«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Купер Джеймс Фенимор - Страница 15

— И появление этого чуда так никогда и не было объяснено?

— И никогда не будет. Я беседовал впоследствии с тамошними моряками, но никто из них не видел его. Один, правда, рассказал мне, что вдали от берега стоит высокий и величественный собор, который виден с моря за много лиг; возможно, его купол, освещенный по случаю какого-нибудь торжественного богослужения, мы и увидели поверх тумана. Но мы были достаточно опытными моряками, чтобы поверить таким россказням. Я отлично понимаю, что церковь, подобно кораблю или холму, может порой казаться больше, чем она есть на самом деле, но тот, кто решится утверждать, будто рука человека может поднять камни под самые облака, должен быть убежден в легковерии своих слушателей, прежде чем зайти так далеко.

— Ваш рассказ удивителен, и чудо это следовало бы тщательно исследовать. Возможно, это действительно была церковь. В Риме есть здания выше мачт крейсера!

— Я редко беспокоил церкви своим присутствием, поэтому не понимаю, с чего бы им беспокоить меня, — произнес моряк и повернулся к океану спиной, словно не желая больше смотреть на водный простор. — С тех пор прошло двенадцать лет, и, хотя я совершил много плаваний, я больше не видел итальянских берегов. Не желает ли ваша честь начать спуск первым, как подобает вашему званию?

— Из-за вашего рассказа о горящем кресте, мистер Румпель, я совсем позабыл следить за периагвой, — ответил Ладлоу, который все еще стоял лицом к морю. — Этот упрямый старый голландец — я хочу сказать, олдермен ван Беверут — верит в свое суденышко больше, чем верю в него я. Мне не нравится вон то облачко, что поднимается над устьем Раритана, а мористей горизонт хмурится. Клянусь небом! Я вижу парус вдали, или мои глаза потеряли зоркость и обманывают меня.

— Ваша честь снова видит крыло парящей чайки; я сам едва не обманулся, но обмануть бдительность человека, имеющего многолетний опыт морехода, не так-то просто. Помнится, шли мы однажды среди островов Китайского моря, в районе пассатов…

— Довольно чудес, приятель; за одно утро я не в состоянии проглотить более одной церкви. Возможно, это действительно чайка — расстояние слишком велико и пятнышко едва видно, — однако оно показалось на том же месте, да и по форме напоминает парус. Есть основания ждать появления у наших берегов судна, за которым нужно зорко следить.

— Значит, мне представится возможность выбрать себе корабль по вкусу, — заметил Румпель. — Благодарю вашу честь за то, что вы сообщили мне об этом прежде, чем я отдался в руки королевы; эта леди более склонна получать подарки такого рода, чем возвращать их.

— Если на борту вы будете проявлять к окружающим почтение, хотя бы в малой степени равное вашей дерзости на берегу, вас можно будет счесть образцом вежливости! Но такому моряку, как вы, не должно быть безразлично, на каком корабле ему служить.

— А разве то судно, о котором говорит ваша честь, пиратское?

— Если и не пиратское, то немногим лучше. Это контрабандист, но поверьте, что ему скоро придет конец. Во всяком Случае, имя Бороздящего Океаны должно быть знакомо моряку, объехавшему весь свет.

— Прошу простить морского скитальца за любопытство ко всему, что касается его ремесла, — ответил обладатель индийского шарфа с явно заинтересованным видом. — Я лишь недавно вернулся из дальних странствий и хотя много слышал о пиратах, но об этом контрабандисте впервые узнал от хозяина периагвы, курсирующей между этим берегом и городом. Я не таков, каким кажусь, капитан Ладлоу; когда мой командир лучше меня узнает и увидит, как хорошо я умею служить, он не раскается в том, что убедил дельного моряка поступить под свою команду, проявив к нему снисходительность и терпимость, когда тот еще был хозяином самому себе. Надеюсь, ваша честь не обидится на мою дерзость, если я скажу, что был бы рад побольше узнать об этом контрабандисте.

Ладлоу пристально посмотрел в мужественное и непроницаемое лицо собеседника. Смутное подозрение шевельнулось в нем, но тотчас исчезло, как только его наметанный глаз увидел, какого смелого и крепкого моряка он берет на службу. Вольность незнакомца скорее забавляла, нежели раздражала его. Повернувшись на каблуках, он начал спускаться с утеса к берегу, на ходу продолжая разговор.

— Вы действительно были далеко, — сказал молодой капитан «Кокетки», улыбаясь, как человек, извиняющийся перед самим собой за то, что, по его мнению, не нуждается в снисхождении, — если не слышали о подвигах бригантиныnote 59, известной под названием «Морская волшебница», и о ее командире, по прозвищу Бороздящий Океаны. Вот уже пять лет, как все крейсеры в колониях получили приказ быть начеку и изловить авантюриста. Говорят даже, что дерзкий контрабандист зачастую бросал вызов судам, плавающим в Ла-Манше и Ирландском море. Счастливец, который его изловит, получит под свое командование большой корабль, а то и дворянское звание.

— Должно быть, он хорошо зарабатывает на своей торговле, если идет на такой риск и не боится стольких опытных моряков! Позвольте мне пойти дальше в моей дерзости, которая, на ваш взгляд, по-видимому, и так зашла слишком далеко, и задать еще один вопрос: известно ли что-нибудь об облике и приметах этого контрабандиста или, вернее сказать, грабителя?

— Не все ли равно, как выглядит этот негодяй? — сказал капитан Ладлоу, по-видимому решив, что вольности собеседника пора положить конец.

— И впрямь все равно! Я спросил лишь потому, что встречал когда-то на морях далекой Индии подобного человека. С тех пор, правда, прошло уже много времени, и он бесследно исчез. Но этот Бороздящий Океаны либо испанец из Мейна, либо голландец, прибывший со своей полузатопленной родины, чтобы познакомиться с земной твердью.

— Испанцы с южного побережья никогда не отваживались плавать в этих водах, и я еще не встречал голландцев, которые были бы так легки на подъем. Этот парень, как говорят, насмехается над самыми быстроходными английскими крейсерами. Я не слышал о нем ничего хорошего. Говорят, это какой-то беспутный офицер, покинувший приличное общество потому, что мошенство отчетливо написано на его лице и ему не удается скрыть этого.

— Нет, тот, которого я видел, был порядочный человек и мог смело показываться на глаза людям, — произнес моряк. — Это, конечно, не он, если вообще кто-нибудь появился у здешних берегов. Вам доподлинно известно, ваша честь, что этот человек тут?

— Так говорят, хотя всякая болтовня уже не раз вынуждала меня искать негодяя там, где его не было, и я не очень-то верю слухам… Однако ветер подул с запада и разгоняет тучи над Раританом. Олдермену посчастливилось.

— И чайки летают мористей — верный признак хорошей погоды, — подхватил моряк, окинув горизонт быстрым, внимательным взглядом. — Ваш пират, видно, улетел вместе с ними на своих легких парусах.

— Тогда мы бросимся в погоню. «Кокетка» выходит в море, и мне пора бы знать, мистер Румпель, какую койку вы хотели бы занять на службе у королевы.

— Благослови бог ее величество! Анна — царственная особа и мужем себе избрала адмирала флота. Что касается койки, сэр, то любой матрос желает стать капитаном, даже если ему приходится жевать свой харч возле подветренного шпигатаnote 60. Надо полагать, должность старшего помощника у вас уже занята?

— Неуместная шутка, сэр! В ваши годы и при вашей опытности я не должен объяснять вам, что звание надо заслужить.

— Прошу прощения и признаю свою ошибку. Капитан Ладлоу, вы человек чести и, думаю, не обманете простого матроса, который доверится вам?

— Матрос или кто другой, всякий может положиться на мое слово.

— Тогда я прошу дать его. Позвольте мне подняться на борт вашего крейсера, познакомиться с моими будущими сослуживцами, посмотреть, окажется ли мне по нраву корабль, и затем покинуть его, если я не пожелаю остаться.

— Перед такой дерзостью бессильно всякое терпение! — воскликнул Ладлоу.