Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 89

Изменить размер шрифта:

339

Петухи горланят перед солнцем,

Пред фазаньим лучом на геранях,

Над глухим, бревенчатым Олонцем

Небеса в шамаханских тканях.

И не верится, что жизнь — обида

С бесхлебицею и бестишьем,

Это возводится Семирамида

Повеленьем солнечным вышним.

Тяжек молот, косны граниты,

В окровавленных ризах зодчий…

Полюбил кумач и бархат рытый,

Как напев, обугленный рабочий.

Только б вышить жребий кумачный

Бирюзой кокандской, смирнским шёлком,

Чтобы некто чопорно-пиджачный

Не расставил Громное по полкам.

Чтобы в снедь глазастым микроскопам

Не досталась песня, кровь святая…

В белой горенке у протопопа

Заливается тальянка злая.

Кривобоки церковь и лавчонки

Позабыв о купле, Божьих данях…

Петухи горланят вперегонки

О фазаньем солнце на геранях.

340

Поле усеянное костями,

Черепами с беззубою зевотой,

И над ним, гремящий маховиками,

Безыменный и безликий кто-то.

Кружусь вороном над страшным полем,

Узнаю чужих и милых скелеты,

И в железных тучах демонов с дрекольем,

Провожающих в тартар серные кареты.

Вот шестерня битюгов крылатых,

Запряженных в кузов, где Есенина поэмы.

Господи, ужели и в рязанских хатах

Променяли на манишку ржаные эдемы!

И нет Ярославны поплакать зигзицей,

Прекрасной Евпраксии низринуться с чадом…

Я — ворон, кружусь над великой гробницей,

Где челюсть осла с Менделеевым рядом.

Мой грай почитают за песни народа, —

Он был в миллионах годин и столетий…

На камне могильном старуха-свобода

Из саванов вяжет кромешные сети.

Над мертвою степью безликое что-то

Родило безумие, тьму, пустоту…

Глядь, в черепе утлом осиные соты,

И кости ветвятся, как верба в цвету.

Светила слезятся запястьем перловым,

Ручей норовит облобзаться с лозой,

И Бог зеленеет побегом ветловым

Под новою твердью, над красной землей.

Огненный лик

341

Всемирного солнца восход –

Всемирного солнца восход —

Великий семнадцатый год

Прославим, товарищи, мы

На черных обломках тюрьмы!

От крови обломки черны,

От слез неизмерней волны

И горше пустынных песков

От мук и свирепых оков!

Гремящий семнадцатый год

Железного солнца восход!

Мы руку громам подадим,

С Таити венчая Нарым,

Из молнии перстень скуем,

С лозой покумив бурелом,

Созвездья раздуем в костры,

В живые павлиньи миры,

Где струнные горы и дол

Баюкает Жизни Глагол!

Багряный семнадцатый год —

Певучего солнца восход!

Казбек, златоперстый Урал,

И полюса льдяный опал

Куют ожерелье тому,

Кто выпрял косматую тьму,

Застенки и плесень могил

Лавинною кровью омыл,

Связал ураганы в суслон,

Чтоб выпечь ковригу племен!

Озимый семнадцатый год —

Пшеничного солнца восход!

Прославимте, братья, персты,

Где бранный шатер красоты,

Где трубная роща ногтей

Укрыла громовых детей,

Их смех — полнозвучье строки,

Забавы же — песен венки,

Где жгучий шиповник и ярь

Связуют кровавый янтарь!

Литаврный семнадцатый год —

Тигриного солнца восход!

Леса из бород и зубов,

Проселок из жадных зрачков,

Где мчится истории конь

На вещий купальский огонь,

Чтоб клад непомерный добыть —

Борьбы путеводную нить,

Прославим, товарищи, мы

В час мести и раненой тьмы!

Разящий семнадцатый год —

Булатного солнца восход!

(1918)

342

Огонь и розы на знаменах,

На ружьях — маковый багрец,

В красноармейских эшелонах

Не счесть пылающих сердец!

Шиповник алый на шинелях,

В единоборстве рождена,

Цветет в кумачневых метелях

Багрянородная весна.

За вороньем погоню правя,

Парят коммуны ястреба…

О нумидийской знойной славе

Гремит пурговая труба.

Египет в снежном городишке,

В броневиках — слоновый бой…

Не уживется в душной книжке

Молотобойных песен рой.

Ура! Да здравствует коммуна!

(Строка — орлиный перелет)

Припал к пурпуровым лагунам

Родной возжаждавший народ.

Не потому ль багрец и розы

Заполовели на штыках,

И с нумидийским тигром козы

Резвятся в яростных стихах!

(1919)

343

Ленин на эшафоте,

Два траурных солнца зрачки,

Неспроста журавли на болоте

Изнывают от сизой тоски.

И недаром созвездье Оленя

В Южный Крест устремило рога…

Не спасут заклинанья и пени

От лавинного, злого врага!

Муравьиные косные силы

Гасят песни и пламя знамён…

Волга с Ладогой — Ленина жилы,

И чело — грозовой небосклон.

Будет буря от Камы до Перу,

Половодье пророчит Изба,

Убегут в гробовую пещеру

Черный сглаз и печалей гурьба!

Свет, как очи, взойдет над болотом,

Где тоскуют сердца-журавли.

По лесным глухариным отлетам

Узнаются раздумья земли.

Ленин — птичья октябрьская тяга,

Щедрость гумен, янтарность плодов…

Словно вереск дымится бумага

От шаманских волхвующих слов.

И за строчками тень эшафота —

Золотой буреломный олень…

Мчатся образы, турья охота

В грозовую страничную сень.