Симфония любви - Джордан Мэрилин - Страница 10

— Или все дело в нервах, — мягко заметила Лили. — День свадьбы всегда по-особенному волнующий и беспокойный. Айви чуть ли не с пеной на губах уверяла меня, что это вполне нормально и естественно, потому что, даже если ты искренне хочешь выйти замуж, все равно какая-то часть тебя будет психовать и тревожиться. А в нашем положении это более чем подходит, верно?

— Да уж, — невнятно промычал Ник, снова пытаясь завести мотор. На этот раз поворот ключа зажигания вызвал такой скрежет, что он даже отдернул руку.

— Признаться, я сама сильно нервничаю, — снова заговорила Лили, рассеянно глядя сквозь ветровое стекло. — Наверное, все привыкли, что в день свадьбы обязательно происходят некоторые вещи, и когда ничего такого не случается, волей-неволей испытываешь какую-то неловкость.

Ник издал про себя мучительный стон. На какой-то безумный момент он горячо возжелал, чтобы этот брак вдруг оказался настоящим. Тогда какой там к черту чопорный обед в ресторане! Он уже подкатывал бы к ближайшему мотелю, где, оставшись вдвоем с Лили, смог бы стянуть с ее роскошного тела все эти дорогие тряпки и предаться с молодой женой безудержной любви.

Ошарашенный этими бесстыдными шальными мыслями, Ник вцепился руками в руль с такой силой, с какой утопающий хватается за оказавшийся рядом спасательный круг. Не прошло и десяти минут после заключения брачного контракта, а он уже почти потерял чувство реальности. Всякий раз, оказываясь в компании с Лили и разыгрывая влюбленность, Ник очень быстро забывал, что на самом деле лежало в основе этой хитроумной шарады.

С другой стороны, мужчина ведь женится не каждый день, упрямо убеждал он себя. Одного этого вполне хватало для того, чтобы полностью оправдаться перед собой за такое вольнодумство. По большому счету от него в этой ситуации требовалось одно — не обращать внимания на вызывающий ропот мужских гормонов и держать их в узде. Все успокоится и придет в норму, если ему удастся увести свои мысли от размышлений о фигуре Лили, о ее более чем симпатичном личике и ярко выраженной женственности, чувствовавшейся в каждом движении. И никаких проблем.

Машинально он еще сильнее стиснул руками руль, и от этого обручальное кольцо весьма чувствительно врезалось ему в безымянный палец. Вот предмет обсуждения, который гарантирует надолго отвлечь его мысли от проблем с либидо.

Он повернулся лицом к Лили.

— Что случилось, Ник?

Он поднял левую руку и показал указательным пальцем на обручальное кольцо.

— Вот в чем дело, — невозмутимым тоном ответил он. — С чего это ты решила, что мне захочется ходить окольцованным?

Лицо Лили приняло удивленное и обиженное выражение.

— Ну… я полагала, что раз от нас ждут взаимной любви, то обручальные кольца придутся весьма кстати. Вон Айви и Стивен просто обменялись кольцами.

Ник тяжело вздохнул, снял кольцо с пальца и протянул Лили. Его переполняли трудно выразимые противоречивые чувства, но в глубине души таилось задетое мужское самолюбие. С чего это она решила, будто он из тех мужчин, которые безропотно делают то, что им указывает женщина.

— Я вообще не ношу колец, — наконец с хмурым видом объяснил он. — Если только по твоей просьбе мне не придется вдеть его в нос на потеху всему городу.

Лили посмотрела на него и коротко рассмеялась:

— Бог ты мой, Ник, не надо из-за этого так злиться. — Протянутое кольцо она не заметила. — Все-таки лучше его носить, хотя бы на тот случай, если кто-нибудь из мэрии проболтается. Я не думаю, что это случится, но тем не менее лучше не давать лишних поводов.

— Хорошо, убедила.

— Но ты все же меня извини, — с неподдельной искренностью продолжила Лили. — Конечно, мне нужно было посоветоваться с тобой заранее. Я как-то об этом не подумала.

— Да нет, извиняться нужно не тебе, а мне, — вздохнул Ник, бросил на Лили короткий внимательный взгляд и опустил кольцо в нагрудный карман пиджака. — Я перегнул палку и приношу свои извинения.

На этот раз машина завелась легко. Ник плавно переключил передачу, мысленно продолжая казнить себя за проявленную несдержанность. Ведь обручальное кольцо само по себе не более чем безвредный кусочек металла. По-хорошему, ему следовало не злиться, а приноровиться к причуде Лили и спокойно доносить дурацкое кольцо до конца дня, а по приезде домой снять его и поглубже запрятать проклятую штуковину в выдвижной ящик письменного стола.

Мужчина вовсе не лишается своей независимости одной только женитьбой и напяливанием на палец кольца. Он понимал, что дело вовсе не в этом. Ярким примером того, как не надо организовывать семейное счастье, служили и служат его собственные родители, окончательно запутавшиеся в липкой паутине взаимных упреков и оскорблений, злобно радующиеся чужим слабостям и до изнеможения высасывающие друг у друга силы.

Слава Богу, что у него была его музыка, благодаря которой ему и удавалось держаться на плаву в беспросветности жизни. Сочинение мелодий давало ему в этом болоте скандалов твердую почву под ногами, давало нечто, что он действительно мог почувствовать, потрогать и услышать. Из ее красоты черпал он свои силы и независимость, почти как Самсон, что преисполнялся силой от собственных волос. Пока его жизнь заполняла музыка, он был неуязвим для житейских и семейных неурядиц и поступаться этой своей неуязвимостью отнюдь не собирался.

Всю недолгую дорогу до ресторана они молчали. Ник припарковал машину и помог Лили выбраться наружу. Он заранее приготовился сыграть роль ослепленного безумной любовью молодого мужа, но уже предвкушал возвращение домой, где будет наконец предоставлен самому себе и сможет с головой уйти в свою симфонию.

— Это одно из моих самых любимых мест, — вежливо заметила Лили после того, как они уселись за столик у окна, смотревшего на реку. Она по-прежнему выглядела смущенной, но как еще можно было себя чувствовать в ситуации, которую они вдвоем и сконструировали. За окном медленно вращалось мельничное колесо, ритмично выплескивая струи в лежавшую ниже течения заводь.

— Мне тоже здесь очень нравится.

Лили откинулась на спинку кресла, изо всех сил стараясь принять непринужденный и естественный вид, но, на его взгляд, получалось у нее это неважно. Однако говорить ей он ничего не стал.

— Я до сих пор не верю, что мы это сделали. Или это все-таки сон? — задумчиво проговорила Лили.

— Если это сон, тогда точно такой же сон снится и мне. Все более чем реально, Лили, и нам нужно выжать из этой ситуации как можно больше.

— Я как раз над этим и размышляю. Последнее время, когда у меня начинает неприятно сосать под ложечкой, я стараюсь думать о том, сколько сил, времени и труда я вложила в этот проклятый дом, и о том, как бы поскорее развязаться с диссертацией. — На ее губах появилась улыбка. — А ты, наверное, думаешь о своей музыке.

— Верно. Ради этого и старался, — ответил Ник.

Он чувствовал, как в душе крепнет желание поскорее оборвать те живые ниточки общения, что потихоньку уже начали протягиваться между ним и Лили. Он понимал, что ему будет трудновато все эти дни, недели и месяцы ни разу не переступить едва уловимую границу, что он сознательно проложил между любезными деловыми отношениями и желаниями его мужского начала. До сегодняшнего дня ему удавалось более или менее успешно справляться с воздержанием, однако он весьма сомневался, что такой образ жизни он сумеет сохранить все предстоящие двенадцать месяцев.

Еще вчера он кому угодно мог поклясться, что его музыка заменит ему все. Сегодня его уверенность заметно ослабла. Ему в очередной раз пришлось признать, что одно дело — принять решение и совсем другое — прочувствовать на себе все его последствия. Ему уже доводилось доказывать самому себе этот тезис. Сколько раз, промучившись до седьмого пота с начальными тактами сонаты или сюиты, выстроив наконец все гармонии в соответствии с теорией, он испытывал глубочайшее разочарование от неблагозвучности и неуклюжести мелодии, сыгранной на рояле.

Он заставил себя улыбнуться и в ожидании заказанного ленча завел легкий разговор ни о чем. Однако все его мысли неотступно стремились к ожидавшему их впереди вечеру. С компанией по перевозкам он заранее договорился о том, чтобы все его вещи, включая рояль, переправили в новый дом, где сотрудники института должны были за всем проследить. Он знал, что Лили сделала точно так же. Правда, до сих пор он свое новое жилище в глаза не видел; уйма времени ушла на то, чтобы сдать в наем старую квартиру и утрясти массу ненужных, но неизбежных мелочей. Ему хотелось вступить в свою композиторскую жизнь совершенно свободным и ни от чего не зависимым. Единственное, что ему было известно, — дом отстроен на участке земли в одиннадцать акров на Эппл-Орчард.