Ядовитый полигон - Самаров Сергей Васильевич - Страница 27

Наверное, майор с напарником были необоснованно высокого мнения обо мне. И чистосердечно по глупости верили, что я способен дать пинка отстающему, потому что оба ломанулись в темноту, как танки, чтобы такого унизительного наказания избежать. Я не отставал, хотя пинать их, честно говоря, не собирался, только мысленно возмущался тем, как тяжело и громко дышал Полтора Коляна. Хотя, в принципе, удивляться было нечему. Попробуй-ка, потаскай бегом такую тушу – конечно, задохнешься, даже если эта туша принадлежит тебе самому. Ему бы бегать в таком темпе по шесть часов в день, тогда, может, слегка «подсушился» бы и дышать стало легче.

Местность просматривалась с базы на небольшом участке, доступном видеокамерам. Мне, в принципе, уже не было до них дела, как и до всего отряда подполковника Лагуна, возвращаться в который я не намеревался. Но на всякий случай соблюдал осторожность, потому что ситуация всегда может повернуться самым непредсказуемым образом. Действовать не спешил, хотя так и подмывало показать Александру Игоревичу, что я оставил его в дураках. Подполковник наверняка провожал нас взглядом в монитор и все видел в инфракрасном изображении. Но я сдержал свой порыв, тем более что закон военного разведчика гласит: чем меньше ты появляешься перед объективами фото– и видеокамер, тем лучше. А когда тропа запетляла в скалах, видеокамеры нас уже не видели. Но я все равно не торопился. Мало ли какую вылазку решит предпринять Лагун и может натолкнуться на тела… Тогда он все поймет. Гораздо интереснее оставить его в надежде, что все завершится благополучно. Пусть мучается, пусть думает, что сейф существует, пусть ждет и просчитывает варианты, не понимая, почему посланные им люди не вернулись.

И только тогда, когда скалы стали сходить на «нет» и мы приблизились к месту, где был протянут натяжитель от мины, я догнал отставшего напарника Полтора Коляна и, как обещал, с невыразимым удовольствием дал ему основательного пинка. Такого пинка, от которого он растянулся на тропе. Я даже не остановился, наступил ему пониже спины и нажал на спусковой крючок пистолета-пулемета. Предохранитель я заранее перевел в режим одиночного выстрела. Ствол смотрел прямо в шейный позвонок. Глушитель был хороший, и майор даже не услышал звука выстрела. Я в пять секунд догнал его, и следующий мой пинок доставил мне удовольствия гораздо больше, нежели первый. Полтора Коляна падал всем своим большим телом очень неуклюже, демонстрируя, что падать совершенно не умеет и вообще своим неслабым телом владеет скверно. Даже повернуться на спину майор не спешил, уткнувшись лицом в землю и пытаясь перевести дыхание.

Я остановился, дожидаясь, когда он хоть чуть-чуть восстановится после бега и сможет говорить. Но не забыл поднять оружие майора, упавшее чуть в стороне от него. Полтора Коляна не удостоился пистолета-пулемета и обходился «АКСУ-74». Автомат не армейского образца, и потому по виду оружия трудно было однозначно сказать, к какому ведомству принадлежал отряд подполковника Лагуна. Я для себя эту задачу решить так и не сумел.

– ?Поторопись, мне некогда, – потребовал я, вовремя вспомнив про Илдара.

– ?Что? – спросил майор, так еще и не разобравшись в ситуации.

И посмотрел на тропу за мою спину, ожидая увидеть там своего напарника. Но в темноте даже с нескольких шагов различить тело среди камней было уже невозможно.

– ?А где?…

– ?С обрыва сорвался. Накрылся. Только, к сожалению, не взорвался, как та машина, которую ты здорово с обрыва толкал. Где тело моего бедного брата было. Но ты-то точно взорвешься, если не будешь вести себя правильно. Я тебя заставлю парочку гранат проглотить. И взорвешься…

Полтора Коляна, кажется, что-то понял, и взгляд его из устало-недоуменного стал злым и жестким. Разговаривать он, кажется, совсем раздумал.

Я наставил ствол пистолета-пулемета ему в лоб.

– ?Будем беседовать?

Он молчал и на ствол внимания не обращал. Трусом майор не был и за жизнь не цеплялся. Или просто здраво оценивал ситуацию. Понимал, что ничего хорошего ему ждать не приходится. Но из положения «лежа» перешел в положение «сидя», уперев в землю растопыренные руки. И даже попробовал, насколько прочно руки упираются в землю.

– ?Похоже, ты себе язык отлежал? Это бывает, – усмехнулся я. – Еще раз спрашиваю: побеседуем или сразу пристрелить тебя?

– ?Стреляй сразу, потому что ничего нового я тебе не скажу. Зачем вообще что-то говорить покойнику? Ты сам еще не понимаешь, что давно уже покойник. И официально, в настоящем, – и в недалеком будущем, уже под своим вторым именем. Я бы на твоем месте прощение вымаливал, а не кормил людей гранатами.

Майор говорил спокойно, без каких-то особых эмоций, но я заметил, как он слегка пошевелил ногой, намереваясь подобрать ее под себя и пробуя готовность мышц отозваться на команду мозга. Мышцы, однако, следует проверять напряжением, а не шевелением. Полтора Коляна даже этого не умел.

– ?По существу вопроса ты, значит, разговаривать не хочешь… – заключил я.

– ?Куда уж больше – по существу… Я тебе самое главное сказал… А об остальном тебе другие скажут. Посмотри себе за спину, и все поймешь…

Майор был плохим бойцом, но, наверное, хорошим актером, потому что произнес он последнюю фразу вполне убедительно. Он просто не знал, с кем имеет дело. Человек с недостаточной психологической подготовкой при этих словах, сказанных вполне убедительно, обязан был бы обернуться. Но я и психологически был подготовлен и имел боевую подготовку, соответствующую своему недавнему положению офицера спецназа ГРУ. Следовательно, контролировал все звуки и ощущения, что могли бы прийти из-за спины. И был уверен, что там никого нет. Но обернуться все же очень хотелось. Поэтому я просто выстрелил, как и прицеливался, в лоб майору, снова переведя его из положения «сидя» в положение «лежа», а потом все-таки обернулся с одновременным быстрым шагом в сторону. За спиной никого не было, и шаг в сторону был лишним…

* * *

Нет, шаг в сторону лишним не оказался, потому что он позволил мне увидеть установленную между двух камней мину «МОН-50». Именно натяжитель этой мины я перешагивал недавно. Но натяжитель был метров на десять дальше по тропе. А мина, поскольку «МОН-50» имеет направленное действие, должна была поразить осколками большой участок тропы. Значит, устанавливали ее не только для меня, но и для тех, кто может двинуться сюда большой группой. Для одного человека можно было выставить ее даже рядом с натяжителем.

Соблазн переставить натяжитель был велик. Так переставить, чтобы взрыв накрыл идущих с базы бойцов отряда подполковника Лагуна. Но я знал, что сапер из меня далеко не самый лучший, а заниматься таким опасным делом в темноте было бы рискованно даже для опытного спеца. Поэтому я ограничился вздохом сожаления. Пусть мина стоит так, как ее выставили. А я не стал терять времени, вернулся, обыскал сначала напарника майора, забрал его телефон, деньги и документы, снял с автомата затвор и спрятал под камень, а сам автомат забросил подальше. Потом точно так же, и с теми же целями, проверил карманы Полтора Коляна. Брать деньги у убитых в моем положении не является мародерством, поскольку они могут мне понадобиться при обстоятельствах, которые я предвидеть не в силах. Хотя бы купить новую sim-карту для одной из двух трубок, которые вдруг у меня оказались. Выбрасывать второй аппарат я не стал, поскольку не имел зарядных устройств к ним, и, если один разрядится, второй может еще поработать.

Тела с тропы я оттащил в скалы, где сразу найти их будет трудно. Полтора Коляна был тяжелым, но я и с ним справился. Потом снял с пояса майора небольшой фонарик и тщательно осмотрел тропу, убирая следы. Большие пятна крови прикрыл камнями и присыпал сухой землей. Кажется, следов не осталось. Опытный следопыт все равно их найдет, но таких в отряде Лагуна, кажется, не было.

Я легко вспомнил номер телефона начальника штаба своего батальона, являвшегося по совместительству и командиром сводного отряда спецназа ГРУ, к которому был прикомандирован мой взвод в Дагестане. Время уже приближалось к восьми, хотя светать еще не начало, но в сводном отряде, как я понимал, давно был объявлен «подъем». В спецназе ГРУ восемь утра – разгар рабочего дня. Или дня боевого, в зависимости от ситуации, в которой находился отряд. Значит, мой звонок никого разбудить не должен.