрий Васильевич - Страница 19

— Нет, на Лысой горе, в расщелине, я ее случайно обнаружил, когда за грибами ходил.

— Да, на Лысой горе всегда каких-то НЛО видят, — согласился я.

В местной газете, которая выходит три раза в неделю, время от времени иногда появлялись заметки о таинственном свечении над горой, о кораблях, круглой формы, о каких-то неопознанных объектах, но мне кажется, все это делается для того, чтобы привлечь отдыхающих. Хотя, я думаю, их больше привлечет, если цены не будут бешеными, а сервис заграничным.

В воскресенье, я торопливо проглотил завтрак и хотел, было уже скрыться за дверью, но меня остановила мама.

— Ты опять идешь на свои компьютерные игры? И не надоело?

— Тебе уже шестнадцать, а ты все как мальчишка! — поддержал ее отец, закрывшись, как всегда газетой.

— Я… Мы в поход сегодня идем, на три дня, в горы — нашелся я что ответить.

— В поход?! — удивился он, отложив газету и вынимая трубку изо рта, этот жест означал, что папа заинтересовался происходящим. — Кто же так ходит в поход? Ну-ка, мать, собери что-нибудь сыну из еды, а я рюкзачок приготовлю, — и он решительно встал.

Тут только я понял, что совершил непростительную ошибку. Папа до свадьбы часто ходил в поход и даже маму мою уговорил, чтобы свадебное путешествие они совершили в горах. Мама согласилась, и это стало их лебединой песней походов. Не только мама больше не ходила в походы, но и папа после свадебного похода забросил рюкзак, (не без маминого нажима).

Я сидел посреди комнаты и с тоской наблюдал, как вокруг меня росли горы походного снаряжения и думал, как бы от всего этого избавиться по дороге.

Постепенно рюкзак приобрел правильную форму. Довершал всю картину туго свернутые спальник и палатка, прицепленные сверху.

— Ну-ка, — скомандовал отец, — становись.

Я неохотно встал, он, как пушинку, поднял рюкзак и навьючил его на меня. Я как стоял, так и сел вместе с ним, рюкзак пригвоздил меня к полу. Отец почесал затылок.

— Да-а, — произнес он задумчиво — или рюкзак слишком тяжелый, или ты слишком слабый. Ну-ка, мать… — я понял, сейчас начнется переупаковка рюкзака, потом снова укладка, а значит, это опять затянется на час, не меньше.

— Я встану — сказал я, барахтаясь где-то внизу.

— Ну, наконец-то я слышу голос не отрока, а мужа — похвалил папа.

«При чем тут муж? — думал я, пытаясь встать с четверенек. — Лучше бы помог».

Он, видимо понял, что пора от слов переходить к помощи. Он поднял меня за рюкзак и придал мне вертикальное положение.

— Вот тебе от меня фотоаппарат и бинокль, — сказал он торжественно — они прошли со мной не только Крым, но и горы Кавказа, и от меня они переходят служить тебе. Я все ждал, когда ты сам захочешь путешествовать, теперь время наступило послужить им тебе, компьютер компьютером, но поход!..

Он, не без грусти, повесил «Зенит» и морской бинокль мне на грудь, наверное, для равновесия этой доисторической тяжести мне и не хватало.

«Интересно, — подумал я, — смогу ли я дойти до тети Маши?» Она жила за два квартала от нас, где я и собирался оставить этот вьюк.

Я быстро попрощался с предками и «вырулил» за ворота. Главное — не потерять равновесия, а то потом не встану.

Я всегда любовался нашей улицей, с ее каменными заборами, увитых плющом и диким виноградом, ее часто рисовали местные и заезжие художники и потом продавали картины на набережной под каким-нибудь экзотическим названием «Дорога через столетия» или «Пыль веков».

Что-что, а пыли действительно было много, эта дорога по древности не уступала городу, может быть, по этим рытвинам ступала нога закованного в цепи раба, или какого-нибудь римлянина, закованного в доспехи, а теперь я, обходя эти же рытвины, закованный тяжестью рюкзака, бреду до места встречи.

Завернув за угол, я столкнулся с ребятами, которые меня давно уже ждали. После минутного замешательства, первым очнулся Рома.

— Ш-што это?! — спросил он оторопело. — Мы же только туда и обратно.

— Снимай быстрее, — пропищал я на последнем издыхании.

Рома обхватил рюкзак сзади, и я ловко вывернулся из лямок, сзади послышался глубокий вздох издыхающей лошади и топот перебирающих ног. Я оглянулся. Рома, видимо, не смог вовремя отпустить рюкзак и теперь, чтобы не упасть, пятился назад, с все больше увеличивающейся скоростью.

— Ты куда? — крикнул я. — Брось рюкзак.

Но Ромка не послушался, видимо он хотел сам справиться с создавшимся положением.

Еще немного и его вынесет на проезжую часть, а там мои ценные вещи, за которые отец оторвет мне голову, если с ними что-то случится.

Мы с Григом бросились его догонять. Григ первым ухватил рюкзак и приподнял его вместе «хозяином». Рома, как клещ, повисел несколько секунд и, отцепившись, плюхнулся в пыль. Я помог ему подняться. Он, весь красный от напряжения, уважительно посмотрел на меня.

— Никогда бы, не подумал, что ты такой сильный!

Я не стал его разуверять, он же не знал, что я шел только потому, что рюкзак толкал меня, и я шел вперед так же, как он пятился назад, только у него получилось идти быстрее меня.

— А зачем ты взял столько вещей? — спросил он, отдышавшись. — Для тренировки?

— Да, для твоей тренировки, что бы ты стал сильнее, только ходить надо правильно, вперед, а не пятиться назад, как рак. Он замялся, не зная, как отказаться от такого предложения.

— Если у вас трудности с рюкзаком, — вставил свое редкое слово Григ, — то я его возьму.

— Вот и славненько, — засуетился сразу Ромка, пытаясь ему помочь, надеть рюкзак, — как здорово, что у нас есть такой друг. Григ ловко подлез под лямку и одним движением закинул рюкзак на плечо.

— Не тяжело? — с сочувствием произнес Ромка, поправляя ремешки.

— Привычно, — крякнул он и двинулся вперед.

«Пожалуй, зря он не согласился войти в нашу команду, — думал я, приноравливаясь к его шагу, — он бы нам пригодился».

Мы вышли на окраину городка, улица становились все уже и поднимаясь на склон горы, превратилась постепенно в тропинку.

Я решил не заносить рюкзак тете Маше, еды я не брал, а та, что была в рюкзаке, могла пригодиться, если с идеей Ромки ничего не получится, то, по крайней мере, можно раскинуть палатку у озера и отдохнуть денька два от домашних дел.

— А зачем ты взял собаку? — прервал мои размышления Рома, оглядываясь назад.

— Какую собаку?! — удивился я.

— А это разве не твоя? — кивнул он на лохматую дворняжку, которая плелась за нами.

Видя, что ее обнаружили, дворняга, виновато виляя хвостом и задней частью тела, на полусогнутых лапках, подползла ко мне.

Это был соседский пес, под грозной кличкой «Волк». На волка он мало походил, разве что окрасом, да и то, если у того, кто назвал ее, было большое воображение, я звал его просто — Волчик.

Мы даже пытались одно время определить, что это за порода, и вышло что-то среднее между нестриженым фокстерьером и немецкой мини-овчаркой.

Дворняга считалась соседской, но жила в основном у нас (когда ее хозяин был под «мухой»), она выбрала меня своим хозяином, охраняла наш двор и пыталась сопровождать меня повсюду, даже в автобус залезала, если я вовремя не замечал ее. Если же она просачивалась в автобус, то я делал вид, что ни сном, не духом не ведаю, кто это и чья, и вместе со всеми возмущался, что «взяли в моду возить дворняг в автобусах и без намордника».

Это было безумное существо. Если она лаяла, то от души, как будто приходил ее последний миг. Что мы только не делали, чтобы отвадить ее, но она была настолько изобретательна, что мы давно махнули на нее рукой. Вот и сейчас, я махнул рукой.

— Его бесполезно гнать, — успокоил я ребят, — сам отстанет…, наверное…, потом…, если его не кормить.

Пес понял, что его не собираются выгонять, по крайней мере, сейчас, и теперь, не прячась, носился вокруг нас.

Солнце начинало припекать, у нас, на юге, конец мая — это начало сезона первых «дикарей», приезжают самые нетерпеливые и самые небогатые отдыхающие, цены еще не кусаются, появляется первая зелень на прилавках базарчиков, море уже теплое (по их меркам), и они с восторгом влетают в ледяную, девятнадцатиградусную воду, плескаются, а потом жарятся на песке, в то время как некоторые, местные обыватели, еще ходят в демисезонных куртках.