Землянин, поберегись! - Андерсон Пол Уильям - Страница 5

Наконец она кивнула. На лице Джоуля появилась улыбка, так хорошо ей знакомая. И он начал говорить. Она так и не вспомнила, как прошел остаток той ночи, осталось лишь ощущение полусна, воспоминание о мягком голосе, что-то нашептывавшем прямо в ее мозгу, о лице, которое она видела словно сквозь мерцающую дымку. «Только однажды, — вспоминала она, — появилась какая-то машина, которая щелкнула и загудела, вспыхивая при вращении в темноте». Ее память зашевелилась, заколебалась, как пруд со стоячей водой, и воспоминания, которые ее уже давно перестали тревожить, всплыли на поверхность, словно с ней рядом оказалась ее мать.

Туманным утром он ее отпустил. Она была полна глубокого, нечеловеческого спокойствия и смотрела на него пустым взглядом лунатика, а голос ее был совершенно лишен интонаций. Это ненадолго, вскоре она опять войдет в норму, но Джоуль Уэдерфилд останется воспоминанием с легкой эмоциональной окраской, призраком в глубине ее сознания.

Призраком. Он чувствовал крайнюю усталость: его силы и воля словно вытекли из него. Он был здесь чужим, лишь тенью существа, которому надлежало скользить между звезд, Солнце стирало его с Земли ластиком своего света.

— Прощай, Пегги, — сказал он. — Храни мой секрет. Никому не говори, где я. И будь счастлива до конца своих дней.

— Джоуль! — Она постояла на пороге нахмурившись. — Джоуль, если ты можешь внушить мне свои мысли, разве то же самое не могут сделать другие представители твоей расы?

— Конечно, могут. А что? — Впервые он не знал, что последует дальше: она слишком изменилась и стала непредсказуемой.

— Просто мне подумалось, зачем им для связи передатчики вроде твоего ультраволнового? Они должны передавать мысли на межзвездные расстояния.

Он моргнул. Это приходило ему в голову, но он об этом не задумывался, потому что был слишком поглощен своей работой.

— До свидания, Джоуль. — Она повернулась и пошла, растворяясь в сером тумане. Луч утреннего солнца случайно пробился сквозь его пелену и осветил ее волосы. Он стоял на пороге, пока Пегги не скрылась из виду.

…Большую часть дня он проспал. Проснувшись, он начал думать над тем, что ему было сказано.

Но ведь Пегги, должно быть, права! Он слишком глубоко ушел в чисто технические проблемы ультраволн и проводил время за математическими расчетами вместо того, чтобы остановиться и обдумать ситуацию. Но это имело смысл.

Он имел очень слабое представление об энергиях, которыми было наделено его сознание. Физика казалась ему простейшим выходом. К тому же в одиночку ему вряд ли удалось бы продвинуться в исследованиях собственного мозга.

Человеческий маугли мог быть потомком какого-нибудь математического гения, но если его не обучали ему подобные и он не усвоил основы арифметики, не умел говорить и общаться с людьми, ему оставались недоступны действия, выделяющие человека из животного мира. Когда среда ничего не говорит человеку о пути, пройденном его предками, ему не хватит жизни, чтобы пройти отрезок, проделанный ими до превращения в людей, и начальную стадию развития человека.

Но эти дополнительные нервы и мозговые центры для чего-то предназначались! Он предполагал, что они служат для непосредственного контроля за основными силами Вселенной. Телепатия, телекинез, предугадывание — какого наследия, делавшего его подобным Богу, он был лишен?

В любом случае ему казалось, что его раса прошла стадию потребности в физических механизмах. При полном понимании структуры непрерывности пространства времени-энергии, обладая способностью волевого контроля над процессами, лежащими в основе Вселенной, представители его расы могли проецировать себя и свои мысли от звезды к звезде, не обращая внимания на детское бормотание других рас.

Фантастические, головокружительные перспективы! У него захватило дыхание от открывшихся перед ним колоссальных возможностей.

Встряхнувшись, он вернулся к действительности. Главная проблема — связаться со своей расой. Это означало, что надо изучить телепатическую энергию, которую он прежде почти игнорировал.

Он лихорадочно взялся за работу. Время утратило для него значение: вереница дней и ночей, потухающий свет, заснеженные равнины и возвращение весны. У него и раньше едва ли была жизненная цель помимо работы, а теперь он упивался разработкой своей последней идеи. Даже отдыхая или заставляя себя заниматься физическими упражнениями, он думал об этой проблеме, вгрызался в нее, как собака в кость. И медленно, медленно он набирался знаний.

Телепатия не имела непосредственной связи с импульсами головного мозга, регистрируемыми посредством энцефалографии. Она являлась лишь незначительным побочным продуктом нервной деятельности. При правильном управлении телепатия покоряла пространство, высокомерно игнорируя время. Это было, как он для себя определил, оборотной стороной ультраволнового спектра, который соотносился с гравитацией по образцу геометрической зависимости пространства и времени. Но в то время, как для возникновения гравитационных эффектов требовалось присутствие материи, ультраволновые эффекты возникали при наличии вибрации определенных энергетических полей. Однако они не проявлялись, если для них не было где-либо соответствующим образом настроенного приемника. Они как бы «ощущали» наличие слушателя — еще до того, как возникнуть. Это наводило на интереснейшие размышления о природе времени, но он от них отказался. Его люди знают об этом гораздо больше, чем ему удастся выяснить в одиночку.

Но концепция волн едва ли применима к тому, что передвигается с «бесконечной скоростью», — несмотря на свою семантическую убогость, этот термин казался удобным. Но мог придать ультраволне частоту, соответствующую генерируемой энергетическим полем, но тогда длина волны станет бесконечной. Лучше перевести это на язык тензоров и отбросить все образные аналогии.

Его нервная система сама по себе не содержала ультраэнергии. Она присутствовала повсеместно, имелась в любой космической структуре. Но при правильной подготовке телепатические центры как бы приходили в контакт с этим мощным глубинным потоком, оказывались способны вызывать в нем желаемые вибрации. Аналогично, как он и предполагал, те же силы могли разрушать или перемещать материю, пересекать пространство, сканировать вероятные миры прошлого и будущего…

Но он не мог добиться этого в одиночку. За всю свою жизнь он не смог бы узнать всего, что требовалось. Если бы он был буквально бессмертен, то и тогда бы мог всего не постичь; его сознание было натренировано по человеческим меркам, а это было нечто, выходящее за пределы человеческого понимания.

Но мне надо лишь послать один отчетливый сигнал…

Он бился за него. Бесконечными зимними ночами сидя в своей хижине, он пытался подчинить себе собственный мозг. Как проходит пересылка к звездам?

Скажи мне, маугли, как решить это парциальное дифференциальное уравнение?

Возможно, часть ответа была заключена в его сознании. Мозг совмещает память двух типов: перманентную и циркулирующую, и, очевидно, первый из этих типов никогда не пропадает. Он переходит в сферу подсознательного, но все-таки присутствует, и его можно вызвать на поверхность. Ребенком, младенцем он мог что-либо наблюдать, знать, как выглядят аппараты, ощущать вибрацию, и это воспоминание теперь должно было анализировать его зрелое сознание.

Он попробовал самогипноз, используя изобретенную для этого машину, и воспоминания стали к нему возвращаться, воспоминания о тепле, свете, огромных пульсирующих силах. Да, точно, был какой-то двигатель, и он словно видел, как тот сотрясается и гудит у него перед глазами. Ему потребовалось немало времени, чтобы перевести детские впечатления на язык сенсорных оценок, но когда он с этим справился, перед ним открылась отчетливая картина — чего-то…

Это помогло, совсем немного. Это наводило его на мысль об эмпирических моделях, которые раньше не приходили ему в голову. А теперь медленно, шаг за шагом он стал продвигаться вперед.