Дубль один, два, три... - Купер Эдмунд - Страница 2

– Я как-нибудь обойдусь без успокоительного.

– Это что, должно звучать загадочно? – спросил Шеридан и едва заметно улыбнулся.

– Еще не знаю, – ответила Анна. Она уже несколько пришла в себя, и даже сумела, пусть и несколько искусственно, засмеяться. – Я сказала, а ты теперь думай. Пока, Ричард. Заранее спасибо.

– Пока, Анна.

Раздались короткие гудки, и Шеридан положил трубку обратно на рычаг.

Внезапно он вновь услышал слабый шум – словно весь мир превратился в огромные часы, а он сидел где-то внутри механизма.

Шеридан огляделся, чувствуя, как все вокруг подернулось призрачной дымкой нереальности. Его дом каким-то неведомым образом превратился в декорацию, а они с Анной – в актеров, послушно повторяющих слова ненаписанного сценария…

Но, конечно, это ему только казалось… воображение разыгралось, вот и все. Богатые событиями полчаса, особенно для человека, все еще клацающего зубами от страха после ночного кошмара, который он не помнит. Ничто так не помогает избавиться от подобного ощущения, как хороший плотный завтрак. А страх, несомненно, можно утопить в первой же чашке крепкого кофе.

Словно откликаясь на его мысли, из кухни раздались домашние, уютные звуки: шипенье масла на сковороде, звяканье кастрюль. Потянуло запахом пищи. Все как обычно. Затем его экономка, старая ирландка миссис Фаган заглянула в комнату.

– Доктор Шеридан, идите есть. Вам точно не помешает выпить чего-нибудь горячего. Такое морозное утро, знаете ли…

Шеридан отметил про себя, что утро и впрямь выдалось удивительно холодным. Он содрогнулся и пошел завтракать, стараясь не замечать, что весь он, с ног до головы, покрыт холодным потом.

Обыденность оказалась весьма недолговечной. Она продержалась, хотя и не вполне убедительно, лишь до конца завтрака. Но Шеридан не испытывал голода. Он рассеянно возюкал вилкой по тарелке, пытаясь сам себя убедить, что пока яйца и ветчина похожи на яйца и ветчину, с миром все в порядке.

Под конец, устав делать вид, будто хочет есть, Ше­ридан решил, что лучшим средством снять напряжение послужит работа. Он прошел в кабинет для консультаций, прочитал фамилии назначенных на сегодня больных и понял, что чего-то ждет. Он знал чего. Знал он также и то, что это случится секунд через десять-пятнадцать.

Он поглядел на часы: тонкая красная секундная стрелка нервно прыгала от цифры к цифре. На тринадцатой секунде он вновь, в который уже раз сегодня, услышал слабое гудение. На сей раз оно было немного громче, чем раньше. Оно стучало в виски – неясной, упорной угрозой.

Тогда Шеридан сделал нечто, чего за десять лет медицинской практики ни разу себе не позволял. Открыв нижний ящик стола, он вынул оттуда бутылку бренди и налил себе приличную порцию для храбрости. Бренди разделалось с гудением и звоном и дало Шеридану силы пригласить в кабинет дожидавшихся приема пациентов.

Он хотел спросить, слышали ли они тоже этот звон, чувствовали ли они, что сегодняшнее утро не такое, как всегда. Но что-то его остановило – возможно, выражения их лиц. Механически он вел рутинные обследования, задавал обычные вопросы. Был только один вопрос, который он боялся задать.

И вот закрылась дверь за последним пациентом, и доктор Шеридан устало откинулся в кресле. Он зажег сигарету, глубоко затянулся и позволил себе задуматься о предстоящем визите к Анне в Редгрейв.

Он вспомнил свою последнюю поездку в этот старый викторианский дом. В тот раз Анна вернула ему обручальное кольцо. Это было несколько веков тому назад… если верить ощущениям.

“Интересно, – думал Шеридан, – сохранилась ли прежняя власть Анны над ним? Сможет ли она и теперь помыкать им, как ей заблагорассудится?” Шеридан даже пожалел о своем обещании. Он со страхом думал о поездке в Редгрейв, и не только из-за Анны.

Второй причиной был сам Роберт Блэкмор. Шеридан понимал, что дело там весьма неблагополучно – что-то же заставило Анну, смирив гордыню, обратиться к нему за помощью. Хоть она и была весьма вспыльчивой и очень-очень импульсивной, как Шеридан познал на своем горьком опыте, Анна не так-то легко поддавалась панике Раз уж она ем позвонила, значит, и впрямь случилось нечто из ряда вон выходящее, нечто, требующее немедленного вмешательства.

Мысленно Шеридан попытался сопоставить рассказ Анны о состоянии ее отца с воспоминаниями о своей встрече с Робертом Блэкмором, состоявшейся больше года тому назад. Просто невозможно было поверить, что тот способен уйти от реальности в мир грез и беспочвенных фантазий. Год назад Блэкмор сочетал в себе целеустремленность настоящего ученого с необузданной фантазией юного вундеркинда. И однако, если верит Анне, теперь он стал, мягко выражаясь, не от мира сего.

Но предположим, что это весь мир сошел с ума, а профессор Блэкмор, наоборот, находится в совершенно здравом рассудке. Допустим, машина времени и впрямь была теоретически возможна. Плененный этой неожиданной мыслью. Шеридан надолго задумался.

Вдруг его взгляд упал на часы. Тридцать пять минут двенадцатого. А он обещал Анне приехать в Редгрейв не позже половины. Она еще говорила что-то об эксперименте, назначенном точно на полдень. Выругавшись, Шеридан вскочил на ноги…

Он спешил к своей машине. Прохладный утренний воздух бодрил и освежал, неся покой издерганным нервам. Вскоре Шеридан на полной скорости ехал прочь из города. Он направлялся к старой заброшенной дороге, ведущей к вилле Блэкморов. Можно было проехать и по шоссе, но этот путь – намного короче.

Снова взглянув на часы, Шеридан увидел, что уже без десяти двенадцать. Снова выругавшись, он сильнее надавил на педаль газа.

В две минуты первого он достиг короткой, обсаженной вязами аллеи.

У тяжелой деревянной двери дома его поджидала Анна. Похоже, она стояла здесь уже давно. Останавливаясь, Шеридан заметил, как напряжение на ее лице сменилось облегчением. Но не до конца. Выключив двигатель, он вылез из машины и заставил себя приветствовать девушку улыбкой.

Шеридан подумал, что от волнения Анна стала еще красивее.

– Я надеялась, что ты приедешь раньше, – в голосе Анны слышался упрек.

– Меня задержали, – ответил Шеридан, и это была чистая правда, его действительно задержали… и в первую очередь ею собственная трусость. – И где же главный виновник торжества? Поворачивает время вспять? – Шеридан старался говорить небрежно.

– Он в лаборатории, – кивнула Анна и посмотрела на сводчатое окно чердака, приспособленного профессором для своей работы.

– Ты хочешь, чтобы я поднялся к нему?

– Да, пожалуйста, но, Ричард… у меня есть к тебе еще одно дело. Ричард… ты мне нужен… ты и сам не представляешь, как… Может, я тоже схожу с ума. Мне все время слышится странный гул, или звон, эхом отдающийся по всему дому. Он очень далекий, и одновременно звучит совсем рядом. Временами словно внутри меня самой. Как будто… – она запнулась. – Давай лучше пройдем в дом. С истеричными женщинами лучше разговаривать не на пороге, а в уютной гостиной.

Как только Анна упомянула о гуле, Шеридан почувствовал, как у него внутри все похолодело. Бездумно, как автомат, он прошел за девушкой в дом.

Она как раз открыла дверь в гостиную, когда он положил руку ей на плечо. С невысказанной мольбой во взоре она повернулась к нему…

– Анна, я тоже слышал этот звон, – признался Шеридан, беря ее за руку… такие холодные руки, даже холоднее его собственных. – Он как-то связан со сном… который я никак не могу вспомнить.

Анна побледнела как полотно. Внезапно она оказалась в его объятьях, крепко прижимаясь к его груди. Она дрожала.

– Ричард, обними меня. Покрепче. Пожалуйста… Я никогда не думала, что мне может быть так страшно.

От сознания того, что Анна полагается на него, что ей нужна его помощь, Шеридан как-то сразу успокоился. Его панику как рукой сняло.

– Анна, дорогая, что бы это ни было, мы вместе. Вместе мы разберемся, в чем дело… а, возможно, и вправим мозги виновникам.

– И зачем я только тебя прогнала? – прошептала она, еще крепче прижимаясь к Шеридану.