Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения

Поплавский Борис Юлианович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 32

Изменить размер шрифта:

«Идет Твой день на мягких лапах…»

Вячеславу Иванову

Идет Твой день на мягких лапах,

Но я не ведаю, смеюсь.

Как тихий звук, как странный запах,

Вокруг меня витает жуть.

О, мстительница! Долго, долго

Ты ждешь наивно и молчишь.

Так спит в снегу капкан для волка

И тихо вьется сеть для рыб.

Поет зима. как соловей,

Как канарейка, свищет вьюга.

Луна восходит, а правей

Медведица подходит с юга

И сытый мир счастливый Твой

Не знает, что уже натянут

Прозрачный лук над головой,

Где волосы еще не вянут.

Иль, может быть, через эфир,

Как песня быстрая о смерти,

Уже стрела кривую чертит

По кругу, где стоит цифирь.

«Я люблю, когда коченеет…»

Я люблю, когда коченеет

И разжаться готова рука,

И холодное небо бледнеет

За сутулой спиной игрока.

Вечер, вечер, как радостна вечность,

Немота проигравших сердец,

Потрясающая беспечность

Голосов, говорящих: конец.

Поразительной тленностью полны

Розовеют святые тела,

Сквозь холодные, быстрые волны

Отвращенья, забвенья и зла.

Где они, эти лунные братья,

Что когда — то гуляли по ней?

Но над ними сомкнулись объятья

Золотых привидений и фей.

Улыбается тело тщедушно,

И на козырь надеется смерд.

Но уносит свой выигрыш душу

Передернуть сумевшая смерть.

«Ты в полночь солнечный удар…»

Ты в полночь солнечный удар,

Но без вреда.

Ты в море серая вода,

Ты не вода.

Ты в доме непонятный шум,

И я пляшу.

Невероятно тяжкий сон.

Ты колесо:

Оно стучит по камням крыш,

Жужжит, как мышь,

И медленно в огне кружит,

Во льду дрожит,

В безмолвии на дне воды

Проходишь Ты,

И в вышине, во все сады,

На все лады.

И этому леченья нет.

Во сне, во сне

Течет сиреневый скелет,

И на луне

Танцует он под тихий шум

Смертельных вод.

И под руку я с ним пляшу,

И смерть, и черт.

«Жизнь наполняется и тонет…»

Жизнь наполняется и тонет

На дно, на дно,

И входит белый смех в хитоне,

Мертвец в окно.

Там ложно зеркало светает

В земной тюрьме,

И лето в гости прилетает

К нагой зиме.

Стоит недвижно над закатом

Скелет весов,

Молчит со звездами на платье

Душа часов.

Кто может знать, когда луна

Рукою белой,

Как прокаженная жена,

Коснется тела.

В саду проснется хор цветов

Ключ заблестит.

И соловей для темных слов

Во тьму слетит.

Огонь спускается на льдину

Лица жены.

Добро и зло в звезде единой

Сопряжены.

Вокруг нее сияют годы,

Цветы и снег,

И ночь вращается к восходу,

А солнце к тьме.

Как непорочная комета

Среди огня

Цари, невеста Бафомета,

Забудь меня.

«Священная луна в душе…»

Георгию Адамовичу

Священная луна в душе

Взойдет, взойдет.

Зеленая жена в воде

Пройдет, пройдет.

И будет на пустом морозе

Кровь кипеть,

На тяжкой деревянной розе

Птица петь.

Внизу вращается зима

Вокруг оси.

Срезает с головы сама

Сирень власы.

А с неба льется черный жар,

Мертвец сопит,

И падает на нос ножа

Актер, и спит.

А наверху кочует лед,

И в нем огонь

И шелест золотых колод

Рукой не тронь!

Прозрачный, нежный стук костей,

Там игроки.

Скелеты с лицами гостей,

Там дно реки.

Утопленники там висят

На потолке,

Ногами кверху входят в сад

И налегке.

А выше черный странный свет

И ранний час.

Входящий медленно рассвет

Из-за плеча.

И совершенно новый день

Забвенье снов,

Как будто и не пела тень,

Бренча без нот.

«Я шаг не ускоряю сквозь года…»

Я шаг не ускоряю сквозь года,

Я пребываю тем же, то есть сильным

Хотя в душе большие холода,

Охальник ветер, соловей могильный.

Так спит душа, как лошадь у столба,

Не отгоняя мух, не слыша речи.

Ей снится черноглазая судьба,

Простоволосая и молодая вечность.

Так посредине линии в лесу

На солнце спят трамвайные вагоны.

Коль станции — большому колесу

Не хочется вертеться в час прогона.

Течет судьба по душам проводов,

Но вот прорыв, она блестит в канаве,

Где мальчики, не ведая годов.

По ней корабль пускают из бумаги.

Я складываю лист — труба и ванты.

Еще раз складываю — борт и киль.

Плыви, мой стих, фарватер вот реки,

Отходную играйте, музыканты.

Прощай, эпическая жизнь,

Ночь салютует неизвестным флагом

И в пальцах неудачника дрожит

Газета мира с траурным аншлагом.