Царь с востока - Хван Дмитрий Иванович - Страница 64

    - Афанасий Лаврентьевич, но вы же не собираетесь смещать Никиту Ивановича? - осторожно спросил Павел.

    - Упаси Господь! - воскликнул боярин, сузив глаза. - Откель тебе такое в голову пришло?! Нет, государь наш править должон сколь долго, сколь ему Бог отпустит. Надобно лишь вовремя занять престол.

    Боярин вздохнул, сложив руки на животе - было видно, что он устал, а разговор сей ему всё же в тягость. Ангарцы тоже почувствовали себя измотанными - сказался недосып, общая усталость от спешного пути из Ангарска на Волгу и то волнение, что устроил им визит приказного головы. Перед тем как покинуть Ангарский Двор, Ордин-Нащёкин остановился перед дверьми из переговорной комнаты. Уронив плечи под тяжестью одежд, он наморщил лоб и огладил в задумчивости бороду. Будто вспомнив что-то важное, Афанасий обернулся:

    - Патриарх Павел писал, что ваше явленье в наш мир... Есть Божий промысел, - медленно, растягивая слова, говорил боярин. - И только он. А потому Павел на том и стоять будет, как и Ртищев, и Черкасский. Тако же и я. А более никто не ведает правды, но на нашей стороне будет. Ответ от царя Сокола жду, уповая на милость Господа.

    Более Афанасий не проронил ни слова. Уже светало, когда его возок выехал со двора. Ворота закрылись, а в комнате для переговоров продолжал гореть свет - многое ещё предстояло осмыслить ангарцам. Многое нужно было рассказать в столице сибирской державы.

    Посетивший ангарскую факторию инкогнито, приказный голова большую часть пути до Москвы также был погружён в невесёлые мысли - по прибытию в Вильну нужно снова говорить с государем о женитьбе. Или уже не стоит? Шестой десяток разменял государь. Ох, тяжко это - Никита Иванович частенько бывает груб, когда о сватовстве дело заходит. Хоть и вниманием женским не обделён, но узами брака связать себя не желает. Ордин-Нащёкин недоумевал - ведь пресечётся царственный род [17]! Единственный раз, когда Романов всерьёз раздумывал о свадьбе, был три года назад, когда вассал и родич датского короля герцог Гольштейн-Готторпский Фридрих предлагал устроить свадьбу царя со своей дочерью Анной Доротеей. Политически сей союз был выгоден и Никита Иванович это понимал. Однако из-за отказа Анны перейти в православие брак сорвался.

    Как бы то ни было, настало время решить важнейшее дело - назначить наследника, который будет править Русью после Никиты Ивановича.

    - Решено! - прошептал Ордин-Нащёкин, когда возок его миновал град Владимир. - Заговорю о Соколе.

    Зимовать государь решил в граде Несвиже, в пришедшемся ему по нраву родовом замке Радзивиллов, отличные укрепления которого в прошлую войну так и не были проверены русской армией - обитатели замка сдали его, опасаясь гнева царских воевод. Ныне род Радзивиллов сильно ослаб - многие из мужчин сложили голову в недавнем противостоянии с Русью, к тому же могущественнейшая прежде семья потеряла большую часть своих огромных земельных владений в Литве. Романов оставил Радзивиллам только слуцкую да клецкую вотчины, забрав всё остальное. Никита Иванович не доверял знатнейшим фамилиям литовским, опираясь на те дворянские роды, которые присягнули ему ещё до заключения мира с Польшей. Кроме того, царь сознательно попустительствовал частым восстаниям черни. Говорили, что именно государевы люди умело направляли гнев простонародья против определённых усадеб, типографий кальвинистов, католических костёлов, иезуитских школ. Жалобы на учиняемые крестьянами притеснения, направляемые царю, оставались без ответа, зато на присоединённых территориях вовсю укреплялась роль православия, как общегосударственной, связующей народ религии. Во время визита патриарха Павла в Полоцк им была проведена совместная с униатскими архиереями служба, на которой был принят акт об отмене Берестейской унии и присоединении униатской церкви к православной. Написано было и прошение о том государю Руси, которое тот сразу же удовлетворил, отписав, что среди крестьян и мещан проповеди о вреде униатства следует вести с ласкою и терпением.

    Прибыв в Несвиж из Менска, Ордин-Нащёкин испросил встречи с государем после обеда, когда Никита обычно просматривал подаваемые ему на подпись бумаги. Не торопясь, боярин прошёл коридорами замка, сопровождаемый личным слугой правителя. У дверей царского кабинета Афанасия Лаврентьевича попросили недолго обождать - Никита Иванович выслушивал доклады штаб-офицеров армии князя Черкасского, недавно прибывших из Очакова. Этот город, называемый турками Ачи-Кале осаждался русским войском под началом князя Барятинского с начала января, а спустя две недели был взят в результате внезапного штурма отрядами казаков, которых поддержали солдаты и корабельные пушки "Коршуна", "Орла" и "Сокола", блокировавших город с моря. Как только офицеры покинули государя, снова появился слуга:

    - Великий государь ожидает! - приказной голова медленно поднялся с резного креслица, стоявшего у покрытой гобеленами стены.

    Пройдя в раскрытые солдатами Корельского охранного полка, расквартированного в Несвижском замке двери, Афанасий оказался в рабочем кабинете царя. Там же находился и Фёдор Ртищев, склонившийся над расстеленной на столе картой.

    - А-а! Афанасий! Друг мой! Рад видеть! - Никита Иванович, искренне улыбнувшись, подошёл к склонившемуся в поклоне боярину, приобняв его за плечи. - Как добрался?

    - Слава Богу, государь, слава Богу, - проговорил, кивая, Афанасий. - Как здоровье твое?

    - Недурно, друг мой! Лекарь-то у меня зело знатный! - со смешком пробасил царь, обходя Ртищева, замеревшего у края стола с зажатыми в руках костяными фигурками.

    Романов поманил боярина к столу, кивая Ртищеву:

    - Фёдор, покажи сызнова.

    Ртищев, слегка поклонившись, заговорил, выставляя на карте костяных воинов:

    - Нынче в Каменце... И Брацлаве полки стоят. На Перекопе... И в Очакове. В Корчеве и Азове. Турки силы не сбирают, токмо в Хотине, как пишет князь Барятинский, сильный гарнизон. Кизи-Кермен сожжён и разрушен, а по Днепру плаванье свободно.

    - Ангарская типография... - Афанасий, внимательно осмотрев немалый лист плотной бумаги, прочитал и слова на печати, что стояла в углу её.

    - За карту сию сибирского царя благодарить надобно, - подтвердил государь. - А фигурки из клыка мамонта резаны. Как и те шахматы, что были присыланы в позапрошлом годе.

    - Будем ли мир с султаном заключать, государь? - посмотрел на Романова боярин. - Ныне самое верное время - в угорских и молдавских землях неспокойно. Пусть и Леопольд Австрийский больше грозится, нежели дело делает - верно, ждёт, покуда турки с нами сцепятся, чтобы Угорию себе взять.

    - Черкасский о том же пишет, - негромко проговорил Ртищев. - Время верное. Крым от мора долго не оправится, а ногаи разбиты и рассеяны.

    - Коли султан пожелает говорить о мире - будем говорить, коли нет - то пусть пробует Азов или Очаков отнять, - пожал плечами Никита Иванович. - Пороху и ядер у нас много.

    - Как бы они флот не привели свой, - снова заговорил Ртищев. - Справимся ли? Что Тромп говорит?

    - Зачем ему что-то говорить? - улыбнулся царь. - Его дело воевать.

    После этих слов царь надолго задумался, осматривая карту. Как же разительно она отличалась от всех виденных им прежде! Совсем иное исполнение, хоть и работали с нею лучшие из картографов Руси, делая на листе подписи тех мест, кои упустили ангарцы.

    - Великий государь, - молвил в тишине глава Польского и Литовского приказов. - Ежели я более не надобен, позволь мне откланяться...

    - Фёдор Михайлович, не буду тебя задерживать более, - отвечал государь Ртищеву. - Верно, ты сейчас в Вильне надобен. Езжай с Богом! Первым делом посети Ригу и сообщи о моих новых предложениях, пусть Карл подумает.