Совсем не респектабелен - Патни Мэри Джо - Страница 62

— Ты мог бы поговорить с Керклендом.

— Откровенно говоря, я всегда считал его дилетантом, который наслаждается тем, что имеет свой интерес в клубе, не обременяя себя при этом никакой серьезной работой. — Баптист нахмурил брови. — Я его недооценивал.

Впрочем, тут Баптист не виноват, он воспринимал Керкленда таким, каким тот хотел казаться: человеком, которого можно не принимать в расчет.

— К тому же, — продолжал Баптист, — я до сегодняшней ночи не знал, что эта девушка, которую они хотели похитить, была принцесса Шарлотта.

— Я сам никак не мог ожидать, что она появится в «Деймиене» в маскарадном костюме, — согласился Мак. — Ты знал, что затея Суиннертона не удалась?

— Нет, Фендалл ничего не говорил о той ночи, а мне не хотелось спрашивать. Мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое. Но однажды Суиннертон заявил, что я должен поехать сюда и поговорить с каким-то французом, прибывшим с другого берега Ла-Манша.

— Этот мерзавец знал, что ты считаешь меня мертвецом. Вот и хотел, чтобы ты был потрясен, — заметил Мак.

Баптист искоса взглянул на него.

— Вы передадите меня властям?

Мак вздохнул.

— Нынче ночью ты дважды спас мою жизнь, поэтому, думаю, мне не следует отправлять тебя на виселицу.

У Баптиста явно отлегло от сердца.

— Я думал, вы придете в ярость.

— Я в ярости, но если тебя посадят в тюрьму, кто же будет управлять этим проклятым клубом?

— Так вы позволите мне сохранить мое место работы?

— Трудно найти управляющего, которому можно доверять. — Мак прищурился. — Ведь я смогу доверять тебе в будущем, не так ли?

— Да-да! Всегда! — Баптист сделал глубокий вдох: — Англия приняла меня, когда я был беженцем. Я никогда не стал бы сознательно действовать против нее.

— Ты совершил огромную ошибку, но твое предательство не было умышленным, — проговорил Мак и, помедлив, добавил: — Ну а теперь убирайся с моих глаз.

— Будет сделано, — сказал Баптист и протянул ему серебряную фляжку. — Это коньяк. Ваша лошадь находится в загоне. Оседлать ее?

— Хорошо бы, — сказал Мак, довольный тем, что не придется самому беспокоиться об обратной дороге в Дувр.

Он открыл фляжку и позволил себе сделать один глоток. Коньяк обжег горло и пищевод, создав иллюзию тепла. Чувствуя себя слишком усталым, чтобы стоять на ногах, он шлепнулся на один из стульев, стоявших у карточного стола.

— Могу я помочь как-то остановить заговорщиков? — спросил Баптист.

— Скажи Руперту, что я мертв и что мой труп пошел на корм рыбам. И возьми себя в руки. У них не должно возникнуть никаких подозрений. — Мак сделал еще глоток коньяка и подумал: не послать ли с Баптистом записку Керкленду? Нет, не стоит, решил он. Незачем раскрывать истинное лицо Керкленда. — Перед уходом подбрось в огонь еще угля.

Баптист выполнил его просьбу, пламя вспыхнуло ярче, и стало теплее.

— Спасибо, мой друг, — тихо сказал француз, и вскоре Мак остался в блаженном одиночестве.

Нужно возвращаться в Лондон, чтобы рассказать Керкленду о заговоре, но сначала необходимо восстановить силы. Он сложил руки на столе и положил на них голову. Он немного согреется и отдохнет, а потом отправится в Дувр и Лондон.

Глава 39

Уилл Мастерсон осторожно шел по троне, спускавшемся к пещере. Ему не терпелось увидеть брата, но годы службы в армии научили его осмотрительности, когда находишься на неизвестной территории.

Они оставили лошадей на небольшой лужайке, которую контрабандисты использовали в качестве загона. Там уже стояла оседланная лошадь, значит, в логове, решили они, находится по крайней мере один человек, а может быть, и больше.

Уилл вытащил пистолет, а Кири достала нож. Они преодолевали последний участок тропы, ветер бросал им в лицо водяную пыль от наступающего прилива. Они вошли в пещеру. У Кири тяжело билось сердце. «Прошу тебя, Господи, пусть Маккензи будет жив!» — молилась она.

Из глубины пещеры шел слабый свет и доносился запах дыма, но не было слышно ни звука. Уилл жестом приказал ей оставаться у входа, а сам двинулся вперед. Проигнорировав его приказание, Кири пошла следом за ним. Он взвел курок и шагнул в пещеру. Его массивная фигура, так похожая на фигуру Маккензи, заслоняла ей обзор. Поворачивая четко вырисовывавшуюся на фоне огня голову, он обводил взглядом темное помещение.

— Деймиен! — Уилл опустил пистолет и, сунув его в кобуру, помчался в глубь пещеры.

У Кири замерло сердце, когда она увидела его голову, безжизненно упавшую на стол у огня. Но тут Маккензи, просыпаясь, удивленно поднял голову.

— Уилл! — глазам своим не веря, произнес он. Он вскочил на ноги — избитый, израненный, окровавленный, но несомненно живой.

Уилл заключил брата в медвежьи объятия.

— Пора бы тебе прекратить эти авантюры!

— Черт побери, Уилл! — Маккензи, в свою очередь, крепко обнял брата. — Хорошо иметь старшего брата, который всегда тебя спасет.

— Не похоже, чтобы ты сильно нуждался в спасении.

Кири, проследив за взглядом Уилла, увидела лежащее на полу тело. Да, они с Уиллом были правы, испытывая чувство тревоги.

Маккензи скорчил гримасу.

— Это не мое рукоделие. Как, черт возьми, ты нашел меня?

— Это она меня сюда привела. — Уилл кивком головы указал на Кири, которая стояла у входа, не мешая встрече братьев.

Маккензи круто повернулся и уставился на нее.

— Кири? — произнес он охрипшим голосом. — Это действительно ты, или я все еще сплю?

— Собственной персоной, — сказала она и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, бросилась в его объятия, едва сдерживая слезы. — Не я ли говорила тебе, что не следует ехать сюда одному?

Он насквозь промок и смертельно замерз, но был еще достаточно силен и обнял ее так крепко, что, пожалуй, никто не смог бы оторвать их друг от друга.

— Я еле выжил, Кири. Я… я не думал что когда-нибудь увижу тебя снова.

Подумав, что им не следует так откровенно обнаруживать свои чувства перед Уиллом, она заставила себя на шаг отойти от него. И тут только ей удалось лучше разглядеть лежавшее на полу тело.

— Говард! — с отвращением произнесла она. — Он напал на тебя, потому что ты помог мне бежать?

— Это только одна из причин, почему он подделал почерк Хаука, чтобы заманить меня сюда, а вторая заключается в том, что он тоже был подкуплен заговорщиками, — устало сказал Маккензи. — Дай мне минутку, чтобы собраться с мыслями, и я расскажу тебе всю историю.

— Я привез с собой смену одежды, — проговорил Уилл. — Пойду принесу свои седельные сумки, чтобы ты смог переодеться во что-нибудь сухое, пока не замерз до смерти. Что скажешь, если я по пути отделаюсь от трупа этого мерзавца?

Кири с содроганием отвернулась.

— Сделайте это, если можете. Он пытался убить вашего брата, хотел сделать меня жертвой группового изнасилования, а потом убить.

— Надеюсь, у рыб не будет из-за него несварения желудка, — сказал Уилл и, взяв Говарда под мышки, поволок из пещеры.

Едва он исчез из виду, Маккензи снова заключил Кири в объятия.

— От тебя исходит слабый запах рыбной туалетной воды, — улыбнулась она и прижалась к нему всем телом. — Здесь не появятся еще какие-нибудь контрабандисты?

— Луна сейчас не в той фазе, когда они работают. Не поможешь ли мне согреться? — спросил он, жадно целуя ее, а его руки тем временем скользили по ее спине, спускаясь к ягодицам. Губы у него были холодные, но она быстро их согрела.

Не знай она, что с минуты на минуту вернется Уилл, Кири содрала бы с Маккензи холодную, мокрую одежду и согрела бы его по-настоящему. Чувство облегчения и страсть — это пьянящая смесь. Они едва успели отойти друг от друга до того, как возвратился Уилл.

Уилл подал Маккензи седельную сумку.

— Хорошо, что мы с тобой одного размера. А вот обуви запасной, к сожалению, у меня нет. Переодевайся скорее, а то простудишься.

— А я разведу пожарче огонь и посмотрю, нельзя ли заварить чай, — сказала Кири. — Обещаю стоять к вам спиной и не подглядывать. — Она не возражала бы посмотреть, как он раздевается, но сейчас необходимо отдать дань правилам приличия.