Рыцарь света - Вилар Симона - Страница 18

Поэтому она и была так взволнована, когда узнала, что у Милдрэд есть на примете еще один жених. И какой! Клер даже перестала ворчать на подопечную, отказавшуюся идти на свадебный пир королевского сына, когда увидела, с каким красавцем она встречалась.

— Вот это рыцарь так рыцарь! — не сдержалась она, как только Милдрэд распростилась с обворожительным незнакомцем и под руку с Клер направилась в резиденцию епископа. — Что же ты молчала о нем, деточка? Это ведь не какой-то косолапый сакс из глуши, когда за версту видно: мужлан!

— Так тебе мой Артур понравился, Клер? — едва ли не подпрыгивая от счастья, спросила Милдрэд. — О, он лучше всех! И я так люблю его!

— Мудрено не полюбить такого. Но как теперь быть с Эдмундом? Ведь уже все решено насчет вашей свадьбы.

Милдрэд пожала плечами.

— Отец принял Эдмунда, когда я попросила его об этом. И он не станет меня неволить, если я кинусь ему в ноги и упрошу расторгнуть нашу помолвку.

Она сказала это беспечно, но сама помрачнела.

Такой же задумчивой Милдрэд оставалась и когда они подошли к воротам укреплений особняка Монтфичер. Этот замок был построен еще при Вильгельме Завоевателе, в духе, какой тогда был принят: окруженный мощной стеной и рвом, он стоял на берегу Темзы как неприступная цитадель. Каменные башни, узкие, как бойницы, окна, низкие закругленные арки сводов, толстые, окованные железными решетками двери — все указывало на то, что при его строительстве перво-наперво думали об обороне, а не об удобствах. И все же в этот приезд епископ Генри Винчестерский выбрал Монтфичер своей резиденцией. Хотя и постарался придать этому суровому строению некий изысканный лоск: повсюду по углам расставили на треногах изящные курильницы, разгонявшие стылый запах ароматом курившихся трав, подфакельники начистили до блеска, грубые плиты пола покрыли свежим тростником, вдоль стен расставили украшенную резьбой мебель. Так что старый замок стал казаться вполне приемлемым обиталищем как для любящего комфорт епископа, так и для приглашенных им гостей — гронвудской четы и их дочери.

Родители Милдрэд были польщены подобным приглашением своего давнего покровителя, приходившегося родным братом королю Стефану. Особенно если учесть, сколько народу прибыло в Лондон. Знать едва ли не дралась за каждое более-менее приличествующее их положению жилище, поэтому барон Эдгар и леди Гита считали внимание епископа Генри особой милостью. Что же до Милдрэд, то у нее были свои догадки внезапного расположения его преподобия, но она предпочитала помалкивать.

Да, не все было просто в жизни Милдрэд, считавшейся одной из первых невест Англии и так удивившей всех, отказав в руке могущественному графу Херефорду, но дав согласие стать невестой малоизвестного тана из Девоншира. Саксы, что от них ожидать, говорили об этом союзе знатные нормандцы, потомки тех, кто некогда огнем и мечом завоевал Англию. А вот саксонское население, прослышав, что Милдрэд Гронвудская и Эдмунд Этелинг, эти потомки прежних саксонских королей, готовы пожениться, были просто в восторге. К тому же Эдмунд Этелинг сейчас был в почете еще и потому, что отличился в прошлом году, сражаясь за принца Юстаса. Да и сам Юстас среди саксов пользовался популярностью, особенно после того, как позволил им собирать отряды, которым неизменно покровительствовал.

Но о сыне короля Стефана Милдрэд сейчас меньше всего хотелось думать. И все же, поднявшись в свои покои в Монтфичере, оглядев мощную кладку выходившего в сад окна-бойницы, девушка отметила, как хорошо, что этот замок так укреплен. Да и епископ Генри позаботится о том, чтобы принц Юстас не доставил ей хлопот. Юстас… Милдрэд передернуло при воспоминании, как некогда он глядел на нее глазами голодного волка.

Девушка постаралась отвлечься от неприятных мыслей, жестом отпустила служанок и, сев подле узкого окошка, стала расплетать свои длинные светлые косы.

Итак, то, что ей сообщил Артур… О, все еще было далеко не просто. Ведь несмотря на его рыцарское облачение, оказалось, что ее возлюбленный так и не стал по-настоящему благородным человеком и даже в Лондон прибыл под чужим именем. Артур не скрыл от нее ничего, но пояснил, что пока это единственное, что может их сблизить.

По сути это было обманом. Но Милдрэд уже поняла: без Артура она словно бы и не живет. Сколько раз за прошедшие полгода она предавалась отчаянию, сколько раз пыталась смириться, что останется с Эдмундом… Пока жениха не было рядом, она еще как-то терпела эту неизбывную тоску, но вот он приехал… и девушка поняла, что ей трудно даже находиться подле него. Им не о чем было говорить, ее раздражало его смущение и неуклюжие попытки ухаживания. Милдрэд заметила, что, если Эдмунд бывал на подпитии, он держался более уверенно, но и становился более настырным. Он ее утомлял. И этот его смех!.. Лучше бы он никогда не смеялся, ибо, когда он так громко ржал, тонко и визгливо, девушка еле сдерживалась, чтобы не зажать себе уши… или Эдмунду рот.

Но все же она помнила о своем долге, помнила о данном слове. Отец говорил, что Эдмунд неплох, что он сражался за короля, а нынче даже решил принять участие в рыцарских состязаниях. Но когда отец говорил все это, у Милдрэд появлялось ощущение, будто он уговаривает ее найти в женихе что-то приятное.

Другое дело мать. Она понимала, что Милдрэд несчастна.

— Ты сама его выбрала, вспомни. А любящий и покладистый муж — это не так и плохо для семейной жизни. Чувства же придут с годами, когда вы свыкнетесь и узнаете друг друга получше.

Милдрэд согласно кивала. Ведь и впрямь, именно Эдмунд привез ее к родителям в Гронвуд-Кастл, сопровождая через разоренную войной Англию. Тогда она сказала отцу и матери, что предпочла Эдмунда Этелинга, дабы не стать женой графа Херефорда, семья которого видела в ней только саксонку и относилась к ней враждебно. И родители приняли доводы дочери, хотя и заподозрили, что с ее обручением с Этелингом не все ладно, когда она стала упрашивать их отложить венчание на полгода. И это в ее восемнадцать, когда она уже считалась заневестившейся, ибо большинство ее ровесниц уже были просватаны, стали женами и хозяйками в своих поместьях. Но Эдгар с Гитой любили свое единственное дитя и уступили Милдрэд. Они часто говорили, что не станут неволить дочь в выборе супруга, однако лишь в том случае, если ее избранник будет человек достойный и подходящий ей по происхождению. Ибо за Милдрэд давалось немало земель, на которых жили подвластные ей люди, и необходимо было, чтобы ее мужем был человек, который станет им добрым хозяином и господином.

Безродный простолюдин Артур не мог считаться таким. Вот если бы он был из благородного сословия… И он предстал перед ней в таком облике, хотя и признался, что это всего лишь обман. Что ей было делать? Отказаться от него? О, это было выше ее сил! К тому же Артур сказал, что сделает все, чтобы отличиться на турнире. Пусть родные Милдрэд увидят, что он достоин называться рыцарем. Ему был необходим успех, дабы о нем говорили и он прославился. Артур уверял, что готов к подобному испытанию. Хвастунишка Артур! Однако Милдрэд знала, что он и впрямь умелый воин и что в этом бродяге благородства поболее, чем кое в ком высокорожденном, но на деле оказавшемся подлым и хитрым. Опасным.

Был уже поздний вечер, когда Милдрэд услышала, как вернулись родители и епископ Генри. Похоже, отец и епископ были немного навеселе, громко разговаривали, смеялись. В какой-то миг прозвучал и голос матушки, уговаривавшей мужа идти отдыхать. Потом стало тихо. Но Милдрэд все еще не спалось, она ворочалась и вспоминала сегодняшнее свидание с Артуром, да и губы ее сладко ныли после их бесчисленных поцелуев. А еще Артур сообщил девушке, что им неожиданно вызвался помочь Гай де Шампер. Надо же, Черный Волк оставил свое логово в Уэльсе, чтобы похлопотать за Артура перед ее родными! Очень мило с его стороны. Особенно если вспомнить, как ранее он выговаривал девушке за ее увлечение неравным ей по положению Артуром. Что же изменилось за это время? Ах, неважно! Главное, что Артур тут и они любят друг друга! И ради этого она готова даже солгать родным. Ибо и отец, и мама не смогут не оценить ее Артура. Такого способного, такого смелого, такого… любящего ее. Ведь желают же родители ей счастья, в конце концов!..