Акварель для Матадора - Курицын Вячеслав Николаевич - Страница 12

Провод лопнул, из разрывов посыпали павлиньим веером жёлтые и оранжевые искры. Но падающий человек уже отдёрнул ладонь и схватился другой рукой за второй, ещё целый, провод…

Значков вернулся к жизни. Никакие провода на уровне четвёртого этажа двор не пересекали. Девочка в голубом платьице заревела, закрыла лицо ладошками и убежала в подъезд.

Крик опередил тело и ударил об асфальт на мгновение раньше.

Сын рухнул прямо к ногам Значкова. Сначала в асфальт врезался затылок. Раздался хруст, расползлась по дождевой луже блёкло-зеленоватая лужица мозга. Плашмя обрушилось туловище, и на футболке с эмблемой «Зенита» проступило, как переводная картинка, густое кровавое пятно. Последними достигли асфальта руки и ноги — подскочили, снова упали, отбили предсмертную чечётку.

Депутат Государственной Думы Николай Николаевич Значков провёл рукой перед глазами, отгоняя видение. На экране компьютера высветился текст.

Доклад о необходимости легализации наркотиков Значков сочинял уже пятый год. Сначала он наивно надеялся, что коллеги прислушаются к его аргументам и он триумфально выйдет на Думскую трибуну с революционными законодательными инициативами. Но очень скоро стало ясно, что аргументы в Думе ничего не решают, а решает только взаимодействие групп влияния. Значковские идеи, во-первых, оказались никому не нужны, а во-вторых, попросту опасны. Политики, агитирующие за легализацию, потеряли бы электорат, олигархи, контролирующие всё на свете, а, значит, и наркобизнес, потеряли бы от легализации доходы. Значкову прозрачно намекнули, что для всех было бы лучше, если бы он забыл о своих светлых мечтах. Николай Николаевич перестал высовываться, но папка Cannabis в компьютере всё пухла: материала хватало уже на солидную книгу.

В перестройку Значков основал в Университете «Свободную Трибуну», клуб для прогрессивной болтовни. Там ругали Берию и боролись с привилегиями властей всех мастей. Значкова выбрали в первый демократический Ленсовет.

Вскоре делегация Ленсовета отправилась изучать городское хозяйство Амстердама. По примеру Петра Великого.

Друзья-историки подарили Значкову ксерокс «Журнала Петра Первого». Это был недавно найденный дневник, который Пётр вёл в 1697-м году, путешествуя по Европе. Большая часть дневника была посвящена Амстердаму.

Крепко Амстердам снёс башню Петру Алексеевичу. Потом он и в своём городе устроил кунсткамеру со всякими уродами.

— В Амстердаме видел казнённого, которого отдали в анатомию… Прежде обрили голову и содрали кожу черепа… Хорошо… Потом пилою растёр череп и вынял мозг… Прекрасно! После спорол грудь и смотрел сердце и лёхкое… Коля, ты где это взял-то?

В самолёте, несущем депутацию в Амстердам, Значков дал почитать дневник коллегам по Ленсовету.

— В Пушкинском доме взял. У меня там приятель работает…

— Так надо же подарить это ихнему мэру! — осенило кого-то из депутатов, — Новая научная находка… Амстердаму от Петербурга.

— Не суетись, — осадил товарища рассудительный депутат Голиков. — Зачем же сразу дарить? Надо пока объявить, что нашли. Чтобы они нас ещё позвали. В следующий раз поедем, можно и подарить… А про баб-то тут есть?

— В конце, — кивнул Значков.

— Ага. В Амстердаме ужинал в таком доме где ставили нагие девки есть на стол… Хорошо. И питьё подносили все нагие девки…

Что было доподлинно известно про Амстердам, так это, что там много девок. Большинство депутатов именно им и посвятило свой досуг и командировочные. А Значков в эту поездку научился курить марихуану. Опытный депутат Голиков затащил его в кофе-шоп, хотя Значков отнекивался как мог и всё говорил, что пробовал курить в Питере и на него не подействовало.

В кофе-шопе, который назывался «Блэк Стар», было по-настоящему страшно. Тёмное помещение было забито жуткими неграми. В сиреневом конопляном дыму они выглядели особенно мрачно. Грузный блэк бросил под стол кусок гашиша. К нему одновременно метнулись две пёстрые кошки, разнёсся ядрёный мяв, полетели клочья… Значков дёрнулся к выходу.

Голиков же как ни в чём не бывало отправился к стойке. Большой блэк выложил на прилавок целлофановый альбомчик. Много-много страниц и на каждой несколько пакетиков с травой или с гашишом. Из разных стран — Малайзия, Индия, Сингапур. Голиков выбрал какой-то местный сорт.

— Голландцы — прирождённые селекционеры, — пояснил Голиков, сворачивая папироску. — Выращивают не только лучшие в мире тюльпаны, но и термоядерные сорта шмали. На, кури….

— Вот, на меня опять не действует, — сказал, покурив и прислушавшись к своим чувствам, Значков. Голиков улыбнулся.

Депутаты покинули «Чёрную звезду». В канале плавали утки, над каналом завис с удочкой рыбак в широкополой, рыжеватой, как крыши по-над каналом, шляпе. Немолодой, хорошо одетый мужчина стоял рядом и преспокойно ссал прямо в воду.

— Чего это он? — удивился Значков.

— Мужчинам можно мочиться в каналы, — пояснил Голиков, — Средневековый обычай…

Депутаты свернули за угол. Уткнулись в магазин, над дверью которого раскорячились черепашка-нинзя со штурвалом на животе и Бэтмен с пушками вместо рук и с граблями вместо ног.

— Магазин трансформеров, — сказал Голиков. — Зайдём?

Значков кивнул. Трава не действует, а хороший трансформер сыну купить нужно.

Значков взял с полки большую игрушку и стал её трансформировать. Повернул щупальца робота на девяносто градусов, они стали ножницами и шприцами.

Нажал на голову, голова перевернулась и уступила место бронированной танковой башне. В башне отворилось окошечко, в окошечке вспыхнул фонарь.

В животе робота открылась, как будто цепной мост опустился надо рвом, дверка, оттуда выползли две змейки… Пол медленно поплыл из-под ног. Значков схватился за стену.

— Двадцать минут, — услышал он голос Голикова.

— Что? — не понял Значков.

— Ты играешь этой хреновиной уже двадцать минут.

В Петербург Значков прилетел с портфелем, полным трансформеров для сына и книг, посвящённых конопле.

Багаж задерживался. Значков вышел из депутатского зала и побрёл по аэровокзалу.

— Коля, привет! Сто лет тебя не видел, — Значкова шлёпнул по плечу Паша Шеремет, бывший однокурсник, а ныне один из таможенных начальников Пулково. — Всё только по телевизору! Ты откуда?

— Да вот, из Амстердама прилетел. Багаж жду. Что-то медленно твои ребята работают…

— Ба, из Амстердама! А ну-ка пошли! Пошли, пошли…

Шеремет схватил Значкова за рукав и потащил куда-то в служебные помещения, объясняя по дороге:

— У нас новые собаки, натасканные на наркоту… Апуделы. Нюх — алмаз! Даже анашу чувствуют в закрытом чемодане за пять метров…

Значков споткнулся и чуть не загремел на пол. Во внутренних карманах у него лежало семь пакетиков с травой и гашишем.

Шеремет уже втолкнул депутата в дверь. Прямо по тележкам, заваленным чемоданами и саквояжами, прыгали добродушные апуделы с высунутыми языками.

— Их кормят травкой, подсаживают на кокс… Герыча хорошо берут, — рассказывал таможенник, — Кислоту, суки, не жрут — выплёвывают. Дуреют они с неё, хрюкают, как свинюки…

Апудел закончил обнюхивать одну тележку и вразвалку побежал к следующей, задорно помахивая хвостом. Неожиданно собака посмотрела на Значкова. Николай Николаевич покрылся толстым, как шоколад на «Сникерсе», слоем пота. До собаки было три шага. А что, если она учует пакетики в его карманах?