Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 59

Изменить размер шрифта:

1918

Братья, сегодня наша малиновая свадьба –

Братья, сегодня наша малиновая свадьба —

Брак с Землей и с орлиной Волей!

Костоедой обглоданы церковь и усадьба,

Но ядрено и здраво мужицкое поле.

Не жалейте же семени для плода мирскова,

Разнежьте ядра и случкой китовьей

Порадуйте Бога — старого рыболова,

Чтоб закинул он уду в кипяток нашей крови!

Сладко Божью наживку чуять в заводях тела,

У крестца, под сосцами, в палящей мошонке:

Чаял Ветхий, что выловит Кострому да иконки,

Ан леса, как наяда, бурунами запела.

Принапружь, ветробрадый, судьбу-удилище!

Клев удачен, на уде молот-рыба и кит.

На китовьей губе гаги-песни гнездище,

И пята мирозданья — поддонный гранит.

Братья, слышите гулы, океанские храпы!

(Подавился Монбланом земледержец титан)

Это выловлен мир — искрометные лапы,

Буйно-радостный львенок народов и стран.

Оглянитесь, не небо над нами, а грива,

Ядра львиные — солнце с луной!..

Восшумит баобабом карельская нива,

И взрастет тамарис над капустной грядой.

С Пустозерска пригонят стада бедуины,

Караванный привал узрят Кемь и Валдай,

И с железным Верхарном сказитель Рябинин

Воспоет пламенеющий ленинский рай.

Ленин, лев, лунный лен, лучезарье:

Буква «Люди» — как сад, как очаг в декабре…

Есть чугунное в Пуде, вифанское в Марье,

Но Христово лишь в язве, в пробитом ребре.

Есть в истории рана всех слав величавей, —

Миллионами губ зацелованный плат…

Это было в Москве, в человечьей дубраве,

Где идей буреломы и слов листопад.

Это было в Москве… Недосказ и молчанье —

В океанах киты, погруженные в сон.

Ленин — Красный олень, в новобрачном сказаньи,

Он пасется меж строк, пьет малиновый звон.

Обожимся же, братья, на яростной свадьбе

Всенародного сердца с Октябрьской грозой,

Пусть на полке Тургенев грустит об усадьбе,

Исходя потихоньку бумажной слезой.

III

Смольный, — в кожаной куртке, с загаром на лбу,

Юный шкипер глядится в туманы-судьбу…

Чу! Кричит буревестник… К Гороховой 2

Душегубных пучин докатилась молва.

Вот всплеснула акула, и пролежни губ

Поглотили, как чайку, Урицкого труп.

Браунинговый чех всколыхнул океан, —

Это ранен в крыло альбатрос-капитан.

Кровь коралловой пеной бурлит за рулем —

Знак, что близится берег — лазоревый дом,

Где столетия-угли поют в очаге

О космической буре и черном враге.

Где привратники — Радий, плечистый Магнит

Провожают пришельцев за полюсный щит;

Там долина Титанов, и яственный стол

Водрузил меж рогов Электричество-вол.

Он мычит Ниагарой, в ноздрях Ливерпуль,

А в зрачках петроградский хрустальный Июль,

Рог — подпора, чтоб ветхую твердь поддержать,

Где живет на покое Вселенская мать.

На ущербе у мамушки лунный клубок

Довязать краснозубому внуку чулок,

Он в истории Лениным звался, никак,

Над пучиной столетий воздвигши маяк.

Багряного Льва предтечи

Слух-упырь и ворон-молва.

Есть Слово — змея по плечи

И схимника голова.

В поддевке синей, пурговой,

В испепеляющих сапогах,

Пред троном плясало Слово,

На гибель и черный страх.

По совиному желтоглазо

Щурилось солнце с высоты,

И, штопая саван, Проказа

Сидела у Врат Красоты.

Царскосельские помнят липы

Окаянный хохот пурги;

Стоголовые Дарьи, Архипы

Молились Авось и Низги.

Авось и Низги — наши боги

С отмычкой, с кривым ножом;

И въехали гробные дроги

В мертвый Романовский дом.

По козьи рогат возница,

На запятках Предсмертный час.

Это геенская страница,

Мужицкого Слова пляс.

В Багряного Льва Ворота

Стучится пляшущий рок…

Книга «Ленин» — жила болота,

Стихотворной Волги исток.

Октябрьские рассветки и сумерки

С ледовитым гайтаном зари,

Бог предзимний, пушистый Ай-кюмерки,

Запевает над чумом: фью-ри.

Хорошо в теплых пимах и малице

Слышать мысль — горностая в силке;

Не ужиться с веснянкой-комарницей

Эскимосской, пустынной тоске.

Мир — не чум, не лосиное пастбище,

Есть Москва — золотая башка;

Ледяное полярное кладбище

Зацветет голубей василька.

Лев грядет. От мамонтовых залежей

Тянет жвачкой, молочным теплом,

Кашалоты резвятся, и плеск моржей,

Как тальянка помора «в ночном».

На поморские мхи олениха-молва

Ронит шерсть и чешуйки с рогов…

Глядь, к тресковому чуму, примчалась Москва

Табунами газетных листов!

Скрежет биржи, Словаки и пушечный рык,

Перед сполохом красным трепещут враги,

Но в душе осетром плещет Ленина лик,

Множа строки — морские круги.