Драконья гавань - Хобб Робин - Страница 55

Если он пытается их утешить, то выбрал довольно странный способ, подумала Тимара. Ни один из хранителей не мог взглянуть на завернутое в парусину тело Варкена — и не представить на его месте себя.

Синтара перехватила образ из мыслей Тимары и ловко обернула против нее.

— Если ты завтра умрешь, что бы ты предпочла? — спросила она. — Гнить в воде, чтобы тебя обгладывали рыбы? Или достаться мне, чтобы твои воспоминания продолжили во мне жить?

— Я буду мертва, так что мне будет уже все равно, — сердито ответила Тимара.

Она подозревала, что драконица пытается вовлечь ее в спор с остальными хранителями, и ей это не вполне нравилось.

— Именно об этом я и говорю, — промурлыкала Синтара. — Варкен мертв. Ему уже все безразлично. А Балиперу нет. Отдайте его Балиперу.

— Я бы не хотел лежать в донном иле, — заговорил вдруг Харрикин. — Я бы отдал свое тело Ранкулосу. И пусть все сейчас запомнят мои слова. Если со мной что-нибудь случится, отдайте тело моему дракону.

— И мое, — кивнул Кейз, и тут же его слова предсказуемо повторил Бокстер.

— И меня тоже, — объявила Сильве. — Я принадлежу Меркору, в жизни и смерти.

— Конечно, — согласилась Джерд.

— Я тоже согласен, — добавил Грефт.

Подтверждения обежали весь круг собравшихся хранителей. Когда настал ее черед, Тимара закусила губу и промолчала. Синтара поднялась в воде на задние лапы и на миг зависла над девушкой, глядя на нее сверху вниз.

— Что еще? — потребовала она ответа.

Тимара подняла взгляд.

— Я принадлежу только себе, — ответила она негромко. — Чтобы получать, надо и давать, Синтара.

— Я спасла тебя из реки! — расколол темнеющее небо гневный драконий рев.

— А я служу тебе со дня нашей первой встречи, — ответила Тимара. — Но не чувствую между нами прочной связи. Так что я подожду с решением до тех пор, пока в нем не возникнет необходимости. А тогда пусть решают мои товарищи-хранители.

— Дерзкая девчонка! Неужели ты воображаешь…

— В другой раз, — вмешался в их ссору Меркор. — Отдайте Балиперу то, что ему принадлежит.

— Варкен не стал бы возражать, — решительно заявил Лектер, до сих пор стоявший прислонясь к борту, и выпрямился. — Я это сделаю.

— Я тебе помогу, — тихо предложил Татс.

— Решение хранителей, — объявил Лефтрин, как будто они ждали его позволения. — Сварг покажет, как отправить тело за борт по доске. Если нужно что-то сказать, я могу.

— Что-то сказать надо, — ответил Лектер. — Мать Варкена этого бы хотела.

Вот так все и вышло, и Тимара наблюдала за развитием событий, изумляясь тому, в какое странное тесное сообщество они превратились.

«Я его часть, но, в то же время, и нет», — думала она, слушая простые прощальные слова капитана, а затем глядя, как тело Варкена скользит за борт по доске.

Она хотела отвернуться и не видеть того, что произойдет дальше, но почему-то не смогла. Ей нужно это увидеть, сказала себе Тимара. Нужно понять, как же хранители и драконы сблизились настолько, что даже это возмутительное и жуткое требование показалось им чем-то разумным и даже неизбежным.

Балипер ждал. Тело выскользнуло из-под парусины и упало в реку, а дракон опустил голову и подхватил его. Он поднял Варкена так, что руки и ноги повисли с боков от пасти, и понес прочь. Остальные драконы, отметила Тимара, не последовали за ним. Они отвернулись и отчасти вброд, отчасти вплавь отправились обратно на свое мелководье. Балипер скрылся в темноте выше по течению, унося тело своего хранителя. Значит, это не просто желание получить мясо, которое иначе выбросили бы люди. Это что-то значило, и не только для дракона Варкена, но и для них всех. И это было настолько важно для них, что, когда Балиперу поначалу отказали, все драконы собрались и ясно дали понять — возражений они не потерпят.

Другие хранители вели себя почти как драконы. Они потихоньку отходили от борта и расходились. Никто не плакал, но это не означало, что никому не хотелось. Вид мертвого Варкена, по-настоящему мертвого, придал новое значение отсутствию Рапскаля. Его нет, и, вероятнее всего, если они увидят его снова, он окажется таким же, как Варкен — изломанным, разбухшим и неподвижным.

Хранители собирались небольшими группками. Джерд, разумеется, с Грефтом. Сильве с Харрикином и Лектером. Бокстер с Кейзом, двоюродные братья, как всегда, были неразлучны. Нортель потащился за ними. А Тимара стояла поодаль, сама по себе, как уже часто бывало. Единственная, кто отказал своему дракону. Единственная, кто не имел понятия, какие правила остальные отмели, а какие блюдут. Спина зверски болела, кожу обожгла речная вода и искусали насекомые, а одиночество, разрастающееся в душе, угрожало ее сломить. Тимара скучала по обществу Элис, но теперь, когда они вернулись на баркас и ее капитан снова рядом, та вряд ли захочет проводить с ней время.

И еще она тосковала по Рапскалю с изумлявшей ее саму остротой.

— Ты как?

Она обернулась и вздрогнула, поняв, что все это время рядом с ней стоял Татс.

— Думаю, ничего. Это было странно и тяжело, скажи?

— В некотором смысле это оказалось самым простым решением. К тому же Лектер проводил много времени с Варкеном, они почти всегда гребли в одной лодке. Так что мне хочется верить, что он правильно угадал желание Варкена.

— Я уверена, что он угадал, — негромко ответила Тимара.

Они немного постояли молча, глядя на реку. Драконы разбрелись. Тимара до сих пор ощущала ледяное дыхание гнева Синтары. Ее это не волновало. У нее болела вся кожа, рана между лопатками пылала огнем, и она никому не принадлежала.

— Я даже домой вернуться не могу.

Татс не стал спрашивать, что она имеет в виду.

— Никто из нас не может. Ни для кого из нас Трехог не был настоящим домом. Здесь и сейчас, этой ночью на палубе баркаса — вот самое близкое к дому место, какое есть у любого из нас. Включая Элис, капитана Лефтрина и его команду.

— Но мне и здесь нет места, даже здесь.

— Оно найдется, Тимара, если ты захочешь. Ты же сама держишься отчужденно.

Татс чуть изменил позу: не накрыл ее ладонь, а просто оперся на планшир рядом так, что их руки соприкоснулись. Первым ее порывом было отпрянуть. Усилием воли Тимара сдержалась. И сама удивилась, почему хотела отдернуть руку и почему не стала. Ответов на эти вопросы у нее не было, так что она перешла к другому.

— Знаешь, что Грефт сказал мне про тебя? — спросила она Татса.

Тот усмехнулся уголком рта.

— Нет. Но уверен, что ничего лестного. И надеюсь, ты помнишь, что знаешь меня гораздо лучше, чем когда-либо узнает Грефт.

Что ж, по крайней мере, это не мужской заговор с целью заставить одинокую, не связанную обязательствами женщину сделать выбор. Мнение Тимары о товарищах слегка улучшилось.

— Грефт явился, когда я вчера дежурила, — начала она ровным небрежным тоном, как будто они обсуждали красоту ночи, — и спросил, выбрала ли я тебя. Он пояснил, что если это так, то мне следует дать знать остальным или хотя бы сообщить ему, чтобы он мог подтвердить мой выбор. Он сказал, что иначе начнутся раздоры. Кое-кто из хранителей, возможно, даже бросит тебе вызов или ввяжется в драку.

— Грефт — надутый осел, воображающий, будто имеет право говорить за всех, — ответил Татс, выразительно помолчав.

Но Тимара не успела отмести беседу с Грефтом как дурацкую случайность.

— Но я был бы рад, если бы ты сказала остальным, что выбрала меня, — добавил Татс. — В этом он был прав: это бы все упростило.

— И что за «все» это бы упростило?

Татс искоса глянул на нее. Оба понимали, что он ступил сейчас на зыбкую почву.

— Ну, прежде всего, это бы дало мне ответ. А я бы не прочь его получить. А еще…

— Ты никогда не задавал мне вопроса! — поспешно перебила Тимара и с ужасом осознала, что сама только что толкнула их глубже в трясину.

Ей хотелось бежать, убраться прочь от этой глупости, которой положил начало своей дурацкой речью тупица Грефт. Татс, похоже, это понял. Он накрыл ее руку ладонью. Тимара ощутила мягкость его кожи даже сквозь чешую. Тепло прикосновения растеклось по всему ее телу, и на миг у нее перехватило дыханье. В ее сознании вспыхнул образ Грефта и Джерд, обнявших друг друга и согласно двигающихся. Нет. Она оборвала эту мысль и напомнила себе, что ее кисть должна казаться Татсу холодной, скользкой от чешуи и похожей на рыбу. Юноша не смотрел на пойманную им руку. Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул.