Травница (И я не осуждаю тебя, Парк-авеню 79) (СИ) - "Джиллиан" - Страница 10

- Понял, - с улыбкой повторил Андрей. - Будем иметь в виду.

Пока он собирал посуду, я тихонько порадовалась, что мыть не мне и, поблагодарив за ужин, побежала к себе - дочитывать.

Ребята, студенты, обещание держали плохо. Их всё не было и не было. В конце концов, я не выдержала, пошла в душ, на обратном пути заглянула на кухню спросить, как дела у Сергея, услышала, что он уже спит, и пожелала спокойной ночи и Андрею.

С книжкой я устроилась в кресле под торшером. Некоторое время нежилась в халате, мягком и уютном, потом книга захватила - и я погрузилась в мир Агаты и Мисс Марпл. Так погрузилась, что сразу и не услышала, как открывется дверь в комнату...

... Память у некоторых очень хорошая. Помнят всё, когда случается что-то жуткое. Я же запомнила только сначала странные, потом - страшные глаза ребят. Глаза, в которых не осталось ничего человеческого. А потом - жёсткая ладонь, зажимающая мой рот, и руки - сдёргивающие с меня халат, бросающие меня на кровать. Один-единственный миг - без ладони. И жуткий, вырвавшийся, казалось, помимо моей воли и меня саму напугавший визг, резко оборванный ударом по губам. И - боль, потому что я дралась изо всех сил, а их, этих сил, не хватало, да и трудно драться на кровати, к которой тебя пришпиливают сильные мужские руки.

Внезапно озверелое лицо Мишки надо мной стало просто удивлённым, а потом так же резко отлетело назад. Почуяв, что рук вдруг сократилось вдвое, я поджала ноги и инстинктивно ударила коленом в то, что ещё пыталось меня хватать. Это оказался Борис. Он согнулся от удара в живот, но ненадолго. И только выпрямился, как вдруг тоже пропал в стороне. Я рывком села на кровати, машинально прижимая край покрывала к себе, закрываясь, ничего не понимающая...

... Кажется, мимо моего сознания многое прошло мимо. Потому что у двери я увидела Андрея. Это только рассказывается медленно. А произошло всё очень быстро, даже стремительно: он рванул Бориса за грудки и ударом в челюсть послал его в коридор - и сам вышёл из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

А я сидела, будто выпав из реальности. Видела одёжный шкаф, кресло, упавшую книгу - и в голове крутилась только одна мысль: страницы помялись, надо поднять книгу, чтобы разгладить страницы. И не двигалась.

Снова открылась дверь. Вошёл Андрей. Я не пошевелилась. Только подняла на него глаза. Он быстро подошёл и присел передо мной на корточки.

- Света... С тобой всё в порядке?

Говорить я не могла, только кивнула. Вообще как-то необычно было. Будто всё равно, есть Андрей в комнате или нет. Он поднялся на ноги, и я теперь видела только его ноги, но уже не воспринимала, что это ноги Андрея. Кто-то. Кто-то стоял передо мной. Я знала главное: он безопасный, он не будет меня обижать, и этого достаточно.

Как-то стороной я поняла, что он отошёл, потом снова появился в поле моего зрения и укрыл меня халатом, осторожно сдвинув мои руки с груди и завернув меня в этот халат, точно куклу. Когда поняла, что Андрей пытается меня уложить головой на подушку, но опять-таки почувствовала, что его бояться не стоит, то выговорила, трудно шевеля разбитыми губами:

- Я посижу немного так.

- Хорошо. Но потом ложись, ладно? И ничего не бойся. Они больше не придут, а входную дверь я запер полностью. Не бойся, Света. Спи. Слышишь, Света? Не бойся. Никто тебя больше не тронет. Спокойной ночи.

Он ласково уговаривал меня, одновременно осторожно промакивая кровь на моих губах и на подбородке влажным полотенцем, и я кивала: да-да, всё нормально, всё хорошо, сейчас усну... Дверь закрылась.

Не знаю, сколько я так сидела... Встала, подошла к торшеру, выключила его. В темноте сразу стало легче. За окном, к которому я подошла, стало видно: накрапывает мелкий, почти незаметный дождь. Я не увидела бы его, если б поднявшийся ветер не бросил пригоршню брызг на стекло.

Дождь и влажный воздух из форточки разбудили меня от необычного оцепенения. Я сбросила халат и лихорадочно переоделась в джинсы и футболку, натянула кроссовки - и открыла рамы окна.

У меня есть одна особенность: если я попадаю в странную и затяжную ситуацию, из которой не вижу выхода, я обрываю все нити, связывающие меня с ней.

Я не хочу думать, что было бы, не появись вовремя Андрей рядом с моей комнатой. Не хочу оставаться в доме, где меня оскорбили и унизили. Где - обидели.

Мельком вспомнила зеленоватые глаза Сергея - и обида нахлынула с новой силой: нашла кому отдать силы - человеку, не способному меня защитить!.. Больше я уже не рассуждала. Выпрыгнула из окна и побежала среди высоких, чёрных в темноте цветов - дорогу знала по утренней прогулке. Во всяком случае - знала, в какую сторону бежать.

Кроссовки скользили по мокрым, полёглым от дождя травам, более крепкие травы хлестали по коленям. Джинсы быстро и тяжело намокли, футболка прилипла к животу и груди, но я не замечала ничего - горела от огня перебираемых обид и бега.

Ограда. Невысокая. Перелезла, спрыгнула. Асфальтовая дорога. Пока вокруг никого, можно бежать по ней, тем более что протянулась она в нужную сторону. Повезло: никого по дороге этой я и не встретила. А она вывела из дачного посёлка к большой трассе, которая вилась среди леса. Так меня привезли.

Привезли!..

Слёзы хлынули снова - и хлынул дождь!.. Он хлестал по мне так, словно пытался прибить к земле, но мне стало легче: сопротивляясь ливню, я тратила силы не на воспоминания о том, как меня обидели те, которым я доверилась, а на старания удержаться на ногах. О кроссовках, которые хлюпали, брызгая водой и готовясь вот-вот расклеиться, пыталась не думать...

Сердце больно ахнуло, когда из-за лесного поворота вывернули яркие огни, будто что-то ищущие, размазанные по дороге. Я рванула в сторону, в кусты - за ними, знала, есть асфальтовая пешеходная тропка. Машина проехала мимо. Но теперь было легче: я побежала по дорожке, кое-где драной и без кусков асфальта. Здесь, под густыми деревьями, дождь, пусть и сильный, ещё не успел полностью намочить дорожку. Бежалось легко. И пока старалась разглядеть ночную дорогу в сполохах появившихся молний, мысли, вызывающие слёзы, постепенно растворились. Теперь я желала только одного - домой!

Дорожка вскоре закончилась небольшой спортивной площадкой, когда-то служившей местом сбора спортсменов на городских праздниках. Перепрыгивая мерцающие под наконец-то появившимися фонарями лужи, я вдруг подумала: а чего перепрыгиваю-то? Кроссовкам уже не быть нормальной обувкой! И я помчалась прямо по лужам. Ещё минут пять сумасшедшего бега - и я вышла к углу леса, где шагов сто - и остановка, на которой я вышла вчера вечером - в лес.

Пустынная дорога. Хорошо. На трассу я не выходила. Достаточно пешеходной дорожки сбоку... Теперь я думала о другом. Дождь и холод очистили голову. В дом Сергея я не вернусь. Мне там... страшно. Я легко поддалась жалости, а кто пожалеет меня? Не Сергей же. Ему главное - вылечить ноги... Так. Я опять думаю о нём. Хватит.

Ровный бег под дождём. Проезжающие машины уже меня не волнуют. Случись что - я буду серьёзно драться. Я взвинтила себя до такой степени, что я буду не просто драться, но и кусаться, если понадобится. И я это не просто понимала, но и принимала.

Мост. Огни на проводах при выключенных фонарях. Уже пробежав его, я поняла две вещи: мне хочется кружиться в этом дожде, почти танцевать вместе с ним - и этот дождь вызвала я сама, это мой дождь!.. Я выпросила его, чтобы никто не увидел моих слёз!.. Безумная эйфория от этой мысли нахлынула так сильно, что я с трудом удержала себя в руках. Перебежала дорогу. Ещё немного - и скоро буду дома!

Нисколько не волновало, который час. Пусть сколько угодно будет!.. Я хочу домой, и я буду дома! В моём надёжном уголке, в моей норе, мне точно не страшно.

Остановка возле моего дома - мимо. Взлетела по лестнице к торцу и помчалась по дороге перед домом. В нашем дворе деревья старые и густые, дождь не так ощущается. Добежала до подъезда, почти истерически смеясь над собой: это здорово, что мне пришлось сбежать! Под дождём, ночью! Когда я ещё такое проделаю?! Моя ночь! Мой дождь! Мои злость и слёзы!