Маги нашего города - Куприянов Сергей Александрович - Страница 71

– Вы его держите?

– Держу пока. А что? Есть соображения? Или хочется поучаствовать в боевике с погонями и стрельбой?

– Я, кажется, знаю, куда он едет, – сказал Павел.

– Или она, – неприятным голосом добавила "нюхачка".

– И куда же, позволь поинтересоваться?

– К нам в контору. То есть к Петровичу.

– Ты хочешь сказать, что это кто-то из своих? – нахмурился Мих Мих.

– Не знаю. Посмотрим. Черт, зря я того джигита отпустил. Вы с нами?

– Ну, я бы не против посмотреть на этот феномен. Только условие – никаких милицейских машин и прочих конфликтов с госслужащими.

– Да никаких конфликтов, вы о чем?! Все исключительно красиво. Как в сказке.

– Не надо мне таких красивостей. В умелых руках и обычный таксист Шумахером будет. А на такси у меня пока что хватает. К счастью, сейчас с этим проблем уже нет, а вот раньше...

Степанов не договорил, но Павел ухватил некую интонацию и поинтересовался:

– Что, гражданин маг, не совсем честным образом останавливали государственные такси? Или чего похуже?

– Не говори глупостей! Пошли.

Ясное дело, что по сравнению с милицейским «Фордом», вооруженным атрибутами государственной необходимости, любой таксист будет казаться черепахой на фоне гепарда, но если три практикующих мага, сидящие в салоне такси, спешат, а двое просто-таки исходят от нетерпения, то пусть не стопроцентный, пусть всего лишь подобие, но режим "зеленой улицы" они вполне в состоянии устроить, не создавая при этом излишнего хаоса на дороге. Таксист, немало удивленный невероятной любезностью коллег по баранке, только и делал, что давил на газ. И еще веселился, видя уплывающие, да что там! – улетающие назад лица водителей, едущих в том же направлении.

Павел несколько раз оглянулся, разглядывая мчащиеся за ними машины, люди в которых, надо полагать, на такой скорости по Москве никогда в жизни не ездили, и при этом даже гаишники, пару раз попавшиеся по дороге, не спешили остановить эту гонку. Наверное, от удивления, ведь мало кому удавалось увидеть, как какая-то занюханная «Волга», которую уже сняли с заводского конвейера, словно горячий нож масло, разрезает автомобильный поток в начале часа пик, и при этом на трассе не наблюдается ни одной аварии.

Сидящий сзади Мих Мих только пыхтел, но пока помалкивал.

За квартал от конторы Павел, в последние минуты усиленно крутивший головой по сторонам и часто с вопросом во взгляде оборачивавшийся на Степанова, вдруг крикнул разошедшемуся водителю, шедшему хорошо за сотню:

– Стой!!!

Видимо, в прошлой жизни таксист-частник был не Шумахером, а возничим на фараоновой колеснице либо по меньшей мере лихим наездником в крестьянской армии батьки Махно, потому что почти сразу после этого крика его проржавевший рыдван встал на дыбы, если только у машины эти самые дыбы находятся в месте, противоположном тому, где у лошадей.

Павел, не ожидавший такой реакции, не врезался в стекло только потому, что его правая рука была уперта в «торпеду». Марине повезло чуть меньше; она сорвалась с сиденья и упала на сидящего перед ней Павла, каким-то чудом перемахнув через довольно высокую спинку сиденья. Больше всего не повезло Степанову, который всецело отдался поиску. Он грудью ударился о спинку водительского кресла, потом его отдачей отшвырнуло назад, и он копчиком приложился обо что-то, хотя, по идее, там, куда его откинуло, то есть на сиденье, ничего твердого быть не могло.

Орлом выглядел один лишь водитель, намертво вцепившийся в руль своей «тачки» и сидевший в неестественной позе монарха, на голову которого только что надели царственный венец. Правда, взгляд у него тоже был орлиный – неподвижный и немигающий.

– Ты чего?! – возмущенно проговорил Мих Мих, кое-как устраиваясь на сиденье и при этом потирая рукой грудь.

– Есть? – нетерпеливо спросил Павел, безуспешно дергая за ручку двери.

– Ага. Перелом. Или еще чего похуже.

Наконец справившись с дверцей, Павел выскочил наружу, успев крикнуть в салон:

– С водителем рассчитайтесь!

– Это я с тобой рассчитаюсь, – пробормотал Степанов, шаря себя по груди в поисках неизбежных повреждений его телесной оболочки.

Но Павел его не слышал, он бежал к припаркованному в переулке «Мерседесу» аспидно-черного цвета. Марина, провожая его глазами, одновременно боролась со своей дверью, но эта борьба пока ни к чему не приводила.

– Откройте же! – крикнула она, и только после этого водитель, аккуратно заглушив двигатель, вышел, обогнул машину и снаружи помог девушке выбраться на волю, после чего замер в позе немого укора.

Мих Мих с непрекращающимся кряхтеньем полез за деньгами.

В «Мерседесе» был только водитель, беспечно покуривающий в приоткрытое окно под музыку группы "Любе".

– Где Алла?! – крикнул Павел, рывком открывая дверцу так, что расслабившийся мужчина чуть не выпал наружу.

– Чего? – удивился тот и закашлялся, поперхнувшись дымом. И в процессе этого кашлянья вдруг начал судорожно копаться у себя в промежности, куда упала горящая сигарета.

– Алла где?!

– Да ушла.

Он наконец нашарил окурок, обжегся, но все же ухватил и выбросил его наружу, под ноги Павла.

– Куда?

– Да ты кто такой?

Павел был слишком возбужден для того, чтобы контролировать не только свои эмоции, но и силы, поэтому надавил на водителя куда больше, гораздо сильнее того, что следовало всего лишь для получения ответа на вопрос. Водитель – крепкого сложения детина с бритым черепом – выпрямился и побледнел.

– Где Алла? – очень членораздельно повторил Павел.

– Ушла в том направлении, – направление было обозначено четким жестом, причем пальцы руки, как на плакате про уличного регулировщика или на иллюстрации в брошюре про карате, наглядно объясняющей, как производится удар «пика», были сложены вместе и расположены строго параллельно асфальту.

– Когда?

– Девять с половиной минут назад.

Бритый выглядел мечтой любого командира, всеми силами добивающегося от своих подчиненных абсолютной исполнительности.

– Жди. Отдыхай.

– Будет сделано!

Павел пошел назад, жестами показывая спешащей к нему Марине, что идти следует в другую сторону. Направление, «отрапортованное» водителем, соответствовало тому, где находилось ООО «Лад». Ходу до него было минут пять, не больше.

Михал Михалыч, обремененный сумкой Павла, отстал на первой же стометровке, успев, правда, подтвердить, что искомый объект находится именно там, куда они направляются.

Ни телевизор, ни тем более пересказ не могут передать того, что творилось на этом относительно коротком перегоне длиной всего в несколько сотен метров. Чем дальше, тем больше было видно, что тут прошла буря в лице очень недоброго и очень рассерженного мага. Подобное описание под силу, пожалуй, только художникам-абстракционистам, не жалеющим красок для отображения своих безумных видений.

Сначала это были всего лишь немногочисленные «кляксы», приходившиеся преимущественно на форточки и две охранные видеокамеры, закрепленные на углах дома, на первом этаже которого расположилось отделение банка. «Кляксы» были яркими, словно фосфоресцирующими, набрякшими, как только что упавшие капли крови. Потом было разбитое окно, за которым кто-то ругался громким голосом, перемежая матерные слова с обещаниями с кем-то крепко разобраться путем отворачивания головы "к бениной матери". На крашеном бетонном парапетике, отгораживающем яму полуподвального окна от тротуара, сидел трудно дышащий мужчина, держась за сердце, у ног его валялась очень крупная дохлая овчарка с вывалившимся наружу языком. Их обоих соединял кожаный поводок очень яркого желтого цвета. Метрах в тридцати от этой пары мужчина в кожаной куртке на меху растерянно ходил вокруг красавицы "Мицубиси Лансер", практически обнявшей фонарный столб своим капотом. Руки его не то чтоб тряслись – они ходуном ходили, о чем свидетельствовали лежащие вокруг искореженной машины неприкуренные сигареты числом не менее пяти. Очередную мужчина пытался вставить себе в рот. И на всем этом висели, стекая соплями, сочные плевки заклятий. Павел видел их разноцветными – розовыми, пурпурными, ядовито-желтыми, малиновыми, ослепительно-синими. Со стороны посмотреть – улица раскрашена под карнавал, настолько изощренным и в то же время диким, необузданным выглядело это буйство красок.