Акварель для Матадора - Курицын Вячеслав Николаевич - Страница 29

— Мыльный, — глухо сказал генерал Барановский через несколько секунд. — Без этикетки.

«Фальшивый. И я тебе его не давал», — значило это в переводе с оперативного языка на…

На менее оперативный.

Опять эта песня. Второй день.

Игорь с удивлением обнаружил, что спал одетым. Такое с ним случалось крайне редко, и обычно по пьянке.

Но вчера он не пил. Вчера он пустился в какое-то долгое путешествие…

Да, был в Храме, хотел увидеть Бога, но увидел только молнии. Молнии, посланные ему на погибель?

Что это за бумаги валяются на полу? Формулы, схемы…

Да, да. Ночью, вернувшись домой, он рисовал формулы. Такое с ним бывало много лет назад. Вскакивал ночью, чтобы записать приснившуюся формулу.

Ему снились формулы. Это было очень давно.

Что же случилось ночью? Что это нарисовано на бумаге? Зачем это на ней нарисовано?

Игорь бросил листок. Всё те же отрубленные головы. Он рисовал ночью отрубленные головы.

Игорь бросил листок. Потом снова поднял. Головы катятся словно бы с крыльца, со ступенек… Как в песне… И тут же поставлен значок вращательного движения. Головы одновременно кружатся вокруг своей оси.

Игорь вскочил с дивана. Он всё вспомнил.

Давным-давно, ещё в аспирантуре, Игорь разрабатывал новый способ ускорения электрохимических процессов. Нужно было заставить электроны перескакивать в атоме с уровня на уровень не последовательно, а как бы через две ступеньки сразу. Это увеличило бы энергетический потенциал не в два, а в десять раз.

Такого эффекта можно было добиться, одновременно увеличивая скорость вращения электрона вокруг его паршивой оси. Причём эта увеличенная скорость должна быть не постоянной, но всё время меняться.

«Как если бы отрубленная голова катилась по ступенькам и что-то говорила. И в зависимости от того, что она говорит, менялась бы скорость вращения…» — он же сам тогда придумал такую загадочную метафору! Как он мог забыть!

Одно время Игорю казалось, что он сможет заставить электроны вращаться. Иногда ему казалось, что он находится в двух шагах от разгадки. Всего лишь одна короткая, но мощная формула…

Потом он повзрослел и понял, что пытаться решить такую задачу — всё равно, что изобретать вечный двигатель.

А ночью ему показалось, что он нащупал решение.

Конечно, нужно ещё проверить, сможет ли оно работать на конкретном материале…

У Игоря не сохранилось никаких старых разработок, — столько лет пролетело… Да, но они сохранились в архиве его института!

Уже через полчаса толстая архивистка Ира вручала ему запылённую папку. Его собственный годовой отчёт пятнадцатилетней давности.

— Постой, — сказала Ира, — я вытру пыль. Это невозможно листать… Сейчас я возьму тряпку.

Тряпку Ира хранила не под архивной стойкой, а на стеллаже за спиной, на нижней полке. Это позволяло ей поворачиваться и нагибаться, открывая взору собеседника громадные ляжки.

Этим приёмом Ира пользовалась на памяти Игоря уже лет десять. Зимой и летом короткой юбкой и глубоким декольте стокилограммовая Ира приманивала любовников. Среди сотрудников института находились желающие провести с ней ночь или трахнуть её после работы прямо в архиве, за стеллажами.

Когда кто-нибудь жарил Иру в архиве, она гудела на пол-института, как начищенная иерихонская труба.

Десять лет Игорь избегал ириных прелестей. Но сейчас он вдруг почувствовал, что содержимое его трусов становится плотнее и твёрже.

«Вместе с научным пылом возвращаются юношеские желания, ничего тут странного нет», — подумал Игорь.

Когда Ира передавала ему папку, вывалив по своему обычаю на стойку сдобные титьки-караваи, Игорь нащупал через ткань платья её сосок. Ира довольно мурлыкнула. Формулы радостно бросились к Игорю с пожелтевших страниц. Будто они расстались только вчера. Он сразу вспомнил и логику своих рассуждений, и уязвимые места, и удачные фрагменты, на которые он возлагал особые надежды.

Но самым удивительным казалось то, что ночные догадки работали. Нужно было проверять и перепроверять, делать специальную программу для компьютера, проводить эксперименты, но главное Игорь уже понял. Он придумал что-то совершенно новое.

Ему захотелось посмотреть ещё один свой годовой отчёт: проверить кое-какие соображения. Но отчёта на месте не оказалось.

— Где же он? — удивился Игорь. — Кому понадобилась эта макулатура?

— Вон, посмотри туда, — Ира буквально навалилась грудью на Игоря и тяжело дышала ему в лицо, — видишь, мужик с бородой… С самого утра читает бумаги по началу восьмидесятых. Его директор привёл, велел дать всё, что ни попросит. Твои бумаги читает, Мирзоева, группы Погорельского…

Игорю вдруг стало жарко. Мирзоев и группа Погорельского занимались смежными проблемами: воздействием различных веществ на психику вероятного противника…

Игорю стало жарко. Крупный породистый еврей, деловито просматривающий у дальних стеллажей стопку документов, очень ему не понравился. Очень…

— Здравствуйте. Для абонента № 19486. Согласен срочно уехать. Звоните 333-49-78. Подпись: Игорь. Два раза через двадцать минут. Нет, четыре раза через пятнадцать минут.

На этот раз Максим отозвался сразу.

— Игорь Брониславович! Через полтора часа я заеду за вами домой. Соберите, пожалуйста, к тому времени вещи.

— Куда? Какие вещи?

— Какие хотите. Вы улетаете сегодня.

— Сегодня?!

— Завтра может быть поздно. Скоро начнётся большой шум… В общем, считай те, что я знаю, что делаю. Соберите вещи.

..Когда Ира поняла, что Игорь не вернётся в архив, она вытащила из сумочки шипованные вагинальные шары и, кусая обиженную губу, пошла за дальние стеллажи…

— Может быть, вы пригласите нас к себе в кабинет? — устало спросил Матадор.

— Да, конечно, конечно… — забормотал директор. — Извините, что я сразу… Голова, знаете, идёт кругом… Смерть в отеле… Чаю, кофе? Но по поводу герра Шульца я сказал вам всё, что знаю. Поселился у нас на общем основании, заплатил за два месяца вперёд, получил за это некоторую скидку…

Матадор сделал шаг в сторону, пропуская директора и слегка приобнимая его за талию. Рука Матадора на секунду задержалась над большим карманом директорского пиджака.

— А то, что к нему по пять раз за ночь заходили прыщавые подростки, это никого не смущало?

— У нас отель международного класса, — пожал плечами директор. — Каждый имеет право заходить в любое время дня и ночи. Вы бывали когда либо за рубежом в дорогих отелях?

— Случалось, — неопределённо ответил Матадор.

— Конечно, мне очень досадно, что в моём отеле хранился наркотик, — суетился директор. — Но мы же не можем отвечать за то, что хранят постояльцы! Уверяю вас, в «Национале» и «Метрополе» постояльцы хранят в номерах гранатомёты и першинги… Директор рассмеялся своей шутке. В дверь постучали. Вошёл устрашающего вида кавказец, доставивший Матадору бумагу от Барановского. Это был чечен Тагир, которого в управлениии звали Кинг-Конгом.

— Прокурор подписал ордер на ваш обыск, — сказал Матадор. — Обыск в кабинете и личный тоже…

Директор попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной и кривой. В ответ ему улыбнулся Тагир. Задорным здоровым оскалом в шестьдесят четыре, как показалось директору, зуба.

— Это… это неслыхано, — пролепетал директор. — Я… я сделаю заявление для прессы… Обыск только в присутствии моего адвоката…

— Хоть целой коллегии, — сказал Матадор, — Зовите.

Директор схватился за телефонную трубку.

— Но есть опасность, — продолжил Матадор, — что пока адвокаты будут сюда добираться, вы сдуру совершите попытку к бегству. И Кинг-Конг, — Матадор указал на кавказца, — вам что-нибудь сломает… Он, кстати, дикий чечен. Дудаевский недобиток. Чудовище-Директор бросил трубку и ошалело посмотрел на Тагира. Тагир улыбался.