Эмблема с секретом - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 45

Слово получил следующий докладчик, отрекомендовавшийся Главным экспертом комиссии. Он был худ, с всклокоченной головой и с приспущенным галстуком.

– Результаты несколько обескураживающие, – с ходу заявил Главный эксперт без всякого вступления. Судя по внешнему виду, к военному ведомству он никакого отношения не имел. Евсеев его не знал.

– Комиссия проделала огромный объем работы. Выезжавшие на места группы собрали большой эмпирический материал, и мы его тщательно исследовали, обобщили отчеты групп… Окончательный доклад составил полторы тысячи страниц, и я могу его зачитать…

Эксперт поднял толстенную папку, чтоб все видели.

– Избавьте от частностей, Юрий Яковлевич, – прервал его негромкий голос Президента. – Прошу изложить суть.

– Спасибо, – Юрий Яковлевич кивнул в сторону стола и встопорщил седые брови.

– Итак, никаких видимых причин отказа наша группа не обнаружила. Это касается всех трех образцов, потерпевших крушение.

Он обвел глазами аудиторию.

– Конечно, можно допустить, что узлы, явившиеся причиной внутреннего конфликта, не обнаружены. Лично я в такое допущение не верю. Мы располагаем достаточным количеством фрагментов, чтобы распознать конструктивный либо технологический брак… Таковы факты. Все остальное, как говорится, от лукавого. Я закончил.

Евсееву его речь почему-то понравилась. Очень коротко и предельно ясно. Хотя, если задуматься, в результате все запутывается еще больше. В первых рядах поднялся сдержанный ропот.

– А что выявила проверка в ракетных частях? – сказал кто-то с места.

– Ноль! И еще раз ноль! – ответил Юрий Яковлевич, задрав брови на самый лоб. – Техническое состояние изделий в пределах нормы. Признаков саботажа не обнаружено. Выявлен целый ряд нарушений, но они не имеют причинной связи с катастрофами. Даже на Энгельсской авиабазе, где, согласно некоторым сведениям, царит дух Дикого Запада и моральное разложение, даже там техпроверка показала 9,8 балла из десяти возможных. В наших условиях финансирования это очень высокий…

– Я все понял, – прервал его Президент. – Значит, дела обстоят лучше некуда!

Наступила звенящая тишина. Евсеев услышал тяжелое, с присвистом дыхание соседа.

– Ракеты у нас в идеальном состоянии. Причины отказа не выявлены. И тем не менее отказы почему-то случаются. И ракеты падают.

Президент медленно, с усилием пригладил волосы ладонью ото лба к затылку.

– Мне кажется, я все это давным-давно уже слышал, Юрий Яковлевич. Здесь содержится явное несоответствие. Логическая нестыковка.

– Я не специализируюсь на риторике, – тихо сказал Главный эксперт. – Я имею дело с техникой и фактами. А факты таковы, как я их доложил.

– Тогда, может, кто-то подскажет нам, как эту нестыковку разрешить? – Президент, казалось, не услышал его.

Все молчали. Долго. Минуту, две, пять. Нет, конечно, не пять… Евсееву просто показалось. Ведь ответ казался таким очевидным – с точки зрения риторики, с точки зрения техники, с любой точки! Но пауза повисла. Запредельная, мучительная. Словно участники совещания соревновались между собой, кто дольше высидит не дыша.

– Я считаю, надо сделать выборку и провести контрольные пуски! – услышал Евсеев свой собственный голос. Голос был слегка охрипший, но все-таки его.

По залу прошел легкий шорох. Первые ряды обернулись. Он увидел множество узнаваемых, или, как стало модно говорить, медийных, лиц: вот глава президентской администрации, вот секретарь Совбеза, вот заместитель Министра обороны, вот Директор ФСБ, вот заместитель председателя Правительства, вот еще какой-то Министр, командующий РВСН, а это депутат, глава Комитета по обороне…

– Как вы сказали?

Президент нашел его глазами, знаком поднял с места. Евсеев одернул китель, выпрямился.

– Надо отобрать несколько ракет разных классов, на разных полигонах, – сказал он уже тверже. – Выбрать произвольно, чтобы исключить совпадения. И протестировать все стадии полета. Оборудовать датчиками внешних и внутренних воздействий. Типа самолетных «черных ящиков». И посмотреть, что они нам покажут.

Майор Евсеев вспотел. «Мама родная, – подумал он. – Зачем я вылез? Сказали же – вопросов не задавать! Хотя это и не вопрос, а ответ…»

Но отступать было поздно.

– Нестыковка в том, что ракеты исправны, пока они находятся на земле, – сказал Евсеев, прокашлявшись. – Проблемы начинаются, когда они поднимаются в воздух. Я считаю, надо продолжать проверку в рабочем режиме. До тех пор, пока не найдем причину. А то просто мистика какая-то получается…

Серые глаза Президента сверлили его где-то в области солнечного сплетения. Там образовалась сосущая пустота. Захотелось даже чем-то прикрыть грудь, но Евсеев продолжал стоять, вытянув руки по швам. Он понял, что не должен был высовываться. Его никто не тянул за язык.

Молодой человек с комсомольскими очами, следуя какому-то невидимому знаку, подскочил к Президенту, тихо произнес несколько слов, ткнул пальцем в список приглашенных.

«Докладывает, кто я такой и откуда взялся», – догадался Евсеев.

– А нам ничего больше и не остается, – нарушил вдруг тишину Президент. Он еще раз пригладил волосы рукой, как будто хотел выжать из них воду, и посмотрел в стол.

– Тестирование надо продолжать. Метод исключения. Все верно. Садитесь, товарищ Евсеев.

Евсеев сел и сложил вспотевшие руки на коленях.

– Ну, ты, майор, даешь… – послышалось рядом сквозь тяжелое дыхание. Он повернул голову. Да это замдиректора ФСБ Никонов! Когда бы и где они оказались на соседних местах как равные? Никогда и нигде. Только здесь, перед Президентом, они действительно равны в своей малозначительности.

– Здравия желаю.

А в зале снова говорили. Почти одновременно. Севрюгин, Юрий Яковлевич, командующий РВСН… Все, оказывается, так и думали. Произвольная выборка и тестирование полетных характеристик. А что еще можно предложить? Сроку – две недели. Полигоны для тестовых полетов отберет лично Президент. Курировать испытания будет представитель ФСБ… Хотя бы тот же Евсеев. Завтра сбор рабочей группы, все подробности на месте.

Подождите. Как Евсеев?! Почему?! Это не лезло ни в какие ворота! Ему необходимо заниматься разведчиком Роджером Кински, а вместо этого дают новое задание по ракетам! Нет, надо как-то отбояриться от чужого дела!

На выходе из зала парень в черной «тройке» вручил ему пропуск с завтрашним числом.

– Явка за полчаса. Не опаздывать, пожалуйста.

Все быстро расходились, вытекали через разные выходы – несколько человек отправились с Президентом в правую дверь, министры вытекали в левую, более мелкие чины возвращались к главному выходу. Евсеев тоже направился туда. Где-то на периферии зрения возникло бледное восковой бледностью лицо Гуляева.

– Так поздравляю! Дельная мысль!

Евсеев механически пожал протянутую руку.

– Заварил ты кашу, майор, – это Никонов, его самый большой начальник, если не считать Директора. – Но это хорошая каша. И то, что повар наш, поднимает авторитет ведомства!

– Товарищ генерал, это же не моя линия! И не нашего отдела вообще! У меня сейчас появился очень перспективный фигурант для отработки по линии «Ш»[24], и отвлекаться на несвойственные дела никак не с руки!

Никонов недовольно выпятил нижнюю губу.

– Пусть этим фигурантом другие занимаются! Что, у нас людей нет?! А тебе лично Президент задание дал! Ты хоть понимаешь, что это означает? Какая на тебе… на всех нас лежит ответственность?!

Евсеев почувствовал себя полным дураком.

– Понимаю, товарищ генерал.

– То-то же! Сейчас сразу ко мне, нарисуем план оперативного обеспечения техмероприятий, и я сразу доложу Директору!

– Так точно, – сказал Евсеев.

А сам подумал: какой сегодня может быть план, если техмероприятия разрабатывает рабочая группа, а она соберется только завтра?

И всю дорогу до Лубянки в голове тупо вертелось: «Заварил ты кашу… Заварил ты кашу…»