Тотто-тян, маленькая девочка у окна - Куроянаги Тэцуко - Страница 15

– Умоляю, купите мне цыплят!

Но папа и мама не сдавались:

– Мы же тебе говорим – купим, а потом будешь плакать.

Горько разрыдавшись, Тотто-тян повернулась, чтобы идти домой. Слезы ручьями текли по ее щекам. Когда они вышли на дорогу, ведущую домой, Тотто-тян, всхлипывая, снова принялась за свое:

– Ну, пожалуйста… За всю свою жизнь я так не хотела… Больше никогда ни о чем не буду просить… Купите цыпляток…

Тут уж родителям ничего не оставалось, как усту­пить.

Слезы мгновенно просохли на лице Тотто-тян. Она так и сияла, бережно неся в руках коробочку с двумя цыплятками.

На следующий день мама попросила мастера сделать клетку и провести для обогрева цыплят электричество. Целыми днями Тотто-тян ухаживала за желтенькими пу­шистыми цыплятами. Но, увы, уже на четвертый день один из цыплят упал без движения, а на следующий день та же участь постигла второго. Сколько ни тормошила она цыплят, сколько ни причитала над ними, они даже не пискнули и не раскрыли напоследок глазки. К сожалению, папа и мама оказались правы. Глотая слезы, Тотто-тян вырыла в саду ямку и закопала цыплят. А сверху положила цветок. Ящик, где она их держала, выглядел теперь боль­шим и пустым. В уголке лежало перышко, которое все время напоминало ей, как цыплята запищали, увидев ее тогда на ярмарке. Тотто-тян стиснула зубы, чтобы никто не услышал, как она плачет.

Как быстро она утратила то, чего так страстно жела­ла… Это была первая потеря в жизни Тотто-тян, первое расставание с живым существом.

Одеваться похуже

Директор советовал родителям, чтобы, отправ­ляя детей в школу, они одевали их похуже. Он говорил, что носить надо простую, немаркую одежду, чтобы не было жалко, если дети испачкают или разорвут ее. Директор считал, что это никуда не годится, когда ученики чувствуют себя скованными, боятся, как бы их не изругали за ис­пачканное платье. По соседству с «Томоэ» находилось несколько начальных школ, куда ученики ходили в форме: девочки – в матросках, мальчики – в курточках со сто­ячим воротничком и коротких штанишках. Ученики же школы «Томоэ» приходили кто в чем и, с разрешения учителей, играли до самозабвения, не опасаясь ничего порвать. В те годы не было джинсов, и мальчишки ходили в заплатанных штанах, а девочки носили юбки из грубой, но прочной материи.

Любимым занятием Тотто-тян было лазать в чужие дворы или на пустыри, проползая под оградой. Возмож­ность делать это, не волнуясь за одежду, устраивала ее как нельзя больше. В то время частенько использовали колю­чую проволоку, которую протягивали по самому низу, и, чтобы преодолеть такое препятствие, необходимо было приподнять ее и по-собачьи прорыть под ней лаз. Но при этом, как девочка ни старалась уберечься, одежда рвалась, зацепившись за колючку, то по шву, то в клочья. А од­нажды, когда на ней было довольно поношенное мусли­новое платье, она умудрилась порвать его сверху донизу. И хоть платье было действительно стареньким, мамочка его очень любила. Тотто-тян стала думать, каким спо­собом ей оправдаться. Сказать правду – зацепилась за колючую проволоку – было бы слишком жестоко. Луч­ше придумать что-нибудь такое, пусть даже неправду, лишь бы мама не волновалась. Она думала, думала и наконец придумала. Придя домой, она сразу же сообщила маме:

– Шла по улице, а какие-то ребята стали бросать мне в спину ножи, вот платье и порвалось…

Она страшно беспокоилась: что же врать дальше, если мама начнет расспрашивать? Но, к ее радости, мама только воскликнула:

– Какой ужас!

Тотто-тян вздохнула с облегчением – все-таки ей уда­лось убедить маму в том, что она не виновата.

Разумеется, мама ни на минуту не поверила ее выдумке с ножами. Явная чушь: на спине никаких ран, да и ни тени испуга. Поскольку Тотто-тян никогда до сих пор не придумывала таких оправданий, мама догадалась, что Тот­то-тян сожалеет о содеянном. Этого было достаточно, чтобы простить дочку. Но была одна вещь, которую мама, воспользовавшись случаем, хотела тем не менее выяснить.

– Я еще могу понять, когда твои платья кромсают ножами и всякими другими штуками, – сказала она, – но как получается, что каждый раз ты приходишь в изо­дранных трусиках?

Мама никак не могла взять в толк, как это белые кружевные трусики рвутся в клочья именно сзади. Можно, конечно, поскользнуться, плюхнуться на землю, измазать трусики в грязи или зацепить их, но не больше!

Немного подумав, Тотто-тян ответила:

– Но ведь, мамочка, когда лезешь туда, застревает юбка, а обратно пятишься спиной, юбка задирается кверху, и рвутся трусики. Я весь забор переползаю от одного конца до другого. Когда иду в гости, говорю: «Извините, по­звольте войти!», а когда домой, то: «До скорого свида­ния!»

Мама ничего не поняла, но эта история ужасно заин­триговала ее.

– И тебе это интересно?

Теперь наступила очередь удивляться Тотто-тян.

– Конечно, интересно! Ты бы сама попробовала, мама. Тогда и у тебя трусики порвутся… Обязательно…

…Вот как выглядела волнующая игра, доставляющая столько радости и страха Тотто-тян.

Во-первых, вы находите обширный пустырь, огорожен­ный колючей проволокой. Потом вы приподнимаете про­волоку, прорываете под ней лаз и проникаете вовнутрь. Это называется «Извините, позвольте войти!» или «Хождение в гости». Итак, вы на пустыре. Теперь вы поднимаете ко­лючки уже изнутри, роете новый ход по соседству со старым и вылезаете задом в новом месте, не забыв сказать «До скорого свидания!».

Наконец-то до мамы дошло, каким образом рвутся трусики. Она представила, как, визжа от восторга, ее дочь проделывает свой зигзагообразный путь вдоль забора, каж­дый раз поднимая проволоку, роя одну лазейку за другой, вползая, потом пятясь назад, каждый раз вежливо говоря «Позвольте войти!», «До скорого свидания!». Не удиви­тельно, что ее одежда превращается в клочья.

«Подумать только, такая глупая забава, а она радуется до самозабвения!» Мама даже почувствовала некоторое подобие зависти, глядя на Тотто-тян, у которой земля застряла не только под ногтями, но и в волосах и даже в ушах. И в который раз она с восхищением подумала о предусмотрительном директоре, советовавшем одевать детей «так, чтобы не жалко было испачкать».

Такахаси

Однажды утром, когда дети играли на школьном дворе, директор сказал:

– Теперь у вас новый товарищ. Его фамилия Така­хаси. Он будет заниматься в вагоне первоклассников.

Дети – и среди них, конечно, Тотто-тян – посмотрели на Такахаси. Тот снял шапку, поклонился и застенчиво проговорил:

– Здравствуйте!

Тотто-тян и ее друзья-первоклашки сами были неве­лики ростом, но Такахаси оказался еще ниже, с коро­тенькими ручками и ножками. Маленькими были и ла­дошки, в которых он зажимал шляпу. Зато Такахаси был коренаст, широкоплеч. Так и стоял он, маленький и совсем беспомощный.

– Давайте поговорим с ним, – предложила Тотто-тян своим подружкам Миё-тян и Сакко-тян.

Стоило им подойти к Такахаси, как тот приветливо заулыбался. Девочки сразу же ответили ему улыбкой. Мальчик широко раскрыл глаза, ему явно хотелось что-то сказать.

– Хочешь посмотреть класс в поезде? – предложила Тотто-тян, чувствуя себя старожилом.

Такахаси нахлобучил шапку на голову и сказал:

– Конечно!

Тотто-тян хотелось поскорее показать ему класс. Она побежала к поезду, стремительно забралась в вагон и уже из дверей крикнула мальчику:

– Давай поскорей!

Такахаси явно не мог угнаться за ней.

– Иду, иду! – отвечал он, мелко семеня по школьному Двору.

И хотя Такахаси не ковылял, как Ясуаки-тян, пере­болевший полиомиелитом, тем не менее дорога до класса заняла у него ничуть не меньше времени. Тотто-тян спо­койно стояла в дверях, наблюдая за Такахаси, перевали­вающимся с боку на бок на коротких и к тому же кривых ногах. (Учителям и родителям было известно, что рост у него приостановился.) Тотто-тян не было нужды торопить мальчика, ведь он действительно спешил. Заметив, что Тотто-тян смотрит на него, мальчик, размахивая руками, побежал еще быстрее. Добравшись до дверей, он про­бормотал: