О доблестном рыцаре Гае Гисборне - Никитин Юрий Александрович - Страница 11

Еще одна загадка разрешилась, когда он прочел, что первым английским королем, признавшим, что датское право – это не чужие законы завоевателей, а тоже часть Англии, был Эдгар, он предоставил Данелагу внутреннюю автономию в социальных и правовых вопросах.

Возможно, сработало то, что викинги, ставшие уже англичанами, показывали себя прекрасными работниками, исправно платили налоги, а земли, которые они захватили, процветали.

Утро наступило настолько хмурое, что в жаркой солнечной Палестине, залитой беспощадным солнцем так, что высвечивает каждый уголок и нигде не оставляет тени, это сошло бы за глубокую безлунною ночь.

Он прислушался к орущим петухам, поднялся и пошел к окну. За спиной хлопнула дверь, это возник, похожий на грузного призрака, послушник Хильд с виноватой улыбкой.

– Не разбудил, ваша милость?

– Нет, – буркнул Гай. – Что тебе?

Хильд поспешно поклонился.

– Бумаги ночью подготовили, ваша милость! Так что позавтракаем и… можем отправляться.

Гай нахмурился.

– Что значит «можем»? А ты при чем?

Хильд снова поклонился, развел руками.

– Личный секретарь его высочества сэр Джозеф Сэмптон, стремясь получше выполнить волю его высочества, распорядился послать меня с вами, ваша милость. Дабы быть в помощь в толковании законов…

Гай в удивлении отшатнулся.

– Личный секретарь распоряжается и духовными людьми?

Хильд вздохнул.

– Не совсем так, но когда епископ Лонгчамп рядом, им договориться не так уж и трудно.

– Еще бы, – буркнул Гай, – ворон ворону… Мне жаль, что тебя подпрягают ко мне. У меня в последние годы характер подпортился.

Хильд спросил испуганно:

– В чем?

Гай ответил в раздражении:

– Непонятно? Раньше я был весь хи-ха да ха-ха, а сейчас так и тянет сразу в морду!.. Осточертело все. Одни рожи вокруг, куда делись люди?..

– Это правда, – согласился Хильд, – но все-таки все люди созданы Господом, как и людишки всякие мелкие… так что всяк отвечает перед Господом сам, не нам бить в каждую рожу, хоть и хочется.

Гай спросил с недоверием:

– Даже тебе хочется?

– Еще бы, – ответил Хильд. – Монахи отличаются от мирян тем, что умеют сдерживаться. А кулаки у нас одинаковые!

Глава 8

Сэр Джозеф все в таком же темном костюме, только крючки и бляхи не серебряные, а золотые, встретил Гая у выхода из замка.

– Вот ваши бумаги, – сказал он строго, – на владение землями. Вот предписание королевской канцелярии о назначении вас шерифом Ноттингемского графства, или шера, как говорят местные. В конюшне вас ждут две лошади, но это не подарок, а будет вычтено из вашего жалованья.

– Спасибо, сэр, – ответил Гай с осторожностью. – Этот мальчик тоже едет со мной?

Сэр Джозеф позволил своим замороженным губам изобразить нечто вроде улыбки.

– Этот мальчик, – произнес он, – весьма прыткий мальчик. Он еще как умеет ездить верхом…

То, как он это произнес, намекало на некую тайну, тем более что Хильд смиренно потупил глаза и даже шаркнул ногой, словно растирал подошвой сопли.

– А ему можно? – спросил Гай. – У нас монахи, помню, только пешком… да еще на ослах.

Сэр Джозеф поморщился.

– У вас были только тринитарии и матюрены? – поинтересовался он. – Кармелитам, насколько знаю, разрешено на муле.

Хильд пояснил самым смиренным голосом:

– Ездить на ослах или мулах – проявлять большее смирение, угодное Господу. Но Господь разрешает монахам пользоваться верховыми лошадями, если в этом есть необходимость, а не потехи ради.

Сэр Джозеф сказал нетерпеливо:

– Тогда все. Берите коней и езжайте, сэр Гай! В первые дни там на месте постарайтесь просто уцелеть. Ни во что не ввязывайтесь, пока не поймете, куда вы попали.

Он повернулся и скрылся за дверью, а встревоженный таким напутствием Гай спустился с крыльца. Из конюшни им навстречу вывели двух коней, оба застоявшиеся, мотают головами и пытаются подняться на дыбы.

Гай побаивался за Хильда, но пока он сам уговаривал своего коня успокоиться и начинать верно служить новому хозяину, за спиной прогремел частый топот.

Он резко оглянулся, Хильд на крепкой лошадке описывает круги вокруг них, вид довольный, никакого страха в глазах, полы черной рясы развеваются, как крылья ночного демона.

Гай спросил с подозрением:

– На что намекал сэр Джозеф? Ты был конокрадом?

Хильд прокричал на скаку:

– Ваша милость! Да я и родился послушником!

– Не хочешь говорить, – буркнул Гай, – не надо. У меня свои дела разгребать некогда…

Утро мирное и солнечное, свежие кони вынесли их за пределы мрачного Лондона так быстро, что Гай не успел рассмотреть, что же здесь успело измениться, вроде бы все те же каменные громады домов, деревянные тротуары, лужи посреди дороги, где застревают даже ненагруженные телеги, и высокая каменная стена с частыми зубцами, из-за которых лучники могут бить вниз почти безнаказанно.

За Римской стеной Лондона высится башня Вильгельма Завоевателя, доминирующая над крытыми соломой и красной черепицей домами и бурной рекой. Хильд в ее сторону даже не взглянул, а Гай отдал честь великому полководцу и королю.

В сорока милях к северо-востоку, по дороге к столице, они миновали Рочестер, охранявший путь в Медуэй. Далее увидели, как в тридцати милях вверх по Темзе, охраняя еще один перекресток, на холме высится укрепленный Виндзор, за ним широко раскинулись заливные луга Раннимеда. Там, где река вытекает из лесов, виднеются издали Уоллингфорд и Оксфорд. Еще дальше, посреди овечьих пастбищ и меловых холмов запада, высятся другие башни – Ньюбери в Кеннетской долине, Мальборо и Олд Сарум на Плейне, крепости долины Северна и Динского леса. Вдоль берега Ла-Манша, защищая его якорные стоянки и устья рек – Пивенси, Порчестер, Керисбрук и Корф, а на глухом кельтском юго-западе – Экзетер, Тремартон и Рестормель.

К северу от Лондона расположились цитадели, препятствующие вторжению со стороны восточных графств. Там такие же непроходимые леса, что очень успешно сопротивляются натиску человека. Хильд начал рассказывать, что в старое время здесь процветали поселения англосаксов: Колчестер и Фрамлингем, Беркхемстед и Нортгемптон, Линкольн и Ньюарк. Сейчас на их месте настоящие каменные крепости мрачно и зорко посматривают на охраняемые от чужаков земли, но следят и за местным населением, чтобы не вспыхивали бунты.

Наконец пошли пашни вслед за отступающими под натиском топоров лесами, а потом стена деревьев приняла их, сомкнулась за спинами, и кони дальше неслись в тени, воздух свежий, лесной, напоенный запахами клея, муравьиной кислоты и лесных цветов.

Хильд то и дело вырывался вперед, лицо горит восторгом, Гай поглядывал с растущим подозрением, в монастырь нередко уходят те, кто хотел бы укрыться от закона, а в движениях Хильда иногда проглядывает нечто, что опытному глазу воина говорит многое.

Он крикнул:

– Эй, Хильд! А ты давно в монастыре?

– Я же послушник, – ответил тот, придержал коня и поехал рядом, – а чтоб приняли, я должен семь лет покорно трудиться и проявлять смирение.

– Ого, – сказал Гай невольно. – Да, для тебя проявлять смирение особенно трудная вещь, да?

Хильд ухмыльнулся.

– Ваша светлость?

– И в то же время, – продолжил Гай, – ты где-то успел стать знатоком датского права.

Хильд сказал уклончиво:

– Ваша милость, даже уэссекское и мирсийское право отличаются друг от друга, хотя с чего бы, верно? Но Данелаг… о, это вообще что-то особое, ваша милость!

– Из-за скандинавскости?

– Точно, – подтвердил Хильд. – А оно, если честно, намного справедливее нашего. Главное же, что почти все наши короли весьма старались унифицировать… вот трудное какое слово!.. унифицировать правовые системы обеих частей Англии…

– И что?

Хильд посмотрел в удивлении.

– Как что? Что видите. Ничего не получилось. Даже сблизить не удалось! В Англии одна система права, у нас другая. Так что изучайте ее хорошенько, иначе так вляпаемся, что за всю оставшуюся жизнь не отмоемся.