Мышонок Мыцик - Чеповецкий Ефим Петрович - Страница 7

А мы с Кыциком удивлялись, почему они удивляются. Что странного в том, что мышка дружит с кошкой? Когда в доме на всех хватает еды — никто никого не ест. Возьмём, к примеру, наш дом: сколько мы в нём живём, а до сих пор Петя не съел тётушку Марину, а я — Кыцика. Непонятно другое: куда спешат все эти люди? Если бы мы это знали, мы бы тоже туда направились.

Но город тем и отличается от леса, что в нём всё известно. На всех перекрёстках написано «Переход!», всюду нарисованы стрелки. Если целы ноги — ходи куда хочешь. Кроме того, полно всяких плакатов и вывесок. Мне, например, приятно было прочитать плакат с надписью: «БОРИТЕСЬ С МЫШАМИ!» Я до сих пор и не знал, что мышей считают такими сильными и приглашают с ними бороться. А в витрине магазина, где продавались разные машины, висела табличка «МЫШИННОЕ МАСЛО»… Очень нас уважают!

Короче говоря, мне пришлось взяться за дело и выяснить, куда идут все люди. И я это выяснил.

На стенах домов висели цветные афиши, на которых яркими буквами было написано:

А снизу большая стрелка указывала, куда надо идти.

Тут у меня сразу повеселело на душе, словно я увидал целый килограмм сала. Дело в том, что цирк для меня был не новинкой: я с ним давно познакомился по Петиным книжкам. Когда я обгрызал с корешков лишний клей, то прочитывал их от корки до корки и рассматривал все картинки. Так что цирк я изучил, как свой собственный хвост. Поэтому, хорошо всё обдумав, я решительно заявил Кыцику:

— Мы идём в цирк! Нам непременно нужно там быть. И вообще, Кыцик, я думаю, цирк — самое хорошее и весёлое место на свете. Тебе это скажет даже маленький ребёнок. По моему мышиному разумению, весь мир должен быть устроен, как один большой цирк, потому что в цирке все выступают и никто никого не ест!..

И мы поспешили туда, куда указывала стрелка.

МЫ С КЫЦИКОМ ПОПАДАЕМ В ЦИРК

В цирк шли все. Маленькие дети вели туда своих бабушек и дедушек, а взрослые — домашних животных, чтобы они тоже научились делать разные весёлые штучки. Кыцику так захотелось поскорее попасть в цирк, что он забыл про больную лапу, мурлыкал от нетерпения и без конца задавал глупые вопросы.

Возле цирка он спросил:

— А как мы пройдём, если у нас нет билетов?

— И не нужно, — ответил я. — Мы пройдём там, где проходят все дрессированные звери и артисты.

— А если меня не пустят?

— Скажешь, что ты со мной. Главное, молчи про больную лапу, потому что цирковых артистов с больными лапами не бывает… Ну как, болит ещё твоя лапа?

— Нет, нет, уже давно не болит! — заверил меня Кыцик.

— Тогда, пожалуйста, сними её с моей спины.

— У-у, противная, — заворчал Кыцик. — Это она сама всё время тебе на спину лезет…

Тут мы как раз подошли к служебному входу. Дверь широко распахнулась, и какая-то тётенька вымела на улицу мусор.

— Вот видишь, — сказал я Кыцику. — Нас уже встречают: дверь открыли и дорожки подмели!

И сразу из цирка послышался звонок. Мы прошмыгнули в середину и попали в большое помещение. Народу было полным-полно.

— Ни одного свободного места, — печально вздохнул Кыцик.

— А вон видишь балкончик, с бархатными перильцами? — сказал я. — Он пустой, значит, для нас и приготовлен.

Мы быстро вскарабкались на балкончик и уселись на мягкие бархатные перильца. Все сразу стали смотреть в нашу сторону.

Тогда я понял в чём дело.

Это была директорская ложа, и зрители, наверное, приняли меня за директора.

«Ну и пусть, — подумал я, — так хоть не выгонят».

Видно, нас ожидали, ибо, как только мы уселись, грянула музыка и на арену вышли артисты.

Первое отделение программы нам с Кыциком не очень понравилось. Клоуны без конца колотили друг друга бамбуковыми палками и орали на весь цирк. Кыцик то и дело жмурил глаза и дрожал.

— Что с тобой? — спросил я его.

— Смотри, Мыцик, — заикаясь, сказал он. — Эти клоуны уже начали выбивать друг из друга пыль, скоро до нас доберутся.

Я его успокоил и объяснил, что это они выбивают не пыль, а смех из зрителей.

И действительно, чем сильнее клоуны тузили друг дружку палками, тем громче смеялись зрители.

Самое интересное было во втором отделении. Но об этом особый разговор.

САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ

Во втором отделении выступала укротительница львов и тигров тётушка Кнутикова. Сперва на арене построили большую клетку. За ней, с двух сторон, поставили дядюшек с золотыми чайниками на головах и толстыми резиновыми шлангами в руках.

Когда всё было готово, в клетку вбежали шесть львов и четыре тигра. А потом к ним выпустили укротительницу. Она сразу стала щёлкать кнутами и кланяться, а львы и тигры рычали от удовольствия.

— Знаешь, — сказал я Кыцику, — эти большие кошки очень похожи на тебя. Они, случайно, не твои родственники?

— Мои! — с гордостью сказал Кыцик. — Я даже понимаю, о чём они рычат.

— Да, — сказал я, — хорошо бы, если бы среди них оказался твой родной дяденька или хотя бы тётенька, тогда бы нам легче было устроиться здесь на работу.

Но Кыцик не успел ответить, потому что началось укрощение. Это было очень интересно. От всего, что происходило в клетке, дух захватывало.

Кыцик не спускал глаз со своих родственников и без конца твердил:

— Смотри, смотри, какие они сильные эти львы и тигры!

А я ему сказал:

— Зато тётушка Кнутикова очень умная: она делает всё, что пожелают эти львы и тигры.

— А что они пожирают? — жадно облизнувшись, спросил Кыцик.

— Не «пожирают», а «пожелают»! — растолковал я ему. — Тебе всюду еда мерещится. Запомни, здесь не кухня и не буфет, а — цирк!.. Так вот, тётушка Кнутикова потому умная, что исполняет всё, чего от неё требуют львы и тигры. Захотят сесть на тумбочки — она им тумбочки подставляет, захотят по доске пройтись — она им доску кладёт, захотят прыгать через кольцо — она кольцо держит. Я так думаю, что она сама тоже и по доске ходить умеет, и через кольцо прыгать, но сегодня просто этого нам не показывают.

— Ты прав, — согласился Кыцик. — Она делает всё, что им нравится: и кусочки мяса даёт, и даже за ухом чешет. Это очень приятно. Я тоже люблю, когда меня тихонько за ухом чешут…

Потом он сказал:

— Очень жаль, что у них только одна умная укротительница. Если бы на каждого сильного зверя было по одному умному укротителю, тогда бы и мясо чаще доставалось, и за ушами чаще чесали. И почему это так мало укротителей?

Я подумал и сказал ему:

— Наверное, потому, что сильных много, а умных мало.

Вдруг Кыцик задрожал и запищал от восторга:

— Ой, смотри! Смотри, что они делают!

В цирке стало очень тихо, и все зрители вытянули шеи, чтобы лучше видеть, что происходит на арене.

А происходило вот что.

Тётушка Кнутикова подошла к самому большому тигру, пощупала полосатую шерсть, потом открыла его пасть и стала засовывать в неё свою голову.

— Как ты думаешь, — прошептал Кыцик, — для чего она это делает?

— Ясно для чего, — ответил я, удивляясь необразованности Кыцика. — Она примеряет на себя этого тигра. Женщины любят всё примерять, особенно если эта штука с мехом. Только я на месте тигра не стал бы брать в пасть её голову, а потребовал бы головку голландского сыра. Я уверен, что пара головок сыра в цирковом буфете непременно найдётся.

Тут я почувствовал, будто меня за уши тянут на эту арену, и сказал Кыцику:

— А тебе не хотелось бы немножко укротиться?

— Хотелось бы, — пробурчал Кыцик и стал что-то бормотать по поводу сильных родственников, которым не понравится, если он без спросу полезет в их клетку.