Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - Купер Джилли - Страница 22

– А вот молотый перец, – к ним подошла жена хозяина, размахивая огромной деревянной перечницей.

Неистово желая понять, что она не ослышалась, Джорджия еле дождалась, пока они опять останутся одни.

– Непазбоочивой? – повторила она, не веря.

—Она спала с моим старшим братом Алистером, даже когда уже была помолвлена со мной. Он тренировал скаковых лошадей. И продал Лизандеру этого безнадежного Артура за такую несусветную цену. Впрочем, Алистер был ей верен, она же всегда имела еще нескольких на стороне – молодых преподавателей, старших воспитанников.

– Пиппа? – переспросила Джорджия взволнованно.

– Она была ненасытной, – произнес он жестко. – Когда я возглавлял школу в Йоркшире, перед тем как перейти во Флитли, она на месяц бросила меня ради местного ветеринара. Учителя преподнесли ей прощальный подарок – довольно дорогой холодильник. Шестой класс в полном составе прислал ей телеграмму, где говорилось: «ЧЕМ ЖЕ МЫ ВАМ НЕ ПОНРАВИЛИСЬ?»

Он полностью владел собой, и только руки, вцепившиеся клещами в колени, выдавали его волнение.

– О, мой Бог, – в ужасе сказала Джорджия. – Так откровенно. Как же вы выдержали?

– На гордости, сжатых губах, стиснутых зубах – стереотипный набор. Мужчины не умеют расслабляться, а женщины умеют. В этом их сила.

Джорджия тряхнула головой:

– Я могу здорово расслабиться. С помощью наркотиков. Но мне что-то не верится в вашу историю. Она казалась такой милой и невинной. Почему же вы ее не бросили?

– Вам не понравилось? – спросил метрдотель, увидев нетронутые блюда. Вообще-то он мечтал когда-нибудь-приготовить пирог из несъеденной рыбы и назвать его «Обломки любви». У гостиничного кота Никсона сегодня будет запоминающийся день.

—По тем же причинам, по которым вы не оставляете Гая, – сказал Дэвид. – Наверное, я любил ее.

– Да потом у вас же были Лизандер и другие дети.

– Господи, да я ревновал ее к Лизандеру.

Вот оно! Джорджия почувствовала потребность в хорошем ошейнике и решетке между ними.

– Пиппа боготворила его, – пробормотал Дэвид. – И давала ему все в то время, когда мне не доставалось ничего. Она покрывала его поцелуями восхищения. А я был слишком горд, чтобы просить у нее. Но это не помогало Лизандеру. Александр и Гектор били его, из-за того что тоже ревновали. Я отправил его в другую школу, потому что братья были способнее его, а я не хотел, чтобы это подчеркивалось, он же чувствовал себя таким несчастным, что при каждом удобном случае убегал из школы и приезжал по железной дороге, чтобы повидать Пиппу. Потом во время его второго семестра в школе ликвидировали лошадиные стойла. Он хотел бежать и купить лошадь. Стойла вернули, конечно, но он был так расстроен, что снова убежал. Поэтому я оставил его во Флитли. Я знаю, что я в его глазах подлец. Он ненавидит меня и абсолютно уверен в том, что я сделал его мать несчастной.

– Но ты же в этом не виноват, – негодующе произнесла Джорджия. – Во всяком случае, – солгала она, – Лизандер не ненавидит тебя, а просто боится. И ведь должен же кто-то сказать ему правду.

– Бога ради, нет, – Дэвид выглядел по-настоящему потрясенным. – Ему обязательно нужен этот нетускнеющий образ, за который можно цепляться.

– Но он же совершенно фальшивый. Лучше ему обратиться к девочкам его же возраста.

К тому времени Джорджия съела большую часть своего палтуса в отличие от Дэвида, порция которого была нетронутой. Увидев, что она закончила есть, он со стуком сложил нож с вилкой.

– Ничего, если я закурю?

Наблюдая за двумя пожилыми матронами, пускающими слюни над тележкой с пудингами, Джорджия вспомнила о женщинах, которые посматривали на Лизандера. Ее удивило, что она нашла его отца даже более привлекательным. Может быть, потому, что Лизандер был слишком мягким, слишком легким. Она бы никогда не смогла так обойтись с Дэвидом, как Пиппа. Они отказались от пудинга, и Джорджия с радостью отметила, что он приказал принести два «Арманьяка».

– А стоит ли? После такой дозы мы помчимся по заливным лугам без одежды.

«Ивсе мои дни – в экстазе, и все мои ночи – в мечтах. Когда же появятся серые глаза, когда прошелестит шаг», – пробормотал Дэвид. – Я грезил о тебе прошлой ночью.

Взволнованная, глупо польщенная, Джорджия чувствовала прилив храбрости и спросила, что же все-таки случилось с Пиппой.

– Ее падение было неизбежным и отвратительным, – Дэвид с мрачным наслаждением чертил в воздухе концом сигары, – из-за местного «рокового мужчины», Томми Уэстерхема. Она ему надоела, и он набрался наглости позвонить мне и сказать, чтобы я попросил ее отстать от него. Его жена очень богата, и он боялся, что она его выкинет.

– О Господи, – Джорджия в ужасе раскрыла рот.

– Я передал ей это так мягко, как только мог, но она мне не поверила, она подумала, что это всего лишь уловка с моей стороны, способ заставить ее отказаться от встреч с ним. Поэтому она вскочила на лошадь и помчалась к его дому. У автомобиля позади них внезапно вспыхнули фары. Лошадь взбрыкнула. А она не надела шлем.

Он достал спички и начал прикуривать сигару. Пламя бликами адского огня упало на его измученное лицо.

– Я продолжаю винить только себя самого. Если бы я ей тогда ничего не сказал, предоставив событиям развиваться своим ходом, может быть, она сейчас была бы жива. Хотел ли я заставить ее унижаться? А может, хотел поунижаться вместе с ней, передавая просьбу Томми?

Секунду он не отводил сжатых кулаков от глаз.

– Во время похорон церковный двор был весь усыпан цветами, а церковь полна ее любовниками, которые похлопывали меня по плечу. Они, должно быть, считали меня бесчувственным чурбаном. Гектор, Александр, Лизандер и я несли ее гроб. Лизандер спотыкался. Как Христос под крестом.

Он взглянул на Джорджию.

– Я никому никогда не рассказывал об этом, – медленно сказал он, – мне было так стыдно. Но когда ее опустили в могилу, в этом изящном гробу, я почувствовал облегчение оттого, что она наконец-то спит одна.

– О Господи...

По раскрасневшимся щекам Джорджии потекли слезы.

– Мне искренне жаль. – Она положила свою руку на его. – И Лизандер ничего не знал?

– Ничего. Он всегда был на ее стороне. Он никогда не понимал мою непримиримость, идущую от потрясения. Мне бы надо было подняться над этим, но я закутался в свое несчастье.

«Разбейся, мое сердце, потому что удел мой – молчать», – Джорджия тряхнула головой.

– Лизандер помешался от горя. Я думал, он врежется в скалу или упьется до смерти. Я не знал, как помочь ему.

Сделав глоток «Арманьяка», он слегка поперхнулся. Похлопывая его по спине и чувствуя, как напрягаются его мускулы, Джорджия боролась с искушением поднять повыше руку и погладить его по голове.

– Еще кофе, миссис Магуайр? – спросил метрдотель, только что просмотревший на кухне «Скорпиона» и сделавший несложные выводы.

Джорджия помотала головой. Увидев, как по залитым водой лугам какая-то толстуха гуляет с веселым черным Лабрадором, она сказала с сожалением:

– Мне надо домой, гулять с Динсдейлом.

– Можно, я провожу?

– О, пожалуйста, – просияла Джорджия. – Весь мир поет сейчас для меня. И почему, черт побери, я чувствую себя такой счастливой?

– Вероятно, от выпивки, – сухо произнес Дэвид, которого вдруг ужаснула перспектива иметь Джорджию в качестве невестки. – У вас с Лизандером серьезно?

Джорджия замотала головой, и конский хвостик хлестнул ее по щекам.

– Нет, нет, это чисто платоническое. Мы просто чертовски дружны.

Она счастливо забыла, что Лизандер всего лишь два дня назад просил ее выйти за него замуж и как он был подавлен, уезжая сегодня утром в аэропорт.

– Ферди настаивал, чтобы с самого начала не было никаких романов, – продолжала она. – Лизандер страдает от юношеских увлечений. Тем не менее эти игрушечные мальчики похожи на личинок, для них увлечение – как спортивный сезон. Закончился, можно отбросить.