Камбер-еретик - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 19

Он моргнул и осознал, что Райс уже стоит на коленях возле спящего Джавана, игла снова сверкнула в свете принесенной Ивейн свечи. Король с трудом поднялся на ноги, но когда он подошел, Райс уже вставил скрученную золотую проволоку, которая станет оправой Глаза Цыгана, если Алрой умрет, не оставив наследников.

Появился Джорем со спящим Райсом-Майклом на руках, и таинственный проем с едва слышным шорохом закрылся.

Когда священник положил младшего принца подле его брата Джавана, Райс склонился над своим тезкой, а Джорем знаком попросил короля присоединиться к нему. Вздохнув, Синхил медленно пересек комнату и вместе со священником подошел к столу.

— Думаю, мы почти готовы, сир, — тихо сказал Джорем, опускаясь на колени рядом с Алроем. — Пока мы не начали, у вас есть какие-нибудь просьбы?

Синхил посмотрел на Элистера, все еще стоявшего у алтаря.

— Нет, мне ничего не нужно. Но Элистер? Он справится?

На мгновение привлекательное лицо Джорема озарилось мягкой улыбкой.

— Вам не нужно бояться за отца Элистера, — произнес он. — Он умный человек и к тому же работал с нами прежде; нам понравилось. Он знает, что надо делать, и примирился со своим участием больше, чем кажется на первый взгляд. Все будет хорошо.

— Да я и не сомневался, — пробормотал Синхил, кладя руку Джорему на плечо. — Элистер, — позвал он, немного повысив голос, — не подойдешь ли к нам?

Он видел, как приподнялась седая голова, видел, как руки с узловатыми пальцами скользнули по бедрам, прикрытым сутаной. Епископ встал и повернулся к нему, его лицо в глубоких морщинах казалось умиротворенным, на нем не было беспокойства.

— Я готов, друг мой. — Епископ, прежде чем подойти к ним, повернулся, чтобы взять с алтаря меч. — Ты спокоен, Синхил?

— Спокоен. — Он посмотрел, как его друг опустил меч на пол, и подавил в себе вновь появившееся дурное предчувствие. — Да, я спокоен, — выдохнул он.

На этих словах Ивейн и Райс вернулись в центр круга и опустились на колени рядом с Алроем. Синхил видел, как Райс закрыл глаза и глубоко вдохнул, концентрируясь, потом Райс положил руку на лоб Алроя и стал чего-то выжидать. В этот же момент Джорем глубоко вдохнул и погрузился в транс. Синхил знал, что они устанавливают связь, которая позволит держать Алроя под контролем все время, что уйдет на их манипуляции. Подожженный Ивейн древесный уголь тлел в кадильнице за их спинами, а сама Ивейн шла со своей свечкой к той, что стояла у ступеней алтаря, прикрытая янтарным стеклом. Когда под абажуром зажегся огонек, она обратилась с молитвой к архангелу Рафаилу — охранителю восточной четверти.

Синхил заметил, что Элистер внимательно следит за ней, когда она пошла на юг к свече архангела Михаила под стеклянным колпаком рубинового цвета. Видимо, Элистер был рад, что обряд наконец-то начинается. Пламя вспыхнуло над свечой; сначала почти белое, оно менялось от золотистого до цвета старого вина. Ивейн уже зажигала свечу архангела Гавриила, и стекло абажура превращало огонь в лазурный свет.

Райс и Джорем уже оставили Алроя, и мальчик медленно открыл глаза, глядя на незнакомую обстановку, которую не вспомнит утром и вообще не вспомнит до тех пор, пока не придет пора передавать дар своему сыну. Широко раскрытые глаза заволокла легкая пелена. Сейчас бодрствовал только очень глубокий уровень сознания. Мальчик не ведал страха и не мог принимать решения, как во всякое другое время. Когда он сел с помощью Джорема и Райса, Синхил понял, что Алрой знает о его присутствии. Но когда мальчика поставили у стола, он понял и то, что отцу в мыслях сына отведено совсем немного места.

Теперь Ивейн зажгла последнюю свечу, прикрытую зеленым колпаком, свечу Уриила — Темного Архангела. Она оставалась у северной свечи до тех пор, пока Райс не проверил контроль Джорема за его подопечным и не перешел к двум другим мальчикам. Когда он вышел за ворота, прежде слегка коснувшись губами ее губ, Ивейн пошла на восток. Круг замкнулся.

Джорем поджидал ее в восточной четверти. С курившимся в руках ладаном он пошел по определившемуся сестрой кругу, читая псалом пастыря. Эхо его слов отражалось от границы круга, и дымок ладана стлался по ней, делая видимой. Как и в тот единственный раз, когда Синхил видел их за работой, сейчас ему показалось, что в этот миг границы круга стали слабо поблескивать.

Джорем прошел между Синхилом и наблюдавшим снаружи Райсом, и Синхил почувствовал, он был уверен в этом, как между ними возникло Нечто. Это чувство сохранилось, когда Джорем завершил круг и вернулся в центр, чтобы окурить благовониями стоящих в круге: самого Синхила, хотя он и не был Целителем, стоявшего в восточной части, Ивейн, так же, как и много лет назад, стоящую на западе, неумолимого Элистера — на севере, там, где когда-то стоял Камбер. Алроя тоже окурили благовониями. Синхилу было очень интересно узнать, чувствует ли мальчик хоть что-нибудь из того, что чувствовал он сам в ту ночь много лет назад.

Джорем подошел к Элистеру, поклонился и отдал кадильницу, чтобы тот окурил его самого. Когда Элистер с привычной ловкостью помахивал кадилом, Джорем стоял, склонив голову, а потом с поклоном принял кадильницу и поставил на стол.

Сделав это, Джорем опустился на колени и протянул меч Синхила, наполовину выдвинув его из украшенных драгоценными камнями ножен, и рукоятью вперед протянул Синхилу, преклонив голову.

Синхил знал, что ему следует делать. Он весь напрягся, когда пальцы сомкнулись на знакомой рукояти, он ровным уверенным движением обнажил клинок. Прошлой ночью они с Элистером освятили его, и их слова добавились к словам благословения, произнесенного в день коронации Синхила. Когда он поднял меч к глазам и величаво двинулся к восточной свече, ему почудилось: воздух сгустился и колеблется от каждого шага. Теперь не осталось и тени сомнения — меч стал средоточием волшебства.

Свеча в восточной четверти разливала ровный золотистый свет. Он поднял меч, приветствуя приход того, кому была зажжена лампада на алтаре. Неизъяснимый свет разлился по его телу, наполняя мозг. Синхил на одном дыхании прочел короткую молитву, чтобы придать себе решимости. В минуту потрясения он выронил меч, и тот вонзился в пол рядом с восточной свечой. Выдернув застрявшее оружие, король начал обход магического круга в третий и последний раз. Он не знал, что нужно говорить, да и не хотел знать. Слова шли из тайников сердца. Те, к кому он обращался, поймут его намерения. Синхил с удивлением чувствовал, как уверенно и крепко сжимает меч его рука, каким твердым и решительным стал его голос.

— Святой Рафаил, Целитель, Повелитель ветра и бури, да будем мы хранимы, исцелены душой и телом в эту ночь.

Он приблизился к красной свече на юге и преклонил голову в знак покорности, когда острие оружия проплывало перед ней.

— Святой Михаил, Защитник, Хранитель Эдема, защити нас в час нужды.

Синхил продолжал путь, чувствуя плотное силовое поле, и радовался, потому что он тоже был источником этой энергии. Теперь он оказался на западе, синяя свеча горела здесь — цвета одеяний Богородицы. И снова наклонил он голову, снова шевельнулись губы, взывая к Западному Стражу, а его меч продолжал скользить вдоль границы священного круга.

— О, святой Гавриил, Небесный вестник, донеси слова нашей молитвы до Пресвятой Богородицы.

На севере зеленое пламя свечи зловещим блеском отразилось от его меча.

— Святой Уриил, Темный ангел, если должен, приди с миром, и пусть все наши страхи умрут здесь.

Еще полдюжины шагов, и все было кончено. Синхил вернулся к востоку, последним ударом замкнул круг и во второй раз поднял клинок в знак приветствия. Опустив внезапно потяжелевший меч, он обернулся, посмотрев на остальных, отошел влево и положил меч у северо-восточной арки круга. Затем машинально вернулся поближе к сыну и обернулся к алтарю, приводя в порядок и успокаивая возбужденные мысли.

Он сделал это! Начало было положено.

Мгновение спустя раздался глубокий вздох Ивейн, и он стал жадно впитывать слова заклинания, которое она уже произносила много лет назад.