Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения

Поплавский Борис Юлианович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 58

Изменить размер шрифта:

1927

«За углом в пустынном мюзик-холле…»

За углом в пустынном мюзик-холле

На копеечку поставили revue

Ангелы прогуливались в холле

Пропивали молодость свою

Кто-то в сердце барабан ударил

И повисло небо на смычке

На колени пал в променуаре

Сутенер в лиловом сюртуке

Соловьи в оркестре рокотали

Снег огней танцовщиц засыпал

Чьи-то совы в облаках кричали

Кто-то черный в креслах засыпал

Арлекины хлопали в ладоши

Вызывали дьявола на бис

Водолаз слепой одев калоши

Утонул смеясь на дне кулис

«Я Шиллера читать задумал перед сном…»

В.К.

Я Шиллера читать задумал перед сном.

Но ночь прошла; я не успел раздеться.

Все та же ты на языке ином,

Трагедия в садах Аранжуэца.

Хоть Карлосу за столиком пустым

Уж не дождаться королевы детства,

И перейдя за Сенские мосты,

Он не увидит лошадей для бегства.

Хоть безразличнее к сыновьим слезам

Отец наш, чем король Филипп Второй,

Хоть мы казненному завидуем порой:

Вставая в саване и с обостренным носом.

Чтоб вновь, едва успев переодеться,

В кофейне, разукрашенной стеклом,

Играть на скудном языке родном

Трагедию в садах Аранжуэца.

Dei Irai

Голубая модная Мадонна

Надевает соболя и бусы,

Покидает север баспардонный,

Улетает на аэробусе.

По оранжевой свинцовой туче

Алюминиевый крест скользит.

А влюбленный падает в падучей,

На дорожке парке егозит.

И поют сверкающие сферы,

С контрабасами крестов винтов,

Над смешным цилиндром Агасфера.

Что танцует средь полярных льдов.

Пролетает совершенный голубь.

Гидроаэроплан святого духа,

Над водой лузурною и голой,

Как брачующаяся молодуха.

Абсолютный, совершенный, ложный.

Простирается воздушный путь.

Освиставшего балет наложниц,

Избежавшего чудес и пут.

А внизу, где вывеска играла.

Где гремел рояльный автомат,

Рыцарь, тонкое подняв забрало,

Пил у стойки изумрудный яд.

И с гармоникой четырехрядкою,

В сапогах, в манишке колесом,

Пляшет дьявол, старый враг порядка,

С отвращением землей несом.

И насмешливо потупив взоры,

На оранжевые сапоги,

Стихотворные идут танцоры,

Человеческие враги.

И красавцы черти, на машинах,

На шарах, кивая с высоты,

Расточают молодым мужчинам

Розовые, тихие цветы.

А бесстрашный мир глядит назад

И свистит, скользя и уплывая,

По лиловому асфальту в ад,

В преисподнюю шутя вливаясь.

«Гроза прошла, и небо стало розовым…»

Гроза прошла, и небо стало розовым,

Таким, каким оно приснилось девочке.

Там вышел вечер в платье абрикосовом

Гулять с луной на голубой веревочке.

А в маленьком саду цветы смеялись:

«Весна прошла, как мы цветем давно».

Но к ним уже ночные духи крались.

Туберкулезный музыкант открыл окно.

Он в даль смотрел с улыбкой Джиоконды,

Где из-за леса глухо пели птицы.

И черный арлекин по горизонту

Мгновенно пробегал в лучах зарницы.

Как сладко было слушать, как смеялась

Звезда над миром, обнимая скрипку.

Ночная туча тихо в небе кралась

Ко спящим звездам — серебристым рыбкам.

Вдруг хлопнуло стекло само собой,

Огромные глаза зажглись над садом.

И отдаленный хор принес прибой,

Который пел за черным водопадом.

И вновь открылось черное окно,

И шелест счастья, снежный призрак вальса,

Пропел в цветах, там наполняя ночь,

Скелет играл, качался и смеялся.

Листы склонялись, травы задыхались,

Летела ночь. Дом засыпал в снегах.

На полюсах огромные молчали

Святые сфинксы с розами в зубах.

1929

«Ты устал, приляжем у дороги…»

Ты устал, приляжем у дороги,

Помолчим, рожденные во зле.

Тонкие, сияющие Роги

Пан склонил к измученной земле.

Тихо кулик мается над топью

Где то гаснет изумрудный свет

Опершись на серебристый тополь,

Бог цевницу трогает в ответ.

Чистой ночью слышны эти звуки.

Кто шумит — неведомо душе?

Спит земля, забыв земные муки,

Рыба слабо плещет в камыше.

Отдыхают пальцы музыканта,

Волшебство купавы улеглось,

Молча смотрят в небо корибанты,

Устрашась рожденья стольких звезд.

Там, среди отверженных Иисусом,

Юный Гамлет грезит у пруда,

И над ним, лаская волос русый,

Ждет русалка страшного суда.

Все грустит, не ведая пощады,

Осень в поле иней серебрит

Ничего блаженному не надо,

Он не ждет, не сердится, не мстит.

Человек познал свою свободу,

Слишком ярок он и слишком чист…

Ночь сошла на дивную природу,

На землю слетает мертвый лист.