Погоня за мечтой (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 44

Взгляд выстрелил мне навстречу.

Поежилась.

Больше врать нельзя. Нельзя.

— Да.

Язвительная ухмылка.

— Тогда, выходит, у нас есть еще один кандидат на казнь. Верно? — и закружился на месте, скользя взглядом по зрителям. Поддержка? Да нет уж. Он смаковал своим ядом, который ронял сейчас в душу "подсудимых". — И пусть эта дева не была еще одной из нас, но отлично знала уже, кто мы и что вмешаться в дела Высших не есть хорошо. Правильно, милая? — и снова взгляд в мою сторону.

Молчала.

— Что же, немота — это не отрицание. А значит, я полагаю, что ты согласна.

— Я вмешивалась не в ваш судебный процесс. Я вмешивалась не в ваше наказание. Я вмешивалась в то, что живое существо было погребено заживо. Кому, как не Вам, известно, что откапывала я тогда не своего мужа или просто возлюбленного. И даже не друга. Я откапывала своего ВРАГА. СВОЕГО УБИЙЦУ!

Вдруг Виттория нервно вздрогнула. Открыла веки и уставилась на меня.

— Если бы не ваш своевременный визит, лежать бы мне под землей, в той яме. Лежать МНЕ, закопанной ЗАЖИВО. Ведь именно в это я тогда верила, не зная сути аферы. Ведь именно своего палача я откапывала, спасая от страшной участи, а не вампира, приговоренного к лишению свободы на пятнадцать лет.

Франческо нервно фыркнул и скривился от призрения.

— УНИЧТОЖИТЬ ВСЕХ! Poena capitis! — гневно зарычал вампир и приказывающее взмахнул рукой.

Как по команде из толпы вырвалось несколько вампиров в красных атласных мантиях.

— НЕТ!!! — не успели и приблизиться палачи к своим жертвам, как вдруг молниеносно сорвалась с дивана Виттория и бросилась им навстречу.

Взлетев на несколько ярдов над землей, дьяволица прыгнула на изумленную толпу "исполнителей".

Подобно коршуну, она сорвалась с неба вниз. Резкий, жестокий удар ногами об пол при приземлении. Испуганно зарычала плитка, трескаясь от неведомой силы. Разрезанный воздух волнами набросился на врагов, с легкостью разбросав их в стороны.

Жалобно поползли по полу, пытаясь скрыться в толпе.

Виттория стояла посреди зала, жадно выпучив глаза на испуганных зрителей. Нервно дышала. Притаилась.

Казалось, малейшее резкое движение — и она разорвет беднягу на клочки.

— Тише, моя девочка, тише, — неожиданно отозвался старик в кресле. — Все будет по-твоему. Только растолкуй дуракам, что хочет моя Искья.

— Асканио, Франко сам их упустил! Франко — глупец! — завопила, засычала дьяволица, жадно выплевывая слова. — Да еще, ко всему, девушку оставил в живых! Свидетели? А как же тайна Ордена? Он поступил, как глупый юнец, а не как каратель Темной гвардии. Поверенный? Да он и взгляда моего больше не удостоится, а не то, что ВЕРЫ. Личные амбиции и желания выше нашего Закона? POENA CAPITIS!

Неожиданно Франческо упал на пол, жалобно корчась от боли. Еще мгновение — и вдруг рассыпался в прах.

Гневный взгляд в сторону старика.

Замерла. Затаила дыхание.

— А подсудимые? Чего хочет для них моя Искья?

— Я не вижу в них ничего унизительного. Они пытались жить во имя любви, а не мести и амбиций. Да, преступили закон. Да, оступились. Но они мне не служат. Да и боли Искье не чинили, как глупый Франческо…. Только Nature может решить их судьбу. Да и потом, уж, кому, как не мне, пролежавшей больше ста лет под землей, знать цену такой каре, как "vivi sepultura". Один срок забвения — это всего лишь капля истинного ГНЕВА. Но безумия им хватит сполна, сполна для того, чтобы больше никогда не переступать наш закон. Закон Вампиров. Не гневить Искью и саму Nature.

Глава Двадцать Пятая

Ни вдоха. Ни выдоха.

Ни движения, ни робкого взгляда в сторону.

Я лежала на земле, жадно выпучив глаза к Небу и мысленно, молчаливо прощалась с этим миром.

Прощалась с моим Кайлом.

Прощалась с жизнью.

Неожиданно солнце исчезло.

Кто-то наклонился надо мной, закрывая собой от меня моего вечного друга… Вечного? Теперь мне следующие пятнадцать лет тьма и тишина будут за друзей, а не ласковое солнце…

Искорки в глазах рассеялись, картинка собралась воедино.

Виттория?

Вампирша присела на корточки рядом со мной.

Милая улыбка.

— Я так тебе завидую…, - вдруг ее голос дрогнул. Искренний, нежный, надломленный… — Искренне завидую… У тебя есть тот, кто тебя любит. И кого любишь ты… Береги его. Умоляю… Я верю, что это испытание не разлучит вас. Что вы выдержите предписанные муки. Но уж лучше "vivi sepultura", чем смерть. Правда? — ласково улыбнулась, в глазах искрилась печаль, — И не делай больше ошибок. Береги себя и его. Цепляйся за хорошее, гони гадкое… Пусть сжалится над тобой Сedrus, уступит Nature, да отпустят раньше. Пусть следующие пятнадцать лет тебе будут за один день, — и на этих словах Виттория закрыла мне глаза, опустив веки.

Вот он, вечный мрак…

Да здравствует Пустота.

— Прости, — послышалось тихий шепот.

Отдаляющиеся шаги.

И тишина…

Я чувствовала, как грудки скатывались мне по телу, как земля рассыпалась, разбегалась меленькими комочками мне по коже. Как ставало все тяжелее и тяжелее…

Как моя могила заполнялась Пустотой…

Не долго доставала тяжесть земли, не долго мучили звуки, не долго раздражала пустота…

Свыклась…

Притерлось…

Стало привычным…

Пустота… Я гнала ее от себя с каждым разом все рьяней и рьяней, все злобней и злобней, все яростней и яростней.

Я пыталась следовать совету Виттории, я пыталась гнать гадкое, плохое, и жить лишь воспоминаниями о хорошем…

Мама, Браян, Бетти…

КАЙЛ. КАЙЛ. КАЙЛ.

Наша прогулка в лесу. Наш вечер в "Рамаде". Наша ночь под Уайтхорсом…

Но силы иссякали.

Терялась вера. Гасла надежда…

Гадкие воспоминания вырвались в голову, с сотый раз разрывая душу.

Разрывая… Теребя…

Хоть как-то оживляя ее.

Притерлась радость? Нет, просто, чем больше я вспоминала те редкие моменты моего счастья, тем больше лжи и фантазии стало врываться в мою память.

Я теряла связь с реальным прошлым…

Это бесило, гневило, убивало…

Сны… Все чаще и чаще они стали заменять мне мое бодрствование. Все чаще я отдавалась на милость забытья, чем рассуждениям и воспоминаниям.

Летели дни. Летели года.

Я не считала, не вела свой "больной" календарь. А зачем?

Это только больше сведет с ума…

Да и с каждым разом, с каждым моим бодрствованием все больше и больше я теряла надежду, что когда-нибудь выберусь из этой чертовой ямы.