Последний леший - Купцов Василий - Страница 25

— А что у нас сегодня на обед? — спросил Рахта, критически разглядывая умиравшего убийцу. Видимо, богатырь был все-таки недоволен ударом.

— Так сегодня ж очередь колдуна готовить! — отозвался Сухмат, гонявшийся за маленьким, увертливым парнем, судя по одежде — степняком. Удар — а тот увернулся, еще замах — опять пустое место. Улучив момент, степняк сам ударил кривым клинком. Сухмат поймал вражье железо, приняв удар у рукояти своего меча, а потом просто перехватив сабельку левой рукой. Но враг оказался хитер — оставив клинок в руках Сухмата, отступил и неожиданно ударил ногой снизу — в аккурат между ног богатыря. Сухмат взъярился — еще бы, и больно, и неудобно как-то!

— Ну, это тебе даром не пройдет! — зарычал он, бросив меч и наступая на степняка с голыми руками. Можно было подумать, кабы не этот удар — так он бы врага помиловал?

Убийца оказался и тут на высоте — схватил Сухмата за запястье и попытался, помогая второй рукой, провести прием. Сделал он все правильно, и Сухмат, предоставивший возможность осуществить захват, уже должен был, по всем борцовским правилам, лететь кувырком через голову с вывихнутой рукой… Но вот такая незадача — сколько не давил степняк на руку богатырскую, Сухмат стоял как скала, даже в локте руку не согнувши. Слишком велика была разница в силе рук и мощи мышц тела.

— Чего удовольствие тянешь? — прикрикнул на побратима Рахта, — Сам же о еде вспомянул, а теперь нашел себе развлечение…

Сухмат от души, с размаху залепил степняку левой в челюсть и свернул ее набок. Мало того, еще и оглушил врага — удар кулака был подкреплен отраженным ударом — голова откинулась, разбив затылок о камень и окрасив рыжие волосы степняка в ярко-алый цвет. Теперь он валялся на земле и беспомощно вращал глазами, не имея сил встать на ноги.

— Ну, чего, все — что ли? — в голосе Рахты звучало уже открытое недовольство, — Добей и поехали!

— Да лежачего, того… Не бьют?

— Не бьют, так в требу богам приносят, — пожал плечами Рахта.

— Я этого дела не люблю… — буркнул Сухмат, — Девок люблю, винцо да сальце — не откажусь, а резать беспомощного — уволь!

— Тогда, может, ты, Нойдак?

— Духи Нойдака не хотят свежей крови! — возразил колдун, спрыгнув с кобылки.

— Так уж и не хотят? — усмехнулся богатырь, — Не верю!

— Нойдак поклялся никого и никогда… — и Нойдак подтвердил слова какими-то диковинными движениями рук — подтверждая слова по обычаям предков.

— А, обет дал? — кивнул Сухмат, — Понимаю…

— Какое совпадение, — подивился Рахта.

— Ты что, тоже? — уточнил Сухмат, — После Полины?

— Да, дал я обет, — подтвердил Рахта, — никаким богам — ни капли крови человечьей!

— Тебе повезло, парень, — сказал Сухмат степняку, — видно, жить тебе на роду написано…

В этот момент Нойдак, стоявший рядом, дернул Сухмата за руку, тот инстинктивно наклонился и стрела, метившая в шею богатырскую, пролетела мимо. Мимо Сухмата, но не мимо степняка, приподнявшегося было с земли. Древко торчало теперь прямо из глазницы, пробив небесно-голубой глаз неудачливого убийцы.

Рахта повернул коня. Если бы не завал, он вмиг бы настиг стрелка, но сейчас жеребец переступал с камня на камень с немалым трудом. Может, у каких горцев лошади и приучены ступать на камни, но жеребец Рахты больше привык по травке да по лесу…

Стрелял тот самый, что удрал от Рахты. Молодец, конечно, другой бы струсил, удрал, а этот — настоящий вояка! Впрочем, больше выпустить стрел ему не пришлось. Дело было в том, что Сухмат, сорвав с плеча лук, начал молниеносно посылать в сторону убийцы одну стрелу за другой. Пусть не точно, зато — быстро и много. Убийца спрятался за каменной глыбой. От стрел-то он отсиделся, да Рахта тут настиг. И вновь враг не струсил — внезапно прыгнул — ну, прямо как кот — на богатыря, занося для удара кинжал. Рахта въехал с размаху железным кулаком куда-то в летящее на него тело. Хруст… Кинжал не пригодился, богатырь вышиб супротивнику мозги, сломав и вдавив кулаком носовые кости вглубь черепа.

— Все это хорошо, — молвил Рахта задумчиво, — но вот у кого мы теперь спросим — чьи люди, кто послал, кто нанял?

— Вот-вот, а сам талдычил — требу, требу богам… — напомнил побратиму Сухмат.

— Так сначала поспрашать…

— А ты не говорил, что сначала!

— Понимать надо было!

— Так ведь оно… Никого и не пожертвовали! — напомнил разругавшимся было богатырям Нойдак. Ведь спор, чуть не перешедший в потасовку, был не о чем…

— Ты прав колдун, — согласился Рахта, и добавил, да так, что предыдущие слова неожиданно изменили смысл, — тебе готовить!

Что есть такое река для путника? Река — это и хорошо, и плохо…

Что хорошо? Хорошо то, что из нее можно летом напиться, а зимой — на санях прокатиться!? А серьезно? Во-первых, у реки с голоду не умрешь, рыбы в любой русской речке всегда вдоволь, только не ленись таскать! У рек всегда деревни да селения, у больших рек — городища и большие города. Стало быть, можно отдохнуть, попариться в баньке, поесть пищи домашней, в печке томленной, с тем самым вкусом-привкусом, который нигде боле, кроме как после русской печки и не получается. Короче, река — это люди, причем не степняки какие-нибудь, а основательные, оседлые русичи.

А что в речке плохого? Да то, что через нее путникам переправляться приходится. И мокро, и опасно. Что опасного? Да много чего — и утонуть можно, в водоворот попавши, и чудищу водяному на ужин попасть, да и просто — в засаду врагу. Самое удобное ведь место — схорониться в леске рядом с речкой, да выждать, покуда мокрый путник на землю выберется, а потом — напасть. Куда отступать — позади река, впереди враг… Ну да ладно, не каждый же день засады, а волков бояться — в лес не ходить!

Предыдущая переправа была простой и удобной — река была велика, а на пересечении с дорогой, что в Киев ведет, прилепилось, к воде поближе, село большое. И лодки там были большие — по настоящему большие, чуть ли не с ладью, только что плоскодонные, специально приспособленные путников, вместе с лошадями да возами, через реку переправлять. Тогда богатыри даже и с коней не слазили — так верхом на плоскодонку и заявились, весь путь в седлах просидели, на бережок соскочили да поскакали дальше…

В этот раз на пути была совсем уж небольшая речушка, затянутая у берегов зелеными, сильно пахнущими водорослями. И не было больших лодок в маленькой деревушке. Потому не было, что был через ту речушку мостик деревянный переброшен еще много-премного лет тому назад, да снесло мостик по весне, когда речка вздыбилась, да лед пошел, все вокруг круша. А новый мостик пока еще строили, да не построили…

Что же — переправляться, так переправляться! Спросили у деревенских брод…

— Брод-то рядом, — отвечали им, — и воды по грудь, да вот только — лучше пройти вверх по реке, до Девичьего холма — там воды по щиколотку!

— Чего там! — решили богатыри, — можно и тут, где по пояс.

— А мы все у Девичьего холма переправляемся! — настаивали местные.

— Никак сахарные — растаять боитесь? — шутканул Сухмат.

— Боимся, — отвечали серьезно.

— Пиявок?

— Да завелась тут напасть поблизости…

— Что ж, посмотрим и на напасть! Как хоть, ее звать-величать?

— Жряк.

Получив столь определенные сведения, богатыри оправились к ближайшему броду.

— А кто такое жряк? — спросил у Сухмата Нойдак, — Это как кракордил?

— Нет, не бойся, это — гораздо хуже! — успокоил ведуна Рахта, после слов которого Нойдак не только замолк, но и буквально втянул голову в плечи…

Брони снимать не стали, слезать с коней — тоже. Нойдакова кобылка долго упиралась, не хотела идти в реку, в конце концов, сбросив ведунка на землю. Чего-чего, а падать, не ушибаясь, Нойдак научился — считай каждый день по пять раз — знатоком станешь, великим мастером в деле «хлоп о землю». Сбросила кобылка Нойдака, да, как ни в чем не бывало, пошла сама вброд, вслед за жеребцами Рахты да Сухмата. Делать нечего, пришлось колдуну идти вслед. Нормальные люди коней за узду ведут, а тут кобылка — впереди идет, да хозяина за собой ведет…