Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Мой декаданс

Перминов Алексей Александрович "Грюндиг"

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Мой декаданс - Перминов Алексей Александрович "Грюндиг" - Страница 19

Изменить размер шрифта:

На аптеку

Крестовый поход на аптеку

Во имя спокойствия духа.

В момент паранойного смеха,

Сознанье - чтоб легче пуха.

Чтоб солнце светило хоть время,

Чтоб двигалась на часах стрелка.

Снимая невинности бремя,

Планируешь новую сделку.

Яма

Мне бы вылезти из ямы.

Мне б узнать, что же там дальше.

Стоя здесь, я строю планы -

Тяжелы они от фальши.

Сверху люди, я отсюда

Для них всех недосягаем.

Мать, отец! Не ждите чуда.

Ведь мой крик чем выше - тает.

«Лизергиновый выдох Деметры...»

Лизергиновый выдох Деметры,

Флюоресцентными красками тая,

Проникая по нервам, как плесень,

За кавычки выносит сознанья.

«Когти ночные. Кости ветвей...»

Когти ночные. Кости ветвей.

Лампы углей роют гардины.

Темные дыры в коробках-зубах.

Боль несет страх хирургии.

Прах бессонных ночей на руках,

Пережиданий, переживаний,

О деньгах и вере сожалений...

Жизнь ореалия звонок.

Телефонный курок намотал стол и стены.

Укол на углу ванны.

Раны и ссадины сродни медалям.

Из далей страданий

В понимание передозного состояния -

Алхимия яда растворения.

«Милосердие, сострадание,

Спаси, сохрани. К чертям весь мир бери!

Меня верни. Болотные огни

Неоном витают - «Внимание!

Отсутствие денег для пассажира не оправдание!»

«Бессоница моя напустила в душу вьюгу...»

Бессоница моя напустила в душу вьюгу.

Безжалостная сука, пожалуйста оставь меня.

Но прошу об этом зря я тебя, наверное.

У тебя власть безмерная надо мной.

Короткий покой, похожий на бред, на бой.

С тобой поднимается усталый организм

Мой, который шипит в ночи: пора спать.

И снова считать коров в нечет и чет.

Черт! Мне никогда не удастся уснуть -

Через тоннель заглянуть в завтра.

Одна единственная правда - бессонница!

Она за мной гонится и всегда догоняет.

Границу между сегодня и завтра стирает.

Меня пожирает ночь от ночи изнутри,

Запуская клещи свои в мой усталый мозг.

И каждая ночь для меня, как допрос.

Каждый вопрос допроса неимоверно прост.

Но рост вопросов в бесконечность уходит.

Оставляя единственный вопрос: как быть?

Продолжать бороться, плыть? Все бросить, утонуть?

Смерть деда

Картавя слабыми губами,

Пускаешь пузыри с дивана.

Лежишь с открытыми глазами,

Все тело - резаная рана.

Приходит доктор бородатый,

С тебя срывает одеяло,

Прописывает кушать вату.

Внутри - как мыши грызут сало.

Тени привидений движутся по коже.

Койка твоя - смертное ложе, похоже.

Ласками Морфея, фея во всем белом.

Ты уже, наверно, не будешь больше смелым.

Руки в одеялах, ноги в одеялах.

Что с тобой случилось? Что с тобою стало?

Все тебе не в радость, все тебе не мило.

Льется мимо мирро. Смерть глаза закрыла.

«Четыре части разделенья света...»

Четыре части разделенья света.

По ним через окно плывет в моря

Гроб-парусник, обоями одетый,

Туман табачный. Пепел. Якоря.

Четыре растернованные лапы

Иголками от выцветших афиш.

Детства бездумного папирусные трапы.

В углу стоит заплаканный малыш.

«Молитесь, ломаки, раз модно молиться...»

Молитесь, ломаки, раз модно молиться,

Сморкаясь друг в друга, утробой трубя.

С печалью сарказма на заспанных лицах,

Распятьем гордыни прыщи теребя.

Бродяга

Безумьем дела восхищаясь,

Счастливый хищник над добычей -

Кокетка, что в туфлях качаясь,

Завязывает кровью бычьей

Глаза безбожного бродяги,

Толкая в истерию власти,

Пока вожжа, манжетов флаги

Распахнуты над ней, как пасти.

Наш век

Копнул капканами по канавам,

Конвой катаклизмов покалечив,

Двадцатый век, с асфальтами по травам.

Лечи, не лечи - не легче.

Мы - миражи на метраже тысячелетий.

На ранах - витражи рекламы в рамах.

По норам в городах гоняет ветер

Кусочки человеков на «экранах».

В зубах-коробках ищем робко счастье,

Втыкая в тело неба смело иглы.

Собачья лесть и безразличье масти

Скрывает в играх наших зверья игры.

«Фиолетовый джаз флюоресцентной зимы...»

Фиолетовый джаз флюоресцентной зимы.

Птицы отстегивают крылья свои.

Домашние коты на работу идут.

В кострах люди книги жгут.

В барах вливают в горло бензин.

На небе желтый клин пингвинов.

Собрание замужних вдов, психов.

Идиотизма змеиный в сердце укус.

Белеет одинокий парус в снегу.

В угоду Богу дети сожгли школу.

Золу залили керосином из-под крана.

От лоботомии рана - признак совершенства.

Дети сбежались и воют на крышах,

Потому что наконец-то вышла зеленая Луна.

Рогатая сова легла спать до утра.

Деревья открыли глаза и принялись ходить.

Ввысь полетела стайка муравьев.

Из ядовитых отростков - труб дым.

За ним полетели наши души.

Плюшевые груши посыпались на снег.

Готовлю побег отсюда каждый день,

Но мне лень завершить его до конца.

Я здесь навсегда останусь, навек.

Вотрусь в доверие, получу звание - ЧЕЛОВЕК.