Пруденс (Чужой мужчина) - Купер Джилли - Страница 3

— Я не люблю холодные дома и горячие напитки, — отозвался Пендл, — но мне есть, чем себя утешить. Вы где живете?

— На нервах и на краю Баттерси парка. Моя соседка работает в издательстве. Она очень милая.

— Все девушки говорят, что их соседки очень милые.

— Она действительно такая. У нее роман с женатым мужчиной, поэтому вместо ланча она приходит домой поспать и все такое.

— А вы как? — спросил он.

— Играю в массовке, — ответила я.

И это было правдой. У меня в то время было множество приятелей, но ни одного из них я не любила по-настоящему. Я готовилась к решительному прыжку.

В небе преобладал унылый серый цвет, а луна пробиралась сквозь облака как безумная хозяйка. Легкий ветерок кружил листья по мостовым и водостокам. Мы уже ехали вдоль набережной, и луна романтично мерцала на воде. Я была в такой эйфории, что обратила внимание на дорогу, только когда мы остановились перед большим домом.

— Ou sommes-nous maintenant[9]? — Спросила я.

— Mon appartement[10] , — ответил Пендл.

— Oh la, la. А где это?

— Вестминстер. Очень удобно добираться в палату в Темпл.

— Ума палата, — пробормотала я. — Там-то, наверное, вы и размышляете над своими дьявольскими замыслами, чтобы поразить потом бедную жертву.

Пендл перегнулся через сиденье и открыл мне дверцу.

— Я обычно не захожу домой к мужчинам в первый же вечер после знакомства, — заметила я.

— Уверен, что это действительно так, — спокойно согласился он. — И надеюсь, что обычно вы не ходите и на вечеринки вроде этой.

— Ну ладно, — сказала я, пока он запирал машину. — Только выпьем чего-нибудь и домой. Какой этаж? — спросила я, забираясь в лифт.

— Тринадцатый. Вы не суеверны?

— Нет, всего лишь суетна, — я нажала кнопку наугад, потому что Пендл обнял меня. От этого, первого, поцелуя я настолько потеряла голову, что только когда Пендл остановился, чтобы вздохнуть, я осознала, что лифт тоже стоит. Понимая, что при ярком свете я выгляжу не лучшим образом со смазанной помадой, я стала трясти дверцы лифта и почувствовала себя совсем глупо, когда обнаружила, что мы все еще на первом этаже.

Пендл засмеялся: — Вы нажали не на ту кнопку.

Когда мы наконец добрались до его квартиры, я сразу кинулась в ванную, чтобы освежиться. Щеки у меня горели, макияж смазался. Если бы и после вечеринок я выглядела так же хорошо, как в их начале! В довершение всего я обнаружила, что оставила свои манатки у Марсии и увезла с собой чужую сумку. В ней я нашла бумажник с тремя пятерками, водительскими правами, несколькими кредитками и фотографиями Лабрадора и женщины в твидовом костюме и с широко расставленными ногами. Там был даже ежедневник с карандашиком — и на дворе сейчас стоял сентябрь. Очевидно, весьма аккуратная особа. К несчастью, единственным косметическим средством, которое там нашлось, была отвратительная вишневая помада, которой явно было недостаточно для того, чтобы привести меня в должный вид. Я заглянула в аптечку Пендла в надежде обнаружить там какую-нибудь косметику, оставленную нынешней или прежней любовницей, но там был только дорогой мужской одеколон, тальк и, что было уже интереснее, початые упаковки транквилизаторов и снотворных. Возможно, он был в большем напряге, чем это можно было сказать по его виду, по этому холодному фасаду.

«Ну ладно, — подумала я, припудрившись тальком и побрызгавшись одеколоном. — Мне придется рассчитывать только на личное обаяние».

Он был в холле. Еще минуту стоял он там, глядя на меня, словно фотографируя на память.

— Невероятно.

— Сойдет? — спросила я, держась за ручку двери.

— Тысяча кораблей, — сказал он.

— Что-что?

— Ну, может быть, 950. Пурист бы мог придраться к веснушкам или заявить, что у вас слишком широко расставленные глаза.

Я растерялась.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я специально учился быть безумно загадочным. Мы с братом Джеком играли когда-то в такую игру. Если помните, ради красоты Елены на воду была спущена тысяча кораблей; вот мы и оценивали женщин в кораблях: от тысячи и ниже.

— А как насчет Марсии?

— Она стоит только жалкого буксира и пары джонок.

Я хихикнула.

— Ей бы это не понравилось. Я утащила с собой чужую сумку.

— Как жаль, что в столь нежном возрасте вы уже вступили на преступный путь, — сказал Пендл.

— Вы будете меня защищать?

— Господи, подзащитная была не в своем уме, когда произошло преступление.

— Вы можете это повторить. Не лучше ли мне вернуть ее?

— Но не сегодня же. Позвоните и скажите, что она у вас. Вот телефон.

Пока я набирала номер, Пендл отвел мои волосы и поцеловал меня в шею, так что по спине побежали мурашки.

— Красивые волосы, — сказал он. — Это их естественный цвет?

— Конечно, — ответила я. — Я слишком молода, чтобы краситься.

Наконец-то я заставила его рассмеяться. О, волны света! Номер мне пришлось набирать снова.

Марсия уже дулась на меня:

— Мы ее повсюду ищем, и я с мамочкой собралась уже мыть посуду. Ты где?

— Дома. Привезу ее утром.

Я прошла в гостиную, которая была красиво обставлена в серых и терракотовых тонах, на стенах висело несколько абстрактных картин, подписи на которых были знакомы даже мне, множество книг и большой сложный музыкальный центр, на вождение которого нужно выдавать права. Он открыл бар, полный напитков. Это было второе предупреждение. Если у нас с Джейн заводится бутылка, мы ее выпиваем, если их у нас несколько, мы зовем гостей.

— Что хотите выпить? — поинтересовался он.

— Джимлет[11], пожалуйста, — попросила я, думая, что застану его врасплох. Но он сразу достал водку.

— Прошу прощения, но свежих лимонов у меня нет, — сказал он. — Может быть, подойдет лимонный сок? Я принесу льда. Поставьте, пожалуйста, пластинку.

У него была сплошная классика, но я миновала Баха с Брукнером и поставила «Болеро» Равеля. Ее ритм сводит меня с ума.

Он вернулся и протянул мне большой бокал.

— Восхитительно, — заметила я, сделала огромный глоток, от которого у меня свело горло. Он налил себе немного виски и сел на диван напротив меня. Зажег сигарету и смотрел на меня сквозь дым — чем меня очень нервировал. Это был единственный знакомый мне мужчина, которого не смущали паузы.

— Мы с Марсией вместе учились в школе, — сообщила я. Смешно, но старушка была основной темой наших разговоров. — Она всегда получала призы на олимпиадах по истории.

— Она выглядит так, словно по-прежнему погружена в Смутное время, — заметил Пендл.

— А как вы с ней познакомились?

— Ее отец — судья в Верховном Суде.

Э, да он честолюбив. Я начала напевать отрывок из Джильберта и Сэлливана насчет любви к уродливой дочери старого поверенного.

— Правда, Марсия не такая уж уродина, — добавила я, сразу припомнив, что считается, что мужчины не любят сплетниц. — Я бы так не смогла, — болтала я. — Я имею в виду, выйти замуж ради карьеры. Не думаю, что смогла бы пробиться наверх через постель.

При той скорости, с которой я катилась вниз, на мой взгляд, я скоренько опущусь на самое дно. Он мне нравился, но нельзя же так, во всяком случае, в первый же вечер. Я здорово накачалась, а мои бермуды были здорово облегающими[12] и от них оставались очень неаппетитные полосы на коже.

Он по-прежнему смотрел на меня. Я попыталась закинуть ногу за ногу, но обнаружила, что уже сделала это раньше. А тут еще болеро начало действовать. Там-та-та-там та-та-там там-там. Мне ужасно хотелось потанцевать — но вместо этого я встала и подошла к книжным полкам. Там были книги по философии, поэзии, но в основном — юридическая литература.

Я развернулась и, улыбаясь, протанцевала к нему. Из-за музыки мне казалось, что на мне длинные цыганские юбки. В своих бермудах я, должно быть, выглядела по-идиотски. Шатаясь, я остановилась перед ним. С минуту, прищурившись, он разглядывал меня. Потом схватил за бедра и притянул к себе.