Хозяйка старого кладбища - Усачева Елена Александровна - Страница 14

Поговорим, поговорим. Алексей вспомнил какой-то старый исторический фильм, где гости сидели у камина за столом и мирно беседовали. Он не успел оглянуться, как в конце залы уже трещал дровами камин. Перед ним стоял длинный стол, заставленный тарелками и бутылками. Рядом пять кресел. Перед копытами коня появился стожок сена. Около Собаки звякнула миска с кусками мяса.

— Это другое дело, — тут же вскочил с пола Дракула, подбежал к столу и схватил бутылку. — Опять! — Бутылка упала на пол и разбилась. — Кроме лимонада, ты ничего другого придумать не мог? Разве это пьют? — Он брезгливо отпихнул ногой осколки, из-за спины достал свой неизменный железный кубок. — Будешь? — » предложил он Алексею. Тот замотал головой.

Дама, девушка, Пушкин, Дракула и Алексей расселись за столом. Пушкин с Дракулой тут же принялись за бутылки. Побросали на пол газировку и лимонад, потребовали себе что-нибудь более крепкое. Девушка хрустела печеньем. Дама тянула вино. Какое-то время все молча ели. Страх Алексея совсем прошел, только сидевшая рядом Дама не давала ему окончательно расслабиться.

— Ты чувствуешь, какая в тебе сила? — медленно спросила она. — Как ты много можешь?

— А если я захочу, чтобы вас больше никогда не было? — прошептал Алексей.

— Ты этого не сможешь. Мы уже есть. И помнить о нас ты будешь всегда. А как только вспомнишь — мы появимся. Тебе не надо бояться нас — мы друзья. Мы поможем тебе, ты — нам. Мы нужны друг другу. Любое твое желание будет исполняться. Доверься нам.

— А что вы сделаете?

— Ничего. Ты просто будешь с нами.

— Всегда?

— Сколько захочешь.

— А мама?

— Слушай, пацан, — оторвался от своей тарелки Дракула, — ты что, грудной? Без родичей совсем уже не можешь?

Пушкин поднял бокал, посмотрел сквозь него на огонь:

— А меня вообще в твоем возрасте в лицей сдали — и ничего.

— Ты не о том думаешь, — ответила Пиковая Дама. — Думай о себе. Друзья, родители — это все временное. Один ты вечен.

На этих словах девушка тоненько засмеялась. Дама цыкнула на нее.

— Ты все время чего-то боишься. Мы избавим тебя от этого страха, — Дама долила остатки вина в бокал, швырнула пустую бутылку в камин. — Я тебе уже говорила — мы тебя сделаем всесильным.

— А как же школа?

Ответом был дружный хохот всего стола.

— Я говорю о вечном, а он мне о какой-то дурашкой школе. Ты же здоровый парень, а все о школе, — Дама уже слегка опьянела. — Главное, не бойся, ничего не бойся. Не думай ни о времени, ни о других людях.

На этих словах раздалось шипение, воздух в зале словно вздрогнул и раскололся боем часов. Бом, бом, бом… Алексей машинально начал считать — четыре, пять, шесть. Часы опять зашипели и смолкли.

Еще час — и его хватятся дома, если уже не хватились. Хотя нет, воскресенье, родители будут спать долго. А если мама зайдет проверить? Он же потом не объяснит, где был…

— Чего ты все время цепляешься за свою серенькую жизнь? — Дама склонилась над Алексеем. — Что тебя ждет? Учеба, работа, жена в бигудях, орущие дети и грустная смерть под старость. Эй, Пушкин, хорош жрать! Что ждет нашего маленького друга?

Пушкин отодвинул тарелку, салфеткой смахнул крошки с губ, откинулся на спинку стула, прикрыл глаза.

— Ничего особенного, мадам, — ответил он. — Как и у всех — короткая известность и бесконечное забвение. Кстати, наш друг будет писать книжки. — Он достал из-под стола том в яркой обложке, небрежно перелистал и бросил в камин. Бумага мгновенно вспыхнула. — Плохие книжки.

— Ну вот.

Дама залпом допила стакан и встала.

— Мир, он такой маленький, — сказала она, потягиваясь. — Но нам будет чем заняться. Ты подобрал неплохую компанию, малыш.

— Вы не любите людей? — перебил ее Алексей. Дракула опять заржал:

— Как же их можно не любить?

— Сейчас это неважно. Для начала ты мне немного поможешь.

— Нет! — вскрикнула девушка.

— Да, — нависла над ней Дама. — Ты должен меня освободить от себя.

— А если я не захочу? — спросил Алексей.

Ему стало невероятно легко — страх ушел, бояться больше было нечего. Он даже заболтал ногами от удовольствия, что сейчас ему так легко и хорошо.

— Захочешь, — коротко бросила Дама и нежно посмотрела на Белова. — А ты, я вижу, осмелел. Ну что, готов?

— Мне домой пора. — Алексей глянул на громко тикающие часы. Было половина седьмого.

— Пора, — согласилась женщина. — Туда мы и отправимся. Наш поэт тебе поможет.

Пушкин уже вытирал платочком руки. Алексей с интересом посмотрел на него, в голове почему-то вертелось: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…» Дракула, довольно улыбаясь, крутил в руках свой железный кубок. В его отполированных боках отсвечивало пламя камина. Алексей даже через стол чувствовал тепло огня. Приятное такое тепло, мирное, успокаивающее.

Огонь загородила фигура — это встал Пушкин. Он нервно перебрал пальцами, хрустнул суставами, обогнул стол, взял Алексея за плечи:

— Не беспокойся, я все сделаю за тебя.

Лицо Пушкина превратилось в мертвенную маску без выражения, длинные пальцы провели по плечам Алексея, дернули за руку.

«Я помню чудное мгновенье…»

Глаза смотрели в глаза. Алексей чувствовал, что его уводит этот холодный пристальный взгляд, как тогда, в химической лаборатории.

«Я помню…»

Всхлипнула за спиной девушка. Часы зашипели и стали отбивать половину. Но вместо того чтобы ударить один раз, они все били и били. И с каждым ударом страх возвращался все с новой и новой силой. Алексей попытался отвести взгляд от ледяных глаз поэта. У него это не получилось.

«Я…»

Звонок, спиртовка. Бом, бом, бом — все…

Колени Алексея предательски задрожали. Краем глаза он успел заметить, как через стол к нему метнулся Дракула. Мелькнуло перекошенное злобой белое лицо. Девушка пробежала мимо стола и что-то бросила в камин. Пламя взвилось с новой силой, огонь ударил по глазам. Дама завизжала, и вслед за ней закричал Алексей.

Стол отлетел в сторону, отброшенный телом вставшего на дыбы коня. Тарелки с остатками еды, бутылки посыпались во все стороны. За куском мяса метнулась Собака. Пол покачнулся. Пушкин упал, увлекая за собой Алексея. Тот рукой попытался заслониться от бьющего в глаза яркого света. Другую руку он выставил, чтобы смягчить удар падения о каменный пол. Но упал он не на камень, а на что-то мягкое, влажное и холодное. Яркую залу поглотила темнота. И в этой короткой темноте раздался торжествующий крик Дамы:

— Получилось!

Но ее голос перекрыл автомобильный гудок. По лицу хлестнули ветки. И только яркий свет снова резал глаза.

— Эй, кто тут лазит?

Короткий гудок. Алексей вздрогнул. Он опять был на кладбище. Въехавшая во двор машина фарами высвечивала могильные кресты. Крупный мужчина стоял около ограды, пытаясь рассмотреть, что творится внутри.

Алексей задергался, отполз в сторону.

— Кто здесь? А ну, вылазь! — крикнул мужчина, подбежал к машине и дал короткий сигнал.

— Вася, что там? — раздался из машины женский голос.

— Да пацаны безобразят, — ответил мужчина, вновь подходя к ограде. — Петровичу надо сказать, чтобы шуганул их.

Забыв про вырытый ход, брошенные лопату и фонарик, подгоняемый бешеным страхом, на четвереньках, натыкаясь на острые шипы оград, Алексей помчался к воротам кладбища. Свет фар погас, стало темно. Алексей ничего не видел. Он, как слепой, натыкался на холмики, кресты, падал, но упорно продолжал двигаться к воротам, не соображая, что они закрыты.

Добравшись до середины кладбища, он услышал, что где-то рядом трещат ветки — кто-то тоже бежит к воротам.

Новая волна страха подняла Алексея на ноги. Глаза более-менее привыкли к темноте. Он стал различать дорожки и оградки. Тяжелое дыхание и треск веток, казалось, окружали его. Выскочив на центральную аллею, Белов бросился наутек. Но не успел он пробежать и нескольких метров, как над центральными воротами загорелся свет, в сторожке распахнулась дверь, и в ее проеме появилась необъятная фигура с ружьем в руках.