Конец! - Сникет Лемони - Страница 19

— Знаете ли вы значение слова «мятеж»? — спросила Финн тихим и спокойным голосом.

Вайолет и Солнышко не сомневались, что отвечать будет Клаус, хотя они и сами прекрасно знали значение этого слова.

— Мятеж — это когда группа людей восстаёт против лидера.

— Правильно, — одобрила Финн. — Меня научил этому слову профессор Флетчер.

— Мы пришли, чтобы сказать вам, что мятеж произойдёт за завтраком, — вмешалась Едгин. — Все большее число колонистов чувствует, что им осточертели порядки на острове, и корень всех бед — Ишмаэль.

— Клубень? — переспросила Солнышко.

— «Корень всех бед» означает «причина всех проблем в колонии», — объяснил Клаус.

— Именно, — подтвердила Едгин. — И мы воспользуемся Днём Принятия Решения, чтобы избавиться от Ишмаэля.

— Избавиться? — испуганно повторила Вайолет, так как слово это прозвучало в темноте зловеще.

— Мы хотим заставить его войти в построенную лодку сразу после завтрака, — продолжала Едгин, — мы столкнём лодку в море, когда отмель зальёт водой.

— Человек, путешествующий по океану в одиночестве, вряд ли останется в живых, — сказал Клаус.

— Он будет не один, — объяснила Финн. — Некоторые островитяне поддерживают Ишмаэля. Если понадобится, их мы тоже вынудим сесть в лодку.

— Сколько? — спросила Солнышко.

— Трудно сказать, кто поддерживает Ишмаэля, а кто — нет, — ответила Едгин, и дети услышали, как она отхлебнула в темноте из фляги. — Вы же видели, как он действует. Говорит, что никого не принуждает, и тем не менее все ему подчиняются. Больше этого не будет. За завтраком мы выясним, кто на его стороне, а кто — нет.

— Едгин говорит, если надо, мы будем сражаться весь день и всю ночь, — подхватила Финн. — Каждому придётся принять ту или иную сторону.

— Дети услышали тяжёлый вздох с верхушки книжного куба.

— Раскол, — тихо произнесла Кит.

— Gesundheit [6], — возразила Едгин. — Вот почему мы пришли к вам, Бодлеры. Нам нужна всяческая помощь.

— После того как Ишмаэль бросил вас здесь, мы рассчитываем, что вы будете на нашей стороне, — добавила Финн. — Вы согласны, что он корень всех бед?

Бодлеры стояли, молча прижавшись друг к другу, и раздумывали об Ишмаэле и обо всем, что про него знали. Они думали о том, как любезно он принял их, когда они появились на острове, но как быстро бросил их на прибрежной отмели. Они думали о том, как охотно он предоставил им безопасное пристанище и не менее охотно запер Графа Олафа в птичью клетку. Они думали о том, как нечестно он себя вёл, утверждая, что у него больные ноги, и тайком поедая яблоки. Но, думая обо всем том, что они знали о рекомендателе, дети думали также и о том, сколько ещё им неизвестно о нем. Послушав разговоры Графа Олафа и Кит Сникет об острове, Бодлеры поняли, что не знают всей истории. Дети могли, конечно, согласиться с тем, что в Ишмаэле — корень всех бед, но наверняка они этого не знали.

— Не знаю, — ответила Вайолет.

— Не знаешь? — повторила Едгин недоверчивым тоном. — Мы принесли вам ужин, а Ишмаэль бросил вас здесь умирать с голоду, и вы не знаете, на чьей вы стороне?!

— Мы поверили вам, когда вы назвали Графа Олафа ужасным человеком, — сказала Финн. — Почему же вы не верите нам, Бодлеры?

— Вынуждать Ишмаэля покинуть остров выглядит как-то слишком, — ответил Клаус.

— Сажать человека в клетку тоже несколько слишком, — возразила Едгин, — но что-то я не слыхала, чтобы вы тогда протестовали.

— Quid pro quo? [7]— спросила Солнышко.

— Если мы вам поможем, — перевела Вайолет, — вы поможете Кит?

— У нашей приятельницы повреждены ноги, — пояснил Клаус. — Она больна и беременна.

— И отчаялась, — слабым голосом добавила Кит с верхушки плота.

— Если вы нам поможете одержать победу над Ишмаэлем, то мы доставим её в безопасное место, — пообещала Финн.

— А если нет? — задала вопрос Солнышко.

— Мы не хотим принуждать вас, Бодлеры, — проговорила Едгин в точности как рекомендатель, которого ей хотелось победить, — но День Принятия Решения близок, и прибрежную отмель затопит прилив. Вы должны сделать выбор.

Бодлеры на это ничего не ответили, и какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь храпом Графа Олафа. У Вайолет, Клауса и Солнышка, после того как они стали свидетелями всех несчастий, последовавших за расколом в Г. П. В., не было абсолютно никакого желания участвовать в здешнем расколе. Но они не видели способа избежать этого. Финн сказала, что они должны сделать выбор, однако выбирать между одинокой жизнью на прибрежной отмели, подвергая себя и раненую приятельницу опасностям, и участием в задуманном островитянами мятеже казалось им не ахти какой альтернативой. Они задумались над тем, многие ли испытывали те же сомнения, что и они, во время бесчисленных расколов, годами разделявших мир.

— Мы поможем вам, — наконец решилась Вайолет. — Что мы должны делать?

— Мы хотим, чтобы вы пробрались в чащобу, — ответила Финн. — Ты упоминала о своих технических способностях, Вайолет, а ты, Клаус, судя по всему, очень начитан. Все наши запрещённые штормовые находки сейчас нам очень пригодятся.

— Даже малышке удастся что-нибудь найти для стряпни, — добавила Едгин.

— А что вы имеете в виду? — спросил Клаус. — Что мы должны делать со всеми этими вещами?

— Разумеется, нас интересует оружие, — ответила Едгин из темноты.

— Мы надеемся удалить Ишмаэля с острова мирным путём, — быстро вставила Финн, — но Едгин считает, что на всякий случай оружие иметь надо. Ишмаэль заметит, если кто-то из нас отправится на другую сторону острова, но вам троим удастся перебраться через холм, найти или сделать какое-нибудь оружие прямо там, в чащобе, и принести нам сюда до завтрака, чтобы мы успели начать мятеж.

— Исключено! — крикнула слабым голосом Кит сверху. — Я и слышать не хочу, Бодлеры, чтобы ваши таланты использовали со злодейским умыслом. Я уверена, что островитяне могут разрешить свои проблемы, не прибегая к насилию.

— А вы решили ваши проблемы, не прибегая к насилию? — парировала Едгин. — Именно так вы изволили пережить великую схватку, о которой упоминали? И кончили тем, что после кораблекрушения оказались на плоту из книг?

— Сейчас не обо мне речь, — возразила Кит. — Я беспокоюсь о Бодлерах.

— А мы беспокоимся о вас, Кит, — сказала Вайолет. — Нам нужно иметь как можно больше союзников, если мы хотим вернуться в большой мир и добиться торжества справедливости.

— Вам надо находиться в каком-то безопасном месте, чтобы залечить ноги, — добавил Клаус.

— И беби, — добавила Солнышко.

— Все это не причины, чтобы вставать на путь предательства, — проговорила Кит, хотя уже как-то неуверенно. Голос у неё был слабый, тихий; дети услышали, как зашуршали книги, когда она пошевелилась, пытаясь устроить поудобнее раненые ноги.

— Пожалуйста, помогите нам, — убеждала Финн, — а мы поможем вашей подруге.

— Должно же найтись такое оружие, которое припугнёт Ишмаэля и его приверженцев, — сказала Едгин, и сейчас её голос звучал уже не как у Ишмаэля. Почти те же самые слова дети слышали из уст заточенного Графа Олафа, и они содрогнулись при мысли об оружии, которое он прятал в птичьей клетке.

Вайолет поставила на землю пустую суповую миску и взяла на руки младшую сестру, а Клаус взял фонарик у старой женщины.

— Мы вернёмся как можно быстрее, Кит, — пообещала старшая Бодлер. — Пожелай нам удачи.

Плот покачнулся, Кит издала долгий печальный вздох.

— Желаю успеха, — выговорила она наконец. — Хотелось бы мне, чтобы все шло по-иному, Бодлеры.

— Нам тоже, — отозвался Клаус, и трое детей направились при свете узкого лучика в сторону колонии, которая бросила их на отмели.

Дети брели по прибрежной отмели, шаги их сопровождались тихими всплесками, и все время они слышали шелест Невероятно Смертоносной Гадюки, преданно следовавшей за ними. Луны не было в помине, звезды скрыты облаками, оставшимися от последнего шторма, а возможно — предвещавшими новый, так что казалось, будто за пределами света от запретного фонарика остального мира не существует. С каждым неуверенным хлюпающим шагом на детей все сильнее наваливалась тяжесть, точно мысли их были камнями, которые они несли в чащобу, где их ждали запрещённые предметы. Бодлеры думали об островитянах и о мятежном расколе, который вскоре разделит колонию надвое. Они думали об Ишмаэле и пытались решить, заслуживает ли он, со своими секретами и обманами, быть изгнанным с острова. И они думали о медузообразном мицелии, прорастающем в шлеме, заключённом в олафовские объятия, и решали — обнаружат ли островитяне то оружие раньше, чем Бодлеры создадут другое. Дети брели в темноте точно так же, как до них делали многие другие люди, начиная от кочующих киммерийцев до отчаянных тройняшек Квегмайров, которые в эту минуту находились в обстановке столь же темной, но значительно более мокрой, чем Бодлеры. И по мере того как бодлеровские сироты приближались и приближались к острову, который их отверг, мысли все больше и больше угнетали их, и им тоже хотелось, чтобы все шло по-иному.