Камбер Кулдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 12

Сейчас Гвейр Арлисский перечислял достоинства своего нынешнего господина Молдреда, которые выгодно отличали его от старого господина Ноэра Сантейра. Граф Сантейр сейчас смотрел на них с другого конца зала и, судя по выражению лица, говорил о них что-то оскорбительное молодому офицеру, стоящему рядом.

Коул Хоувелл еще не появился, и Катан был рад этому. Его хитрый родственник наверняка объединится с Молдредом и Сантейром.

— Я уверен, что Молдред может быть очень жестоким, — продолжал говорить Гвейр. — Он честно выполняет приказы, но должен же человек быть чист перед своей совестью. Это ведь не чрезмерное требование?

Катан покачал головой и слегка улыбнулся.

— Нет, конечно. Но сегодня вечером меня беспокоит именно Молдред. Ты думаешь, он поддержит короля в этом вопросе?

— Молдред поддержит короля, а не его политику. — Гвейр нахмурился. — Думаю, у тебя мало шансов, Катан.

— Это у заложников мало шансов. И не потому, что они сделали что-то плохое. Просто они родились не в той деревне. Чтецы мыслей знают, что они невиновны.

Гвейр презрительно фыркнул.

— Тебе не нужно меня убеждать. Я на твоей стороне. Но ты сам знаешь, что тебе ответят. И знаешь это лучше меня. Зачем королю-Дерини думать о каких-то крестьянах, если убит дворянин? Тем более что крестьяне — люди, а убитый дворянин — Дерини.

— Но он был мерзавцем, и ты это знаешь.

— Мерзавцем, согласен. Но все же он — Дерини и дворянин. Его убийца до сих пор не найден. Имре просто следует закону, установленному еще его дедом. Пятьдесят человеческих жизней за жизнь одного Дерини, вот и все, чего требует Имре. Раньше это было необходимо: цена за завоевание. А сейчас… Вероятно, Имре считает, что эта цена должна сохраниться, чтобы сохранить завоеванное для потомков.

Гвейр снова презрительно фыркнул.

— Впрочем, это только пустые разговоры. Едва ли у него будут потомки.

Катан внимательно взглянул на Гвейра и был готов применить считывание, чтобы понять, в чем же смысл последнего замечания, но в этот момент музыканты подняли трубы, и прозвучали торжественные звуки фанфар.

С противоположного конца зала появилась шеренга охранников в одежде коричневого цвета с золотом. Они прошли к центру и выстроились возле трона. Снова взметнулись вверх трубы, и прозвучали звуки фанфар, Раскрылись двери, и в зале появился король Гвиннеда, господин Мурина и Меары. Рядом с ним стояла его сестра Эриелла, которая была старше брата на шесть лет и все еще не была замужем.

Они стояли в дверях, усиливая эффект своего положения, пока не затихли звуки фанфар.

Над их головами было сияние — так по древним обычаям должны были появляться на публике высшие Дерини.

Поприветствовав всех кивком, они медленно пошли по залу к двум тронам.

Когда они проходили мимо, придворные и их дамы склонились в почтительном поклоне. Казалось, что по просторному залу пронесся ветер. Каковы бы ни были нынешние правители Гвиннеда, никто не мог бы сказать, что у королей из династии Фестилов неэффектный выход.

Сам Имре производил сильное впечатление, несмотря на свой маленький рост и молодость. На полголовы ниже большинства мужчин в зале, он, тем не менее, величественно шел через зал вместе с сестрой.

На голове его была высокая золотая корона, усыпанная рубинами, она, казалось, увеличивала его рост и вся переливалась в свете призрачного нимба над его головой. Темно-каштановые волосы короля были коротко острижены, живые карие глаза светились на красивом лице, которое, однако, было каким-то пустым, короткая туника коричневого бархата подчеркивала все линии его ладного молодого тела. На нем были шелковые коричневые штаны и кожаные сапоги для танцев. Янтарно-золотая мантия, отделанная мехом красной лисы, волочилась за ним по полу, когда он поднимался на возвышение. На руках, в ушах и на шее сверкали драгоценные камни.

Выступающая рядом с ним Эриелла во многом походила на брата, но в ней было гораздо больше породы, роскоши и великолепия.

Она была одета в темно-коричневый бархат, отделанный золотом, и все ее роскошные формы скрывались под этим струящимся живым цветом. Только глубокое декольте открывало взору прекрасные формы округлых грудей. В волнующей ложбинке между ними покоился желтый камень, которому завидовали многие вельможи Гвиннедского королевского двора. Каштановые волосы выбивались из-под короны и сверкающим каскадом спускались на одно плечо.

Ее быстрые зоркие глаза не пропускали ничего, когда она вместе с братом поднималась на возвышение и усаживалась на троне. Она откинулась на спинку и с улыбкой осмотрела зал, наслаждаясь всеобщим восхищением, затем легко коснулась руки Имре. Этот жест показался Катану каким-то неспокойным.

— Мои дорогие друзья, — заговорил Имре. Его высокий тенор достигал самых отдаленных уголков дымного, освещенного факелами зала. — Мы с сестрой приветствуем вас и хотим, чтобы нам всем надолго запомнился праздник святого Михаила, Но вы пришли сюда не для того, чтобы благодарить его. Поэтому развлекайтесь. Я даже приказываю; развлекайтесь!

Эти слова были встречены вежливым смехом.

— Милорд капельмейстер!

Король встал и протянул руку сестре, которая также встала и вложила свою руку в его.

— Мы начнем с танца «Брен Тиган».

Шепот одобрения прошелестел в зале. Королевская пара сошла с возвышения и встала в центре специально очищенного пространства. Они поклонились друг другу и всем зрителям.

Музыканты кончили настраивать инструменты, и по залу разнеслись звуки старинной музыки Дерини.

Имре и Эриелла стали танцевать древний танец. Первые фигуры они исполнили одни, и только потом к ним присоединились придворные.

Катан рассеянно смотрел на все это; он повернулся, чтобы взять бокал вина с подноса проходящего слуги и обменяться приветствиями с одним из придворных.

Когда он снова взглянул на танцующих, Гвейра уже не было видно; он закружился в танце, подхватив леди, с которой весь вечер не сводил глаз.

Имре тоже исчез из виду, затерявшись в веселой толпе.

Катан выпил глоток вина и, дождавшись, когда начнется степенная гавотта, медленно пошел в отдаленный угол зала, надеясь, что там его никто не будет беспокоить. Он прислонился к колонне и, прихлебывая вино, смотрел на танцующих.

Вдруг он ощутил легкое прикосновение к плечу. Он обернулся и увидел принцессу Эриеллу, стоящую рядом с ним с лукавой улыбкой на лице и полным бокалом вина в руке. Катан постарался овладеть собой и почтительно поклонился.

— Ваше Высочество оказывает мне большую честь, — пробормотал он.

Эриелла улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Корона ее осталась на троне, нимб Дерини тоже погас. Каштановые волосы сверкали своим собственным блеском. Эриелла Фестилийская не нуждалась в магии Дерини, чтобы выглядеть восхитительной.

— Почему ты такой угрюмый, Катан? — промурлыкала она и задержала свою руку в его чуть дольше, чем того требовал этикет. — Я хотела взять тебя в партнеры на танец, а ты спрятался здесь в тени. Где твоя милая женушка? Она не больна, я надеюсь?

Ее глаза светились лукавым блеском, и Катан почувствовал, что его взгляд невольно устремляется в глубокий вырез платья, откуда выглядывали в соблазнительной округлости ее груди. Он с трудом сглотнул, хорошо зная, куда приведет этот разговор, если он не будет крайне осторожен. Он вовсе не имел желания впутывать сестру Имре в это дело с заложниками, но знал, что ему придется обратиться к ней за поддержкой, если не найдется другого выхода.

— Моя жена просит простить ее за отсутствие, Ваше Высочество, — осторожно начал он. — Она не виделась со своими родителями со времени рождения нашего второго сына и поехала в Кэрбери, чтобы навестить их. Я должен был бы поехать с ней, если бы не нынешний кризис.

— Кризис? — переспросила Эриелла. — Я ни о каком кризисе не слышала.

Катан при виде ее сияющего лица почувствовал неприязнь. Он опустил глаза, чтобы скрыть свои эмоции.

— Ваше Высочество, несомненно, слышали о пятидесяти заложниках, взятых в Кайрори. Ваш брат хочет их казнить.