Вид из окна - Козлов Сергей Сергеевич - Страница 1

Сергей Козлов

«Вид из окна»

Роман

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

На такое решится не каждый…

Почему это объявление разместили в разделе о вакансиях? Среди требующихся фирмам бесчисленных менеджеров, юристов, бухгалтеров, сварщиков, буровых мастеров и помбуров, такелажников, трактористов, охранников и прочая, и прочая? Оно располагалось в центре газетного листа, словно в обрамлении обыденной суеты, набранное, в отличие от других, жирным шрифтом и вставленное в безвкусную ретроспективную рамочку с вензелёчками а ля девятнадцатый век. Так и хотелось прочитать: «В салоне мадам N состоится спиритический сеанс. Будут Лев Толстой и Луи Наполеон Бонапарт». Ан нет! Текст был куда забористей!

«Куплю одинокого мужчину для достойного использования. Требования: средних лет, высшее образование, начитанность, любовь к искусству, путешествиям, отсутствие вредных привычек…»

Далее следовал адрес офиса, куда можно было прийти для собеседования с 16 до 18, при себе иметь то-то и то-то…

Потому ли захотелось вспомнить, сколько лет прошло со времени отмены крепостного права? Но быстрей в уме прокрутились другие цифры: сколько лет длилась реставрация капитализма, и чем ещё отличились новые богатеи кроме покупки шикарных вилл, президентских самолётов, футбольных команд и создания финансовых пирамид. До сих пор считалось, что торговля живыми и мёртвыми людьми прерогатива коренного населения Кавказа. Тем не менее, объявление красовалось в центре вполне либеральной и подчеркнуто толерантной газеты…

Вероятнее всего было бы подумать, что так развлекается престарелая бизнес-леди, покупая себе мальчиков по вызову, но маленькая строчка внизу рушила данное умозаключение на корню. «Не интим», — гласила она. Далее голову ломать было бессмысленно, ибо ничего другого трезвомыслящий человек предположить не мог. Ну не на запчасти же хотели покупать мужчину (существительное в единственном числе казалось в тексте объявления незыблемым, иначе написали бы: куплю мужчин)?

Оставалось три варианта: объявление — шутка, акт отчаяния или признак сумасшествия. Поэтому и откликнуться на него мог человек, имеющий достаточную долю иронии по отношению к себе, определенную степень разочарования жизнью, помноженную на нездоровое любопытство. В конце концов, закон рыночной экономики неумолим: спрос порождает предложение, а покупатель(ница) не самая, простите за сленг, на нынешний день обезбашенная. Может, ей нужен доверенный мужчина для исполнения особых поручений? Другое дело, что купить она его хотела, судя по тексту, с потрохами и навсегда.

Объявление заканчивалось словами: обращаться к Вере Сергеевне, с собой иметь номер газеты, вас проводят.

2

Для начала надо бросить всё. Всё, с чем связывала тебя предыдущая жизнь. Работу, дававшую пусть и небольшой, но стабильный доход, завоеванные на корявой и загаженной социальной лестнице высоты, обжитой, выструганный под себя комфорт, словом всё, что создавало внешнюю сторону жизни отдельно взятого индивидуума. Со стороны это может показаться одной из форм сумасшествия. Но — с другой — если ваша жизнь вошла в ступор, в полный и беспросветный тупик, в котором нет даже затхлого суицидального сквознячка, а не то, что свежего ветра жизни, то остаётся единственный выход — повернуть назад на сто восемьдесят градусов. И лучше всего проскочить предыдущие состояния, как школьник перепрыгивает, сбегая вниз, почти весь лестничный пролёт, чтобы обнулиться и начать заново.

Мы знаем, что ничем не выделяющийся человек является под Божьим небом яркой и неповторимой индивидуальностью, которую невозможно выразить цифровым кодом, образом, цветом, звуком, если брать их по отдельности. Человек, несомненно, больше, чем набор информационных — математических, химических, физических, биологических и прочих символов, как пытается навязать нашему знанию современная материалистическая наука.

Не секрет, что большинство людей в течение жизни ждут от неё чего-то прекрасно-сверхъестественного, предназначенного только им, предвосхищающего самые несбыточные ожидания. Но в какой-то момент событие или даже череда таких событий, которые мы боимся называть чудом, проходит стороной и (или) остаётся незамеченным, потому как истинное значение происходящего в жизни как отдельно взятого человека, так и целых народов, известно только Творцу. Обделённость чудом, явная и подспудная тяга к потустороннему — это ли не тоска по утраченному раю? Возможно предположить, что романтики, это люди у которых сохранилась допервобытная память — память о том состоянии, в котором находился человек до грехопадения. И всю свою жизнь они тщетно по крупицам собирают мгновения, похожие по вкусу и ощущению на те, что хранятся в реликтовой памяти, пытаясь составить из них мозаику райских кущ. И не находя искомого, начинают принимать окружающую жизнь с едкой иронией, граничащей, а то и прямо связанной с тем, что в цивилизованном обществе принято называть цинизмом. Хотя: цинизм и цивилизация не от одного ли корня? Потому и посещают нашу ядовитую реальность не ангелы, а неопознанные летающие объекты.

Переживший (по возрасту) Лермонтова, Есенина и Пушкина поэт, разумеется, не всегда циник, но почти всегда представитель угасающего восхищения жизнью, лишенный достаточных средств к существованию, вынужденный рассчитывать на признание «когда-нибудь»… После смерти. Он мечется в этом тупике, сочиняя выспренние стихи о собственной кончине, тем самым, поторапливая равнодушных современников к сочувствию и пониманию. Но те, глухие к пророчествам намного более веским, отделываются от стихотворца жалкими подачками в пользу его необустроенного быта или помогают издать небольшим тиражом хлипкую книжицу стихов, в надежде, что в очередь за ней когда-нибудь встанут потомки.

Вполне вероятно в недалёком будущем филологи, философы, социологи и, может ещё, физики совместными усилиями разработают закон отторжения поэтами затхлой потребительской реальности и, соответственно, закон отторжения поэтов якобы цивилизованным обществом.

Настоящий поэт по определению не может быть продуктом современного ему мира, потому что он является либо посланцем неба, либо соавтором преисподней. Взаимоотторжение поэта и общества разной степени накала приводит к уже известным в истории последствиям. Противостоять этому можно с маловероятной для поэта успешностью несколькими способами: а) с оружием в руках (Пушкин, Лермонтов); б) с бутылкой на столе (большинство); в) покончив с собой… Любая попытка приспособиться приведёт, если и к выживанию физического индивидуума, то к гибели поэта духовной…