Клетка с открытой дверцей - Шизаки Ю - Страница 16

В свой злополучный первый визит Ицки ничего толком не успел рассмотреть и сейчас жадно наверстывал. Эскизы, модели, деревянные статуэтки... Токива только посмеивался, глядя, как Ицки тянет шею в попытке больше увидеть, и передвигал его стул удобнее.

Львиную долю утра Ицки провел, разглядывая одну из полок с макетами. Трогал всё, до чего мог дотянуться, и сравнивал работы, виденные в реальных размерах, с их миниатюрными прототипами. Они пообедали в гостиной. Затем снова вернулись в студию. Токива вручил Ицки альбом, набор акварели и предложил "поиграть с этим, когда скучно станет". В ответ на удивленный взгляд скульптор пояснил:

- Ты руки свои утром видел? У тебя пальцы шевелились, будто уже кисточку держал.

И альбом, и краски были новехонькие. Токива уже сидел за столом, когда Ицки смог выдавить слова благодарности, и лишь ладонью махнул, не оборачиваясь.

Ицки открыл альбом. Вспомнил белизну бумажного листка, который дала ему вчера девочка, и яркий след синего грифеля. Почти до вечера он самозабвенно рисовал - пока Токива чуть ли не силой заставил перевести дух. Теперь Ицки смотрел, как работает скульптор, а тот, почувствовав на себе взгляд, подошел.

- Что-нибудь надо? Не замерз?

В студии, несмотря на обогреватель, царил холод, и Токива позаботился, чтобы Ицки был тепло одет, хотя сам оставался в неизменных свитере и джинсах.

- Нет, - заверил Ицки. - Все хорошо.

Токива посмотрел на рисунок:

- Очень красивые цвета.

На листе постепенно появлялся необычный пейзаж: студия изнутри и небо с океаном в окне. Прочие страницы испещряли другие предметы и виды, в том числе и сад.

- Ицки.

Поцелуй. И пальцы зарываются в волосы, сжимают пряди на затылке. Ицки покраснел и думал отвернуться, но Токива помешал, чмокнув его в кончик носа. Чувствовать руку, перебирающую волосы, было приятно.

Отношение Токивы сильно изменилось. Не было больше безразличия днями и насилия ночами. С ним стало просто хорошо. Слышать, как тебя зовут по имени глубоким, низким голосом - вне зависимости от времени суток. Хорошо...

В студии Токива время от времени подходил взглянуть на рисунки, давал советы и трепал по голове, прежде чем отойти. Подходил нечасто и ненадолго, однако Ицки нравилось, что о нем помнят. Так было когда-то, и к этому они, видимо, возвращались.

И еще. Теперь Токива ограничивался поцелуями и ласками, не принуждая Ицки ни к чему большему. Они спали в одной постели - и только.

Сейчас Токива его берег. Говорил скульптор мало, но Ицки нескольких слов и взглядов было достаточно, чтобы ощущать заботу.

Токива тронул руку Ицки, все еще стискивавшую кисть. Повинуясь мягкому, настойчивому движению, молодой человек выпустил кисточку и сжал ладонь в кулак, разминая пальцы.

- Ты хоть перерывы делай.

- Я делаю.

- Хорошо.

Ицки чувствовал чужое дыхание на губах и руку, поглаживающую его ноющие пальцы. Ладонь Токивы была значительно шире его ладони: верно, специфика работы сказывалась. Рука Ицки выглядела по сравнению кукольной. Ицки хихикнул, подумав об этом.

- Ноги не мерзнут?

- На мне одеяло, и обогреватель работает. Ты за меня больше волнуешься, чем я сам. Вот тебе разве не холодно, сэнсе... ээ, Токива?

- Я привык. У меня всегда была пониженная чувствительность к жаре и холоду, - легкомысленно отозвался скульптор, вдруг прикипев взглядом к одеялу. - Надо будет завтра съездить в клинику. С левой уже, наверное, пора гипс снимать, как считаешь?

- Да, - кивнул Ицки. - Завтра.

В груди защемило.

Хотя правая лодыжка побаливала, неприятные ощущения в левой полностью исчезли. Он мог ходить, если на что-нибудь опирался. Раз левая нога в самом деле пришла в норму, завтра он сможет вернуться к Ямабэ. Одолжить костыли в клинике, а станция недалеко. Сесть на поезд или такси поймать.

Сама мысль об этом нагоняла черную тоску.

Если уж на то пошло, он мог бы и сегодня вернуться. Взять трость, доковылять до ближайшего дома, раз уж отсюда звонить нельзя, попросить телефон и вызвать то же такси. Или связаться с Касаокой и попросить прислать машину. Вот и все.

Снег, если так подумать, только первые несколько дней по-настоящему мешал. Что могло быть проще - взять телефон и набрать номер? Ицки не хотел даже пытаться. Просто не хотел.

Длинные ледяные пальцы провели по вискам, потом Токива обнял его за пояс.

Клетка Ямабэ - высокая полка для дорогой куклы, подумал Ицки. А клетка Токивы...

Ицки не просил краски и бумагу, но, получив их, за два дня изрисовал почти весь альбом. Лишь несколько страниц остались нетронутыми.

Короткие волосы, возможность рисовать, живое тепло... Токива дал ему все, чего он мог желать, и даже больше.

В этой клетке была открыта дверца. Только птица раздумала улетать.

Наконец-то, он обрел спокойствие.

Ицки льнул к любимому человеку, но на сердце было тяжело.

Мне нужны две недели. Потом я поеду.

Все закончится через пять дней. Они вернутся в поместье Ямабэ. Согласится ли Токива унаследовать состояние сэнсея или нет, одно ясно: скульптор не задержится в поместье надолго. Несколько суток - в лучшем случае, но скорее всего, уедет в тот же день. А Ицки останется на должности холеной домашней зверюшки. Это его судьба, жизнь, которую он выбрал для себя сам.

Печальные мысли прервал телефонный звонок, и Токива разжал руки.

- Не уходи, - попросил Ицки.

Токива погладил его по спине:

- Я быстро.

Охваченный неясной тревогой, молодой человек пристально смотрел на дверь. Токива вернулся спустя несколько минут, недовольный, и сердито сунул Ицки трубку.

- Тебя. Ямабэ.

И хлопнул дверью, прежде чем Ицки, намереваясь переспросить, успел открыть рот. Вчера Касаока известил, что сэнсею становится хуже. Ицки не предполагал, что Ямабэ - в его-то состоянии - пожелает лично пообщаться со своим любимцем.

- Развлекаешься там? - поприветствовал Ямабэ. - Надеюсь, переселиться не надумал?

Сэнсей был необычайно оживлен и разговорчив. Жаловался, что Касаока обращается с ним, как с инвалидом, даже в ресторан пообедать не пускает, что пришлось приостановить работу над новым проектом... Ицки никогда его таким словоохотливым не видел и не слышал. Сэнсей явно пытался казаться более бодрым, чем было на самом деле.

За восемь лет, проведенных в постоянном обществе Ямабэ, Ицки изучил сэнсея даже лучше, чем Касаока. И теперь различал в знакомом до последней нотки голосе некую неслышную другим надломленность.

- Одной ногой в могиле, а продолжаю тебя беспокоить, - посетовал Ямабэ. - Если Токива откажется - что тут делать. Возвращайся быстрее, - Ицки знал наверняка, что сэнсей сейчас горько улыбается. - Не думал, что без тебя так одиноко. Ох, я уж Касаоке не говорил, но тебе-то можно. Возвращайся.

Ицки подавленно молчал. Ямабэ, способный морально положить на лопатки любого соперника, ни разу не высказывавший слабости, не имевший обыкновения откровенничать даже со своими пассиями... Такой уязвимый. По всей видимости, ему хуже, чем полагал Касаока. Ицки сделалось стыдно.

- Простите, я постараюсь уладить дело быстрее, - пообещал он. - Ешьте хорошо, больше отдыхайте.

- Не волнуйся, Касаока за мной, как нянька, ходит, - усмехнулся Ямабэ. - Да только все какое-то пресное. То я ли вкус потерял, то ли это потому, что тебя рядом нет...

Ицки понимал, куда клонит собеседник.

- Буду завтра или послезавтра, - заверил он. - Пожалуйста, заботьтесь о себе хорошенько. Не забывайте принимать лекарства. И смотрите, приеду - буду лично с Касаокой и поваром следить, чтобы вы как следует ели.

- Ну хорошо, - ответил Ямабэ куда веселее.

- Я позже позвоню, - попрощался молодой человек. - Вы, кажется, устали. Отдохните.

- Да, наверное. Пойду прилягу и помечтаю о твоем возвращении, - пошутил сэнсей.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Ицки, продолжая сжимать телефон, уронил голову на руки. Он еще несколько дней назад мог уехать. Сволочь, что за сволочь... Столько надо рассказать... о стрижке, например. А табу на романтические отношения? Нагло нарушено. Он в этих самых отношениях уже по уши. Глядя на молчащий телефон, Ицки обнаружил, что весело хихикает. Интересно, как расценивает их связь Токива? В любом случае, две недели практически на исходе...