Научная фантастика. Ренессанс - Хартвелл Дэвид - Страница 17

Часы эволюции включились: начался обратный отсчет времени до возникновения человека. Это случилось приблизительно за шестьдесят пять миллионов лет до нашей эры.

Капитану Роберту Сингху нравилось гулять по лесу с маленьким сыном Тоби. Это был, конечно, цивилизованный, ухоженный лес, там не водились опасные звери, но здешняя природа резко отличалась от волнистых дюн, что окружали их последний дом в Аравийской пустыне, — и от предпоследнего места жительства, Большого Барьерного рифа в Австралии. Но после того как Космическая служба в очередной раз переехала, возникли какие-то неполадки в системе рециклизации пищи. Хотя в электронных меню имелись надежные дублирующие элементы, в последнее время некоторые блюда, выходившие из синтезатора, приобрели странный металлический привкус.

— Что это, папа? — спросил четырехлетний малыш, указывая на маленькую волосатую мордочку, уставившуюся на них из-за завесы листьев.

— Ну, какая-то разновидность обезьяны. Спросим Мозг, когда придем домой.

— А можно мне с ним поиграть?

— Не думаю, что это хорошая идея. Он может укусить. И, возможно, у него блохи. Твои роботоигрушки гораздо лучше.

— Но…

Капитан Сингх знал, что произойдет дальше: это повторялось уже в десятый раз. Тоби начнет плакать, обезьянка исчезнет, а он понесет ребенка домой, утешая его по дороге…

Это случилось двадцать лет назад, за четверть миллиарда километров отсюда. Воспоминания оборвались; звуки, картины, аромат незнакомых цветов и мягкое прикосновение ветра постепенно исчезли. Внезапно капитан снова оказался в своей кабине на борту космического буксира «Голиаф», он возглавлял экипаж из ста человек, выполнявший операцию «Атлант», важнейшее задание за всю историю освоения космического пространства. Тоби, мачехи и отчимы его разросшегося семейства остались далеко, в другом мире, в который Сингху не суждено было вернуться. Десятилетия, проведенные в космосе, и пренебрежение обязательными при нулевой гравитации упражнениями ослабили его организм, так что теперь он мог ходить лишь на Луне или на Марсе. Сила тяжести изгнала его с родной планеты.

— Один час до встречи, капитан, — раздался негромкий, но настойчивый голос Давида — такое имя неизбежно получил центральный компьютер «Голиафа». — Переходим в активный режим в соответствии с инструкциями. Пора возвращаться в реальный мир.

Живой командир «Голиафа» почувствовал, как его захлестывает волна печали, — последний образ его утерянного прошлого растворился в расплывчатом, пузырящемся тумане белого шума. Слишком быстрый переход от одной реальности к другой мог легко привести к шизофрении, и капитан Сингх всегда старался смягчить шок, мысленно воспроизводя самый мирный звук, который он знал: шум волн, мягко накатывающихся на пляж, и отдаленные крики чаек. Это было еще одно воспоминание из жизни, которую он потерял, из мирного прошлого, сменившегося страшным настоящим.

Еще несколько мгновений он помедлил, откладывая встречу с огромной ответственностью. Затем вздохнул и снял шапочку с нейропередатчиками, плотно облегавшую череп, которая позволяла вызывать в сознании образы далекого прошлого. Как и все звездолетчики, капитан Сингх был сторонником движения «Лысина прекрасна» хотя бы потому, что парик создавал неудобства в отсутствие силы тяжести. Социологи и историки все еще не могли осмыслить факт того, что лишь одно изобретение — портативный «Мыслитель» — смогло за десять лет сделать лысину нормальным явлением. Даже моментальное окрашивание кожи и лазерная коррекция хрусталика, упразднившая очки, не внесли такого вклада в стиль и моду.

— Капитан, — сказал Давид. — Я знаю, что вы там. Или вы хотите, чтобы я взял управление на себя?

Это была старая шутка, возникшая на основе фантастических книг и фильмов о безумных компьютерах начала электронной эпохи. Давид обладал удивительным чувством юмора: ведь, в конце концов, согласно знаменитой Сотой поправке он был Узаконенной Личностью (Нечеловеком), наделенной почти всеми качествами своих создателей, а кое в чем даже превосходящей их. Но некоторые чувственные и эмоциональные сферы были ему совершенно чужды. Инженеры не сочли нужным снабдить компьютер обонянием или осязанием, хотя это не составило бы труда. И все его попытки рассказывать непристойные анекдоты оказались настолько неудачны, что он оставил эту тему.

— Все в порядке, Давид, — ответил капитан. — Я еще командую. — Он снял маску и неохотно повернулся к смотровому экрану. Прямо перед ним в космическом пространстве висела Кали.

Она выглядела довольно безобидной: просто небольшой астероид, по форме настолько сильно напоминавший земляной орех, что сходство это было почти комичным. Несколько больших кратеров и сотни крошечных вмятин, следы столкновений, беспорядочно усеивали ее угольно-черную поверхность. По виду ее нельзя было судить о размерах, но Сингх знал их наизусть: наибольшая длина 1295 м, ширина в самой узкой части 456 м. Кали без труда поместилась бы в любом городском парке.

Неудивительно, что даже сейчас большая часть человечества не верила, что этот скромный астероид должен стать орудием судьбы. Или, как называли ее хрисламистские фундаменталисты, «Молотом Господним».

Неожиданное возвышение хрислама стало одинаково болезненным для Рима и Мекки. Позиции христианской церкви пошатнулись после красноречивого, но запоздалого призыва Иоанна Павла XXV пользоваться контрацептивами и обнаружения в Новых свитках Мертвого моря неоспоримых доказательств того, что евангельский Христос вобрал в себя черты по меньшей мере трех реально существовавших людей. Тем временем мусульманский мир утратил большую часть своего экономического могущества, когда победоносное открытие Холодного Слияния, после преждевременного сообщения о неудаче, положило неожиданный конец Нефтяной Эпохе. Время было подходящим для появления новой религии, которая, как признавали даже самые жесткие критики, объединила в себе лучшие элементы двух древних вероисповеданий.

Пророчица Фатима Магдалина (урожденная Руби Гольденберг) привлекла на свою сторону почти сто миллионов последователей, прежде чем погибнуть впечатляющей — и, как утверждали некоторые, ненужной — мученической смертью. Благодаря блестящему использованию нейропрограммирования во время церемоний для создания видений рая хрислам распространялся с невиданной скоростью, хотя по числу приверженцев старые религии по-прежнему превосходили его.

После смерти пророчицы движение, естественно, раскололось на враждующие фракции, каждая из которых якобы защищала Истинную Веру. Группировка самых ярых фанатиков, называвшая себя «Возрожденными», заявляла, что установила прямой контакт с Богиней (или, по крайней мере, Ее архангелами) через некую мачту, расположенную в зоне молчания на обратной стороне Луны и закрытую от радиошумов с Земли тремя тысячами километров породы.

Теперь Кали заполнила собой главный экран. В увеличении не было нужды: «Голиаф» парил всего в двухстах метрах над ее древней изрытой поверхностью. Двое из членов экипажа уже опустились на астероид; они были одеты в утяжеленные скафандры — ходить по планетке, на которой сила тяжести почти равнялась нулю, не представлялось возможным.

— Использую радиомаяк. Мы его прочно закрепили. Теперь Кали от нас не скроется.

Это была не слишком удачная шутка, но офицеры на мостике рассмеялись. С момента встречи в состоянии экипажа произошло едва заметное изменение, наблюдались непредсказуемые перепады от уныния к детскому веселью. Корабельный врач уже прописал транквилизаторы одному из звездолетчиков, страдавшему легкими проявлениями маниакально-депрессивного синдрома. Ситуация должна была только ухудшиться, ведь у них не осталось никакого дела — только ждать, неделя за неделей.

Первый период ожидания уже начался. На Земле гигантские радиотелескопы были настроены на сигналы с маяка. Хотя орбиту Кали уже рассчитали с максимально возможной точностью, оставался крошечный шанс, что астероид пролетит мимо. Радиомаяк поможет точно установить, что же произойдет.