Тау ноль - Андерсон Пол Уильям - Страница 25

— Надо полагать, на Бете-3. Специалист по спасательным работам и контролю в случае стихийного бедствия может очень пригодиться, когда мы туда попадем.

— Это вы скрываете от других факты, капитан, а не я. Вы серьезно потрясены тем, что нас ждет. Я подозреваю, что наши шансы вовсе не так высоки, как вы хотели всех убедить. Правильно?

Теландер посмотрел вокруг и не отвечал, пока они не оказались совершенно одни в лестничном колодце. Он понизил голос.

— Я попросту не знаю. И Федоров не знает. Ни один бассердовский корабль не испытывали в таких условиях, как те, что нас ждут. Еще бы! Мы либо выйдем из происшествия без особых потерь, либо умрем. В последнем случае я не думаю, чтобы это произошло от лучевой болезни. Если какая-либо часть этого вещества проникнет за экраны и столкнется с нами, она просто сотрет нас — быстрая и чистая смерть. Я не вижу причин нагнетать обстановку, обсуждая эту вероятность.

Реймон нахмурился.

— Вы упустили из виду третью возможность. Мы можем выжить, но в плохом состоянии.

— Как, черт возьми, такое может случиться?

— Трудно сказать. Может быть, столкновение будет сильным, и весь экипаж погибнет. Необходимые люди, чьей потери мы не можем допустить… пятьдесят — это и так небольшое число. — Реймон задумался. Шаги их отдавались глухим эхом среди бормотания энергий. — В целом они отреагировали хорошо, — сказал он. — Их выбирали за храбрость и хладнокровие, наряду со здоровьем и интеллектом. Только в нескольких случаях выбор оказался не слишком удачным. Предположим, в результате катастрофы мы окажемся — ну, назовем это «лишенными возможностей». Что дальше? Как долго продержится дисциплина? А психическая нормальность? Я хочу быть готовым поддерживать порядок.

— В этой связи, — снова холодно отозвался Теландер, — прошу вас помнить, что вы действуете, подчиняясь моим приказам и согласно уставу экспедиции.

— Проклятие! — взорвался Реймон. — За кого вы меня принимаете? За кандидата в диктаторы, эдакого Мао? Я прошу вашего позволения набрать в дружинники нескольких достойных доверия мужчин и негласно подготовить их на случай крайности. Я раздам им оружие, предназначенное не для убийства, исключительно класса станнеров. Если ничего страшного не случится — или если случится, но все будут себя вести соответствующим образом — что мы теряем?

— Взаимное доверие, — сказал капитан.

Они пришли на мостик. Реймон вошел вместе со своим спутником, продолжая спор. Теландер сделал резкий жест, чтобы заставить его замолчать и направился к консоли управления.

— Есть что-нибудь новое? — спросил он.

— Да. Приборы начали чертить карту плотности, — ответила Линдгрен.

Она вздрогнула, как от боли, при виде Реймона и отвечала механически, не глядя на него. — Вот рекомендации… — Она указала на экраны и последнюю распечатку.

Теландер изучил информацию.

— Хм. Похоже, у нас есть возможность пройти сквозь несколько менее плотную область туманности, если мы создадим боковой вектор, активировав устройства торможения номер три и четыре одновременно со всей системой ускорения… Процедура сама по себе рискованная. Это требует обсуждения. Он опустил руки на управляющие клавиши интеркома и кратко поговорил с Федоровым и Будро. — Встреча на командно-дальномерном посту. Немедленно!

Он повернулся, чтобы уйти.

— Капитан… — попытался Реймон.

— Не сейчас, — сказал Теландер. Он быстро пересек помещение размашистым и резким шагом.

— Но…

— Нет, не разрешаю.

Теландер исчез за дверью.

Реймон остался стоять с опущенной головой, сгорбившись, как будто готов был рвануться куда-то. Но идти ему было некуда. Ингрид Линдгрен смотрела на него некоторое время — минуту или чуть больше по времени корабля, четверть часа в жизни звезд и планет — прежде чем сказала, очень мягко:

— Что ты от него хочешь?

— Ну, — Реймон принял обычную позу. — Его приказа, чтобы набрать полицейских в запас. Он наговорил мне каких-то глупостей вроде того, что я не верю своим товарищам.

Их взгляды встретились.

— И не хочешь оставить их в покое в часы, которые, возможно, последние в их жизни, — сказала она.

Впервые с момента разрыва они перестали обращаться друг к другу со стопроцентной вежливостью.

— Я знаю. — Реймон словно выплевывал слова. — По-моему, им нечем особенно заняться, кроме как ждать. Так что они проведут это время… за разговорами, чтением любимых стихов, за трапезой, сервированной любимыми блюдами, с повышенным рационом вина, бутылками с Земли, за просмотром музыкальных, оперно-балетных, театральных лент или занимаясь любовью.

Особенно, занимаясь любовью.

— Разве это плохо? — спросила она. — Если мы должны исчезнуть, не лучше ли, чтобы это произошло цивилизованным, спокойным, исполненным любви к жизни образом?

— Будучи чуть менее цивилизованными и прочее, мы можем повысить наши шансы на то, что не исчезнем.

— Ты так боишься умереть?

— Нет. Мне просто нравится жить.

— Я задумалась вот над чем, — сказала она. — По-моему, твоя грубость непроизвольна, ты не можешь с ней справиться. У тебя просто был такой образ жизни. Или ты не хочешь ничего менять?

— Честно говоря, — ответил он, — увидев, во что превращают людей образование и культура, я все меньше и меньше хочу стать образованным и культурным.

Чувства прорвались в ней. Ее глаза затуманились, она потянулась к нему со словами:

— О, Карл, неужели мы станем снова повторять старый спор, сейчас, когда это, может быть, последний день нашей жизни? — Он стоял неподвижно.

Она продолжала торопливо. — Я любила тебя. Я хотела, чтобы ты был со мной всю жизнь, был отцом моих детей — на Бете-3 или на Земле. Но мы так одиноки, мы все, здесь посреди звезд. Мы должны делиться той добротой, которой можем поделиться, и принимать ее, иначе мы хуже мертвецов.

— Эти разговоры для тех, кто не умеет контролировать свои чувства.

— Неужели ты думаешь, что было какое-то чувство… что-то кроме дружбы и желания помочь ему справиться с его болью, и… и желания удостовериться, что он не полюбит меня всерьез… Устав полета гласит, в числе прочего, что мы не можем по дороге заключать официальные браки, поскольку слишком угнетены и не имеем…