Сердце Дамиса (СИ) - Крапицкая Влада - Страница 8

В её голосе было такая тоска и безнадёга, что у меня в очередной раз что-то дрогнуло внутри.

— А может, я вас сразу домой отвезу? — спросил я, непонятно зачем. — Мне не тяжело, даже если надо проехать тысячу километров.

— У меня нет дома, — она произнесла эти слова с такой горечью, что я с интересом посмотрел на неё.

— Хм, дом есть у каждого, — ответил я. — Он так далеко, что я туда на машине не доеду?

— Не доедите, — она посмотрела на меня со злостью, и я ещё больше озадачился её реакции, на такой простой вопрос. — И дом есть не у каждого. Везите меня на Ленинградский вокзал.

Произнеся это, она отвернулась и стала смотреть в окно. "Странная она. Вроде на вид нормальная, а с другой стороны — ну кто откажется от денег, да ещё говоря, что дома у ней нет. В таких ситуациях любой будет стараться вытащить побольше денег с такого, как я. Да и весь её внешний вид не говорит о том, что она человек без определённого места жительства. Одета бедно, но опрятно. Худощава, но не пухнет от голода, да и цвет лица нормальный, здоровый. А бомжи, как правило, имеют землистый цвет лица и пахнут отвратительно". Когда-то я охотился и на таких, но попробовав дважды их кровь, отказался от этой затеи.

Двигаясь в направлении Москвы, я чувствовал, как меня начинает разбирать любопытство и, бросая на Ванду взгляды, уже понимал, что пока не узнаю причину её поведения, не успокоюсь. "Эх, права матушка, говоря, что именно любопытство и жажда нового не даёт мне спокойно жить".

— Слушай, Ванда, а у меня к тебе предложение. Как я понимаю, тебе пока негде жить, а у меня есть квартира в Москве, а так как я виноват в твоей травме, то будет правильно, что ты поживёшь там, пока твоя нога не заживёт.

Она с минуту пристально смотрела на меня, и когда я улыбнулся, нахмурилась и сказала:

— Спасибо, не надо. Совершенно не обязательно нянчится со мной. Я в состоянии позаботится о себе.

Она сказала это таким независимым тоном, что я почувствовал, как во мне ещё больше разгорается интерес. "Интересненнько! Бедные, но гордые? Мне это определённо нравиться. Решено! Никаких вокзалов. Отвезу её в берлогу Геры".

И тут я всё понял. "Майя видела аварию, и поэтому не дала свой Вейрон, а потом попросила Геру отдать ключи от берлоги! Значит, я должен был встретиться с этой Вандой! Вот чертовка!" — я улыбнулся, а потом нахмурился. "Стоп! Неужели мне суждено, как Гере встречаться с человеком? Нет! Наша семья во второй раз не перенёс такого скандала! Лучше её сразу отвезти на вокзал, от греха подальше!".

Приняв решение, я всю дорогу смотрел прямо перед собой и начал уже чувствовать злость на Майю. "Она что не понимает, что мне с человеком никак связываться нельзя?! Могла бы и задержать меня дома, чтобы я вообще никогда не встречался с этой Вандой. Отвезу её на вокзал и поеду к ним домой. Там уже не постесняюсь и выскажу всё, что думаю! Мерзость какая! Я и человеческая женщина! Глаза, конечно красивые, и запах обворожительный, но ведь она человек!" — по телу прокатилась волна отвращения, когда я представил её и себя в кровати. Нам с детства говорили, что человеческие женщины — это низшие существа, и мы никогда их не воспринимали как женщин, и я до сих пор удивлялся, как Гера решился переспать с Майей, а секс у них явно был. Но спрашивать у него об этом я не решался, зная, что могу получить и по морде, потому что это было слишком личным, и мой дядя слишком любил свою жену, чтобы распространяться на этот счёт. "Хотя… С другой стороны — он ведь вернулся к ней спустя два месяца после Игр. А это уже хоть что-то да значит. Гера, в отличие от меня очень терпелив и рассудителен, и уж если он не выдержал, значит, что-то в этом есть".

Меня начали раздирать противоречия. С одной стороны — в Ванде было что-то привлекательное. Она не была красавицей, как наши женщины, но почему-то именно это в ней меня и цепляло. "Длинные чёрные волосы, чёлка до самых глаз, сами глаза — здесь вроде всё нормально. Но вот нос какой-то маленький, а губы слишком пухлые, шея слишком тонкая, а фигура вообще не моего типа. Слишком худощава, да и грудь маловата" — рассматривая её, я перечислял все её недостатки, но почему-то это не действовало. Да, каждая из этих черт по отдельности смотрелась не очень привлекательно, но всё вместе очень гармонировало, и даже понимая, что Ванда не красавица, я мог с уверенностью сказать, что в ней что-то есть.

"Тьфу ты! Однозначно на вокзал! Хватит и выходки Геры!" — твёрдо решил я и постарался выкинуть из головы все мысли.

Когда мы подъехали к вокзалу, я остановился и холодно сказал:

— Ленинградский вокзал, мадам. Было приятно познакомиться, — а потом достал своё портмоне и выгреб оттуда всю наличность. "Пяти тысяч долларов ей с головой хватит". — А это компенсация за ваши страдания.

Она спокойно посмотрела мне в глаза и, открыв двери, сказала:

— Лучше отремонтируйте на эти деньги бампер, или что там у вас повреждено. Мне хватит и того, что вы поможете мне выйти из машины, — и беспомощно посмотрела на меня.

"Хорошая всё же девушка" — подумал я, обходя машину и помогая ей выйти.

— Прощайте…

— Дамис, — сказал я, поняв, почему она замешкалась.

— Прощайте Дамис. Мне жаль, что я повредила вашу машину, но рада, что вы не предъявили претензий. Не испытывайте угрызений совести. Вы, возможно спасли меня от смерти сегодня.

А потом неуклюже развернулась и пошла от меня. Глядя ей вслед, я почему-то почувствовал пустоту в душе. "А почему "спас от смерти"? Ведь я наоборот чуть не убил её" — смотря ей в спину, спросил я себя.

Она отошла от меня уже метров на пятнадцать, но я не двигался, смотрел ей вслед, не желая уезжать. "Она человек. Нельзя с ней сближаться. Второй раз наша семья не вынесет такого поступка!" — повторял я про себя. Но когда я отвёл взгляд в сторону, и увидел, как на неё смотрит один из бомжей обретающийся рядом, мне стало не по себе. "Она даже для него лёгкая добыча, и он не упустит девушку на костылях, вышедшую из дорогой машины, надеясь, что у неё есть чем поживиться".

Решение пришло мгновенно. "Поселю её в берлоге Геры, а сам поживу в квартире родителей. Минимум общения, а когда она поправиться, отправлю на все четыре стороны" — на сердце от этой мысли стало легче, и я догнал Ванду.

— Знаете дамочка, глупо не брать деньги! Глупо вести так гордо и отказывать от помощи! Я старше вас и могу рассуждать здраво, поэтому я не принимаю ваших отговорок и, либо вы сами вернётесь к машине, либо я вас понесу, но в любом случаи вы будете там. Вокзал не лучшее место после травмы, да ещё и для таких хрупких, беспомощных девушек.

— Не надо ошибаться на мой счёт, — Ванда исподлобья посмотрела на меня. — Один человек уже сегодня посчитал меня беспомощность, а у меня тогда в руках не было даже костылей.

Неожиданно для самого себя я улыбнулся. "Нет, это же надо! Столько силы духа в таком существе. Знала бы ты крошка, с кем ты сейчас говоришь, и что твои костыли для меня, как для тебя две зубочистки".

— Так ведь это был человек, — с улыбкой произнёс я. — У меня же совсем другое мнение. Так как, сами изволите вернуться к машине или позволите меня донести вас на руках?

Она пристально посмотрела на меня, а потом серьёзно сказала:

— Только без рук, пожалуйста. Сама вернусь.

И развернувшись, с гордо поднятой головой поковыляла к машине. "Здравый смысл ей не чужд, уже хорошо! Теперь осталось и мне его проявить".

Глава 4

Ванда.

Опустив голову, я смотрела на гипс, и боялась даже посмотреть на парня. А смотреть было на что. Таких, как он я видела только по телевизору — высокий, мускулистый, темноволосый, с открытой улыбкой, и очень красивый. Сердце учащённо начинало биться в груди, когда он смотрел на меня, и мне казалось, что я тону в его карих глазах. На вид ему было лет девятнадцать — двадцать, но почему-то мне казалось, что он старше. В его взгляде, несмотря на внешне молодой вид, читалась какая-то внутренняя сила и уверенность, а парни в таком возрасте ещё, как правило, только набираются опыта, и скорее хотят казаться уверенными и сильными. "Быть или казаться — это существенная разница, а этот Дамис точно относиться к категории "быть"".