100 великих экспедиций - Баландин Рудольф Константинович - Страница 5

Интересную идею предложил Пасанг, работавший в экспедиции Хаита, он участвовал в штурме К2, поднимаясь без кислородного аппарата почти до высоты 8 км. Он предложил подняться на восьмую по высоте вершину, Чо Ойю (8153 м), которую год назад безуспешно пытался штурмовать Эрик Шиптон.

Осенью 1954 года Тихи вернулся в Непал вместе с опытным альпинистом Зеппом Иохлером и Гельмутом Хейбергером. В группу должны были войти 7 шерпов как полноправные участники экспедиции, хотя и работающие по найму. На этот раз Герберт Тихи из романтика превратился в целеустремленного прагматика, который решил во что бы то ни стало добиться конкретной цели – первому взойти на Чо Ойю.

Хотя руководителем и организатором экспедиции был Тихи, он постарался поддерживать в группе дух товарищества и равноправия. Когда требовалось принять какое-то важное решение, обуждали вопрос сообща, и часто принималось мнение Пасанга как наиболее опытного восходителя.

Из базового лагеря, где остался Хайбергер на высоте около 5 км, за несколько дней поднялись до 6590, установив здесь третий лагерь.

Йохлер, страдая от горной болезни, вернулся на базу. Из австрийцев остался только Тихи. Дальше начиналась серия ледопадов, которую так и не смогла преодолеть группа Шиптона.

Усталый от перехода Тихи мечтал после обеда заползти в палатку и отдохнуть до утра, но Пасанг предложил пройти ледопад. Пришлось согласиться. С ними пошел второй шерп Аджиба. Пасанг преодолевал ледяные уступы первым и выбирал наилучший путь. За два часа ледопад был преодолен: разведка прошла успешно, и теперь можно было по вырубленным ступеням и навешанным веревкам подниматься с грузом. В полном изнеможении, шатаясь, Тихи подошел к палатке и рухнул в нее.

Ночью – на 4 декабря – налетела метель. Запись в дневнике Тихи: «Один занимаю палатку. Хочу сделать последние приготовления к раннему выходу. На рассвете все три палатки смяло ужасающим штормом. Не переживал ничего подобного. Лежу, словно рыба в сети или труп под саваном. Безоблачное небо и ураганный ветер весь день. Пришли 2 шерпа из лагеря 2… Я никогда еще не видел такого неистовства природы на фоне такой красоты».

5 декабря ветер поутих, и пять шерпов с австрийцем медленно двинулись вверх. Только поздно вечером они установили лагерь 4 на высоте 7 км. Два молодых шерпа отправились обратно, а оставшиеся оборудовали бивуак. Ночью шквальный ветер сорвал растяжки и стойки палатки. Она придавила лежавших в ней Пасанга и Тихи.

Ветер не унимался. Когда они утром выползли из палатки, то не могли устоять на ногах, опасаясь, что их сметет со склона. Пасанг заполз в палатку. Он отчаялся и кричал, повторяя несколько раз:

– Никогда не видел такого урагана! Мы все умрем!

Герберт Тихи сохранял самообладание. «Мое второе Я смотрело на всех нас четверых совершенно бесстрастно, почти с иронией… – вспоминал он. – Это странное раздвоение личности сохранялось во время дальнейших событий. Одна часть его действовала инстинктивно и страдала, другая просто следила за событиями, не выражая ни чувств, ни сожаления».

Подобная рефлексия, свойственная интеллигенту, в подобных случаях может оказаться чрезвычайно полезной. Физиологически она определяется работой развитого левого «рассудочного» полушария мозга, которое получает гегемонию над правым, «эмоциональным». При некоторых видах шизофрении резкое расщепление работы обоих полушарий мозга вызывает феномен «раздвоения личности», порой граничащий с безумием. Но когда сохраняется более или менее гармоничное единство их деятельности под контролем рассудка, в экстремальных ситуациях это помогает сохранить здравый смысл и продуманность поступков.

Когда порыв ветра приподнял одну палатку и мог бы смахнуть ее со склона, Тихи бросился на нее. Шерпы, выведенные из оцепенения, стали погать ему закрепить палатку. Все это время Тихи был без рукавиц, и поздно понял, что отморозил руки. Шерпы стали их отогревать. Он сказал:

– Надо спускаться вниз.

Тихи, не владеющий пальцами, не мог самостоятельно надеть кошки и держать ледоруб. Шерпы собрали необходимые вещи, оставили палатки и все в связке пошли вниз. По мере спуска ветер слабел. В лагере 3 их встретил Йохлер. Когда он сюда поднимался, порыв ветра сбросил его со скалы, но, к счастью, он упал в рыхлый снег.

В лагере 2 находился Хейбергер с медицинской аптечкой. Тихи стал глотать таблетки для улучшения кровообращения: 80 штук в день при дозе в 16. Шерпов отправили вниз за продовольствием и топливом, а сами решили набраться сил для второго штурма. Йохлер и Хейбергер отправились на разведку западного склона Чо Ойю.

Гревшийся на солнце у палаток Тихи вдруг заметил две фигуры, приближающиеся со стороны перевала. Они оказались членами швейцарской экспедиции. Они потерпели неудачу на горе Гаури Занкар и теперь решили взойти на Чо Ойю. К ним двигался караван яков и носильщиков. И хотя Тихи настаивал, что именно он получил разрешение на восхождения, швейцарцы были непреклонны и согласились только подождать окончания второй попытки группы Тихи.

Пришлось спешно начинать подъем. Теперь для защиты от ветра вырубали пещеры в фирновом льду. 16 октября в лагере 3 (6590 м) их вновь настигла буря. Двое суток они отсиживались в пещере. Тем временем швейцарцы неуклонно продвигались все выше.

Утро 18 октября было ясным. Пока готовились к переходу в лагерь 4, увидели три фигуры, поднимающиеся к ним. Кто? К счастью, это были не швейцарцы, а Пасанг с двумя носильщиками, измученные тяжелейшим переходом с грузом. Они спешили, зная, что на горе появились конкуренты.

– Швейцарцы дошли до вершины? – отдышавшись, спросил Пасанг.

– Нет.

– Слава богу. Иначе я перерезал бы себе горло.

Он был настроен так решительно, что предложил не мешкая начать подъем. Тихи решил идти со всеми, и ему помогли надеть ботинки и кошки, застегнуть пуговицы на одежде. Пока они поднимались, ветер усиливался. На высоте 7 км оборудовали ночлег. Можно ли пройти оставшийся путь до вершины без кислородных баллонов? Выбора не оставалось: надо рискнуть.

Тяжкие переживания испытывал Тихи. Цель, ради которой он столько трудился и мучился, была близка, но для него едва ли достижима. И все-таки вместе с Йохлером и шерпами Пасангом и Гьялценом он пошел к вершине, хотя не мог держать в руках ледоруб.

Было холодно и ветрено, затруднял шаги рыхлый снег. Склон был пологим, и они вне связки шаг за шагом брели к вершине. Когда на пути встали скалы, Пасанг с помощью веревки втащил Тихи наверх. Дальше преград не было. Медленно, шаг за шагом, судорожно дыша и порой задыхаясь от недостатка кислорода, они приближались к заветной цели.

«Мир предстал передо мной в новой и доброжелательной красе… – вспоминал Тихи. – То немногое, из чего теперь состояла жизнь, – небо, скалы, лед, ветер и я – стало неделимым целым. Я чувствовал себя одновременно и богом, и жалкой ничтожной песчинкой».

По его признанию, он испытывал «неописуемое, сверхчеловеческое блаженство». И в то же время сознавал, что они обречены на смерть, ибо не смогут вернуться засветло, останутся близ вершины и замерзнут.

Неожиданно они оказались на том месте, откуда во все стороны идут склоны. Это была вершина Чо Ойю! Они плакали от счастья.

«Над нами было бескрайнее синее небо, – писал Тихи. – Оно обнимало нас со всех сторон, подобно колоколу. Достичь вершины – большая радость, но близость неба величественнее. Немногие бывали к нему ближе, чем мы в тот день. Именно небо господствовало над нашими чувствами в течение нашего получасового пребывания на вершине».

С наступлением сумерек они успели добраться до лагеря 4.

Для Тихи это еще была победа над своей, казалось бы, безнадежной немочью. А Пасанг совершил беспримерный переход: за три дня он прошел свыше 30 миль, преодолев 4000 м высоты. Возможно, этот альпинистский рекорд так и не был побит.