Дневник Аделины Блейз. Часть 2 - Медведев Антон Николаевич - Страница 38

Я молчал. Честно говоря, Сергею удалось посе- ять в моей душе некоторые сомнения.

— Она точно такая же, Кирилл, — продолжил он. — Человечек бегает по экрану, поглощенный своими заботами и проблемами. И точно так же бегаем мы, от рождения и до смерти. Не в силах оглянуться, не в силах остановиться. Именно об этом я и говорил, когда утверждал, что мы спим и во сне, и в реале. Но мы можем это изменить. Можно проснуться во сне, превратив сон в осознанное сновидение. Можно проснуться и в реале, выйдя из-под опеки контролирующей тебя программы. Понимаешь, о чем я?

— Смутно, — признался я. — Ты говоришь, что даже сейчас мы спим. Но в чем это выражается? И что это значит — «проснуться»?

— Скорее, спишь ты, — уточнил Сергей. — Но не я. А твой сон выражается в том, что ты не осознаешь воздействия управляющей тобой программы. Сейчас, например, ты втянут в наш разговор, ты мучительно пытаешься понять, что за ерунду я несу. Твое внимание поймано разговором, оно все здесь. Пару минут назад мимо нас прошла очень симпатичная девушка, настоящая красавица — а ты даже не взглянул на нее. Боюсь, что ты ее вообще не заметил. Ведь так?

— Не знаю, — честно признался я. — Как-то не обратил внимания.

— Так об этом я и говорю! Наше внимание постоянно чем-то поймано — Хакеры Сновидений называют это ловушками внимания. Каждая ловушка внимания представляет собой некий сюжет с набором атрибутов. Это ситуация, в которую ты втянут. Сейчас мы идем по тротуару, ты целиком втянут в беседу со мной. Это — ловушка внимания. Могу сказать, что и я тоже нахожусь в этой ловушке. Но разница между нами в том, что я осознаю это, а ты нет. Пока ты не осознаешь, какие программы тобой управляют, ты слеп. Мир управляет тобой, а не ты миром.

— Но я же контролирую то, что сейчас со мной происходит? — вырвалось у меня.

— Да, но в очень небольших пределах. И все, о чем мы говорили раньше: о намерении, важности, способах достижения цели, — как раз и помогает человеку стать осознанным. Ты не просто видишь всю вязь событий, но можешь намеренно сцеплять их нужным тебе образом. То есть наш компьютерный человечек не просто просыпается, но начинает сам диктовать правила игры.

— Знаешь, я в целом понимаю все, что ты говоришь, — сказал я. — Но, когда дело доходит до реальной жизни, все это становится каким-то слишком... отвлеченным, что ли. Я готов признать, что пока нам очень везло. Но все-таки одно дело — говорить о всяких там параллельных мирах и прыжках в прошлое, и совсем другое — наша реальная t конкретная жизнь. Не обижайся, но многое из того,

о чем ты говоришь, выглядит как-то несерьезно.

— Несерьезно? — усмехнулся Сергей и как-то странно посмотрел на меня. — Хочешь прокатиться на трамвае?

Я хотел было что-то ответить и вдруг замер. По самой середине улицы, там, где всегда был газон, разделяющий противоположные полосы движения, резво катил красный трамвай. Вот он замедлил ход, остановился. Открылись двери, несколько человек вышли, трое вошли. Затем двери закрылись, трамвай плавно набрал ход и весело покатил дальше, постукивая колесами на стыках.

Мысли вихрем крутились в моей голове. Да, в городе давно уже говорили о том, что было бы неплохо пустить трамвай. Выходит, его уже пустили? Но это бред, я только вчера проезжал по этой улице, и никакого трамвая здесь не было. Был газон, были какие-то кусты и цветы. Теперь газона , нет и в помине, только бетон и рельсы.

— Что скажешь? — поинтересовался Сергей. Все время, пока я ошалело разглядывал трамвай и рельсы, он спокойно стоял рядом.

— Но здесь не было трамвая... — пробормотал я.

— Правильно. И когда ты в следующий раз здесь пойдешь, его тоже не будет. — Он повернулся и медленно пошел по тротуару.

— Но тогда это только галлюцинация? — Я торопливо шагнул за Сергеем и пошел рядом с ним, продолжая недоуменно поглядывать на рельсы.

— Я бы очень не советовал тебе проверять эту галлюцинацию на истинность, — отозвался Сергей. — Хватит с нас и одного Берлиоза.

— Но это не ответ. Я действительно не понимаю.

— Думаю, я несколько поторопился. Мне не стоило демонстрировать тебе это сейчас. Но уж слишком все совпало: место, разговор, возможности... — Он остановился и крепко взял меня за плечо, я ощутил боль. — Повернись. Не так, кругом. Ты же в армии служил, десантник! Бще раз.

Я послушно повернулся два раза, не понимая, чего именно он от меня хочет. И снова вздрогнул. Там, где только что проехал трамвай, снова зеленели привычные глазу газоны.

— Речь идет о вероятностных мирах, — сказал Сергей, — и таких миров миллионы. Тот мир, который мы привыкли считать своим, лишь один из этой обоймы. Именно такие миры люди и называют параллельными. Пошли... — Он потянул меня за рукав, я двинулся за ним. Колени слегка дрожали.

Некоторое время мы шли молча, я то и дело поглядывал на газон. Наконец немного пришел в себя.

— Мы действительно были в параллельном мире? — тихо спросил я, взглянув на Сергея.

— Да. Эти миры напоминают дерево, где каждая ветка — вероятностный мир. Близкие ветки очень похожи, различие лишь в каких-то деталях. Чем дальше ветви, тем сильнее отличия. Мы об этом, кажется, уже говорили.

— Но этот трамвай, он сейчас действительно где-то существует?

— Не знаю, — ответил Сергей.—Неужели тебя волнуют такие мелочи?

— Это — мелочи? Тогда что же такое не мелочи?

— О не мелочах я лучше пока помолчу. Хватит с тебя для первого раза... — Он усмехнулся. Его явно забавляла моя растерянность.

— Ну, хорошо, а если бы мы сели на тот трамвай, куда бы мы приехали?

— Куда-нибудь, — пожал плечами Сергей.

— А если бы я вернулся к себе домой, что было бы тогда? — не отставал я.

— Тоже не знаю,—отозвался он. — Вполне возможно, что в твоей квартире жил бы кто-то другой, или бы ее не было вообще. Или ты пришел бы домой, и оказалось, что ты женат, и у тебя куча детей. Они бы окружили тебя и закричали: «Папа, папа!» — Сергей тихо засмеялся.

— Но это чушь, — насупился я, не разделяя его веселья. — Если я нахожусь в этом мире, то откуда у меня может быть квартира в том мире? А если она есть, то получается, что я не один и меня много? Но тогда я могу столкнуться сам с собой?

— Я и говорю, что рановато тебе это показал. Но, уж очень подходящий был момент. Другого такого раза могло и не быть. Что касается возможности столкнуться с самим собой, то такое может быть, но не при таких путешествиях. Здесь все проще: мо-« жешь считать, что ты просто переходишь из одного сна в другой. А насколько реален сон?

Мы как раз свернули на соседнюю улочку и теперь шли в сторону городского парка.

— Во сне нет ничего реального, — отозвался я. — На то он и сон.

— Хорошо, — согласился Сергей. — Пусть будет так. Но нашу жизнь тоже можно воспринимать как такой сон. И переход из одного мира в другой — это просто смена снов. Логично?

— Но сон и реальный мир — разные вещи. Ты же мне сейчас не снишься.

— А ты в этом уверен? Может быть, мы действительно просто снимся друг другу? Или ты реален, а я — мираж, фикция? Ты ведь не знаешь этого наверняка. И вполне может быть, что мир, который тебя окружает, это всего лишь порождение твоего сознания. Согласись, такая точка зрения тоже имеет право на существование.

— Имеет, — кивнул я. — Но как обстоит дело на самом деле?

— А вот этого, Кирилл, тебе не скажет никто. Попытки понять всю эту механику у меня лично приводят к тому, что мои бедные мозги начинают плавиться. Поэтому лучше выбрать другой путь: строить какие-то модели не для того, чтобы реально что-то объяснить, а для того, чтобы иметь точки опоры. Нечто, от чего можно оттолкнуться перед очередным прыжком в неизвестное. Однако любым объяснениям здесь не стоит придавать слишком большого значения, понимая, что мироздание априори непознаваемо. Не спорь, — Сергей снова предотвратил мою попытку возразить. — Оно непознаваемо, однажды ты в этом убедишься. Поэтому самый лучший вариант состоит в том, чтобы спокойно принимать все, что с тобой происходит. Ну, побывал ты на другой ветке реальности, и что? Бывает. В этом отличие подхода магов от деятельности ученых. Ученому надо все измерить, зафиксировать, описать, понять. Магу важнее другое — то, как все это можно использовать практически. Я ведь не раз уже говорил, что этот мир готов дать тебе все. Нужен тебе был трамвай — пожалуйста, йот тебе трамвай. При желании ты мог бы навсегда остаться в той ветке реальности, однако я предпочел вернуть тебя назад. Этот мир, Кирилл, таков, каким мы его хотим видеть. Обычный человек не перит в чудеса, поэтому их для него и не существует. Маги же строят свой мир — такой, какой им нужен. И мир послушно отзывается на их запросы. Можно сказать, что маги занимаются мифотиорчеством: они строят миф и потом в нем живут.