Эльвис! Эльвис! - Грипе Мария - Страница 12

Он стоял с лейкой в руках и поливал землю, как вдруг распахнулось окно и из него выглянула Аннароза.

— Привет, ты что здесь делаешь? — спросила она.

— Вот луковицу закопал! — ответил Эльвис и напоследок ещё раз полил цветок.

— Закопал луковицу? — удивилась Аннароза. — Обычно луковицы нарезают и поджаривают, мы дома всегда так делаем.

— Правильно, — согласился Эльвис, — у нас дома лук тоже жарят, но, если захочется, можно его посадить, и тогда из него вырастет цветок.

— Погоди, — попросила Аннароза, — не уходи.

— Спустя минуту она вышла к нему с кульком в руках. В кульке был крупный, красивый лук, и дети посадили по луковице под каждым окном. Напоследок осталась ещё одна — лишняя луковица.

— Давай посадим вторую под твоим окном! — сказал Аннарозе Эльвис.

Но у Аннарозы, оказывается, нет своего окна. Она спит в одной комнате с мамой и бабушкой. А то окно, что Эльвис ей приписал, на самом деле прабабушкино. У прабабушки отдельная комната — так она захотела.

— Но ты всё равно можешь посадить вторую луковицу под её окном. Она не рассердится.

Но Эльвис колеблется: а есть ли в том смысл? Ведь прабабушка скоро умрёт — Аннароза сама это говорила, — и тогда ей и без того принесут уйму цветов.

— Нет, что ты! — качает головой Аннароза. — Просто прабабушка сама всегда так говорит. Она ужас какая старая, но всё равно никогда не умрёт, а будет жить долго-долго…

— Ах, вот как, — говорит Эльвис. Что ж, он не против, можно и вторую луковицу посадить под окном у прабабушки.

Когда они разделались с луковицами, Аннароза сказала:

— Пойдём ко мне! Только смотри, тише ступай, чтобы не разбудить маму!

У мамы Аннарозы ночная работа, и потому ей приходится отсыпаться днём. Эльвис дал слово, что не разбудит её.

— А разговаривать нам можно? — спросил Эльвис, когда Аннароза ввела его в переднюю.

— Можно, но только шёпотом, — ответила Аннароза и, показав на дверь комнаты, где спала её мама, приложила палец к губам. Потом она провела Эльвиса в гостиную, куда мама по праздникам обычно приглашает гостей. И сейчас там ещё стояло множество рюмок и кофейных чашек и пепельниц — всё, что осталось после недавней вечеринки.

Дверь в комнату прабабушки слегка приотворилась, но Аннароза с Эльвисом прошли прямо на кухню. Нельзя же, в самом деле, беспокоить старушку. Она всё время вспоминает прошлое, и оттого ей трудно уследить за всем, что происходит вокруг. Голова у неё набита делами минувших времён, и теперь больше ничто в ней не умещается, объяснила Эльвису Аннароза. И тщательно прикрыла кухонную дверь.

Кухня большая, вроде как у Эльвиса дома, но здесь куда меньше порядка. Повсюду громоздится грязная посуда, на полу валяются туфли, журналы и какие-то картонные ящики. Маме стало бы плохо, доведись ей увидеть такое, подумал Эльвис.

Аннароза стоит посреди кухни и оглядывает её.

— Нам с тобой здесь вроде нечем заняться, — говорит она, — все мои игрушки остались в спальне. Вчера у нас были гости, и бабушка ещё не успела вымыть посуду.

Аннароза приоткрыла дверцу холодильника.

— Что ты будешь есть? — спрашивает она у Эльвиса.

Эльвис испуганно глядит на неё. Неужели ей разрешают самой брать еду в холодильнике? Эльвису это запрещено. Если он проголодается и захочет что-то взять, он должен сначала спросить разрешения у мамы. Иначе это всё равно что украсть, говорит мама.

Но у Аннарозы дома другие порядки. Она может брать в холодильнике всё, что захочет. Мама её работает в ресторане, а бабушка — в закусочной. Обе каждый день приносят домой уйму всякой еды, так что чем больше Аннароза съест, тем лучше. А нынче особенно много скопилось вкусных остатков после вчерашнего торжества.

— А креветки? — спрашивает Эльвис. — Уж креветки нам наверняка нельзя брать!

В холодильнике стоит голубая миска с розовыми креветками, от неё будто струится свет.

— Почему нельзя? — Аннароза вынимает из холодильника креветки и ставит миску на кухонный стол.

Потом Аннароза ставит на стол два стакана и лимонад. И показывает Эльвису, как надо очищать креветки.

— А что, если твоя мама захочет поесть креветок, когда проснётся? — шепчет Эльвис. У него в голове не укладывается, как это Аннароза смеет так своевольничать.

Но Аннарозу ничем не смутишь.

— Мама возьмёт вечером в ресторане ещё креветок, если захочет, — говорит она. — Ведь хозяин ресторана — старый её знакомый. И мой тоже. Знаешь, он, может быть, даже мой папа, — шепчет Аннароза.

Эльвис очищает креветку, как учила его Аннароза.

— А он умеет играть в футбол? — спрашивает Эльвис.

Этого Аннароза не знает. Всё же она не настолько хорошо с ним знакома — может, он вовсе даже и не отец ей. И кроме него ведь есть люди!..

Хотя вообще-то маме всё это надоело. Сколько можно тянуть!

Эльвис кивает. Он плохо понимает, о чём толкует Аннароза, но она рассуждает так уверенно и убедительно, что остаётся лишь поддакивать.

Эльвис глядит на Аннарозу. Дома она совсем другая, чем в школе. Только глаза такие же. В школе Аннароза тихая-тихая и совсем неразговорчивая. А сейчас, может, она потому так разговорилась, что они вынуждены шептаться, шёпотом всегда больше выскажешь.

— А тебе нравится шептаться? — спрашивает он.

— Я привыкла, — отвечает Аннароза и опять шепчет, шепчет.

Эльвис чистит креветки, жуёт, запивает их лимонадом и слушает.

Аннароза рассказывает про вчерашнюю вечеринку. Гости танцевали почти всю ночь напролёт. Из-за этого Аннароза и не пошла сегодня в школу. Они с мамой утром обе проспали.

— А ты почему так долго не ходишь в школу? — спрашивает Аннароза. — Ты всё это время болел?

Эльвису не хочется отвечать. Вместо ответа он осведомляется про атлас, но не открывает Аннарозе, что встретил прабабушку на улице.

— Как твой атлас, не пропал ещё? — спрашивает он.

— Нет, — отвечает Аннароза, — атлас у прабабушки.

А прабабушка теперь точно выяснила, какой он ценный. И все наперебой норовят выманить его у неё. И теперь прабабушка не позволяет Аннарозе брать атлас с собой в школу. Она сказала, что завещает его Аннарозе, и та получит его после её смерти. Так что Аннароза ещё не скоро станет хозяйкой атласа.

— И тебе даже не разрешают в него заглядывать? — спрашивает Эльвис.

— Нет, отчего же, заглядывать можно сколько хочешь.

Что ж, в таком случае всё в порядке. Эльвис смотрит на Аннарозу и улыбается…

— Ты что, не слышал, о чём я тебя спросила? — вдруг говорит Аннароза.

— Чего?

— Почему ты в школу не ходишь? Ты же вроде здоров!

— А я уже кончил учиться, — отвечает Эльвис.

— Как это — кончил? Все должны ходить в школу!

Но Эльвис качает головой. Да, конечно, все должны ходить в школу, кому позволяют ходить. Но есть такие, которым не позволяют.

Аннароза недоверчиво косится на него. Кого это не пускают в школу?

Эльвис стаскивает с головы шапку, которую всё это время не снимал с себя.

— А вот таких, что сами состригли чёлку и на людей не похожи, — шепчет он, показывая на свою лохматую голову.

Аннароза по-прежнему глядит на него недоверчиво. И только когда Эльвис открывает ей, что сказал маме школьный психолог, она начинает понимать: дело тут и вправду нешуточное.

— Зачем только ты состриг чёлку! — вздыхает Аннароза. — Я хочу, чтобы ты ходил в школу!

— Я тоже хочу! — шепчет Эльвис, только теперь до конца осознав, какая стряслась с ним беда.

Дети растерянно глядят друг на друга. Аннароза пододвигает ему синюю миску.

— На, возьми ещё креветку, — говорит она, чтобы утешить его.

Оба берут ещё по креветке и молча очищают их.

Потом Эльвис опять нахлобучивает на себя шапку. Он совершенно подавлен.

И снова Аннароза пододвигает ему миску.

— Ещё одну возьми! — говорит она.

И Эльвис берёт ещё одну. И Аннароза тоже…

Вдруг Аннарозу осенило.