Золотые слезы - Воробей Вера и Марина - Страница 11

С этими словами Снежана подошла к краю тротуара и стала ловить такси. Через минуту рядом с ней притормозил автомобиль с шашечками.

– Пока! – махнула рукой Снежана и нырнула в переднюю дверцу.

– До завтра! – успела крикнуть Света, но Снежана ее уже не слышала.

Ровенская как в воду глядела: спустя полчаса после расставания Света была уже дома. Она быстро забыла о всяких неприятных моментах и вспоминала только о том, во скольких местах успела побывать за один день.

«Представляю, сколько еще интересного я увижу со Снежаной!» – Восторженно думала Света.

Прошла всего одна ночь после их расставания, а Света уже успела соскучиться по своей подруге. Она пришла в школу еще раньше, чем неделю назад, хотя прекрасно знала, что Сне.,.. жаны не будет в такой час. Но Светлане хотелось побыстрее уйти из дома, чтобы избежать маминых расспросов и папиных наставлений. Она как на крыльях летела в школу, не зная, что судьба готовит для нее новый удар.

9

Все началось с того, что Снежана в тот день так и не явилась в школу. Света, разумеется, предполагала, что Ровенская не станет баловать преподавателей регулярным посещением занятий – это было ясно по ее поведению и отношению к учебе. Но она не думала, что это случится так скоро.

Нечего и говорить, что одноклассницы стали относиться к ней еще хуже. Вместо пренебрежения теперь Света наталкивал ась на неприкрытую неприязнь. Над ней смеялись чуть ли не в лицо. Весь день Светлана просидела за своей партой, боясь двинуться с места, шевельнуться. Она мечтала стать незаметной, исчезнуть, чтобы никому не попадаться на глаза. Ей так хотелось, чтобы о ней все забыли!

Но лицеистки думали по-другому. Напротив, они не упускали ни одной возможности, чтобы продемонстрировать ей свое презрение. Проходя мимо, кто-нибудь обязательно бросал фантик от конфеты так, чтобы он попал Свете в голову или на колени. Светлана, не смея поднять глаз, молча выбрасывала злополучный фантик. А потом ее же обвинили в том, что она мусорит в классе. Два раза, на уроках алгебры и географии, когда ее вызывали к доске, одноклассницы, ни капли не стесняясь, кидали ей на стул всякий мусор. Так что, садясь на место, она была вынуждена складывать бумажки на собственную парту – не могла же она выбросить их на глазах у преподавателей. Но и это было еще полбеды. Самое страшное ждало Свету в конце учебного дня, когда после уроков девочки спустились вниз.

– Красовская, – обратилась к ней Ира Говердовская, – не уходи, пожалуйста, нам нужно решить кое-какую проблему.

Не помня себя от страха, Светлана обернулась и увидела всю троицу: Говердовскую, Тер-Петросян и Звереву. Позади них стояло еще несколько девочек из класса, но ясно было, что все затеяли именно они.

– Не откажи в любезности пройтись с нами до кабинета директора, – продолжала Говердовская, – у нас назрел один важный вопрос, который мы хотим решить немедленно.

– Хорошо, – проговорила Света, стараясь казаться равнодушной.

Нина Викторовна была кабинете и что-то писала.

– Можно? – спросила Зверева.

– Входите, девочки, – доброжелательно и чуть удивленно произнесла Шаповалова.

Увидев, что в ее кабинет Вошли четыре лицеистки, и среди них Света Красовская, Нина Викторовна еще больше удивилась.

– Да тут целая делегация! – воскликнула она. – Садитесь, девочки.

Все, кроме Светы, расселись на стулья, стоявшие вдоль длинного стола, во главе которого сидела Шаповалова.

– Света, а вы что не садитесь?

Как всегда, Нина Викторовна обращалась к Свете на «вы» В присутствии остальных учениц. Света присела на край самого дальнего стула. Шаповалова начала тревожиться: на Красовской лица не было.

– В чем дело? – спросила Нина Викторовна, поочередно поглядев на всех лицеи сток.

– У нас возникла проблема, и мы хотим решить ее немедленно, – сказала Люда Зверева, твердо посмотрев на директрису.

– Слушаю вас. – Нина Викторовна слегка подалась вперед.

– Понимаете, – заговорила до сих пор молчавшая Карина, – все знают, у нас в школе очень чисто. Мы настолько привыкли к чистоте, что не можем терпеть, когда среди нас появляется неопрятный человек.

– Говорите яснее, – попросила ничего не понимающая Нина Викторовна.

Света чувствовала на себе вопрошающий взгляд Шаповаловой, но не смела поднять глаз на директрису.

– Не хочу никого обидеть, – заговорила Ира Говердовская, – но среди нас появился человек, который не способен отвечать нашим представлениям о чистоте и опрятности.

– И кто же этот человек? – поинтересовалась посуровевшая Нина Викторовна.

– Светлана Красовская, – в один голос ответили все три девочки.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Шаповалова, внимательно оглядев Свету, – Что-то не замечала, что Красовская у нас грязнуля.

– А вы спросите у педагогов, они подтвердят, что вокруг стола Светланы Красовской постоянно валяется мусор.

– Красовская, – обратилась к застывшей Свете Шаповалова, – неужели это правда?

У Светы хватило сил лишь на то, чтобы отрицательно покачать Головой.

– Понимаете, Нина Викторовна, – сказала Говердовская, – мы привыкли ставить сумки на пол, иногда мы что-то роняем, и все такое. А теперь нам постоянно приходится думать, что вокруг нас уже не так чисто. Мы понимаем, не все лицеистки имеют возможность приезжать в нашу школу, – Ира сделала ударение на слове «нашу», – на машинах и им приходятся ходить пешком по грязным улицам. Если бы у нас был такой же порядок, как в других, обычных школах, то есть, если бы мы носили в школу сменную обувь, то все было бы проще. Но так как у нас заведено по-другому, то мы хотим попросить вас как-нибудь решить эту проблему.

Нина Викторовна покраснела.

– К вашему сведению, Ирина, – обратилась она к Говердовской, – далеко не все из тех, кто работает в этой школе, приезжают сюда на автомобилях. К вашему сведению. Мне, как и Свете Красовской, приходится добираться общественным транспортом.

Зря Шаповалова надеялась таким образом пристыдить не в меру зарвавшихся лицеисток.

Карина, Люда и Ира переглянулись между собой с такими скорбными лицами, словно то, что они услышали, было для них неизбежным злом.

– Но вы все же не так часто поднимаетесь к нам на этаж, – ответила Говердовская без тени смущения, – а с Красовской нам приходится контактировать постоянно…

Этого Шаповалова уже не могла вынести.

– Знаете что, девушки, – отчеканивая каждое слово, проговорила Нина Викторовна, нравится вам это или нет, но то, что вы называете проблемой, не стоит и выеденного яйца. Давайте называть вещи своими именами. Вы просто не хотите, чтобы Красовская училась в этой школе. Вы, вероятно, считаете, что она недостаточно высоко стоит на социальной лестнице, чтобы учиться среди вас. Не так ли?

– Мы понимаем, что такая постановка вопроса не совсем этична, – сказала Карина, -: поэтому мы терпели присутствие Красовской. Но сегодня мы поняли – с этим нужно что-то делать.

Нина Викторовна была вне себя от негодования. Люда Зверева решила не обострять ситуацию.

– Мы не имеем ничего против Красовской, – с милой улыбкой произнесла она, – но нам не нравится, что с ее появлением нам стало не так комфортно; как раньше.

– Ну давайте откроем стерилизационную камеру, – горячась, сказала Нина Викторовна, – и будем заставлять всех, кто добирается в школу на общественном транспорте, перед тем как переступить порог, подвергаться химической обработке!

– Но это же несправедливо! – воскликнула Карина Тер– Петросян с видом оскорбленной невинности. – Почему шестнадцать человек должны страдать из-за одного?

– Ах, значит, вы страдаете! – вспылила Шаповалова. – Если так, мне придется немедленно созвать педагогический совет и поставить этот архиважный вопрос на обсуждение. Забудем об учебе, о предстоящих экзаменах и все силы бросим на сохранение стерильной чистоты в вашем классе.

– Мы только хотели, чтобы Красовская приносила с собой сменную обувь, – пискнула Говердовская, уже не настолько уверенная в себе, как в начале разговора.