Случай со степанидом - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 1

Эдуард Успенский

Случай со степанидом

Случай со степанидом

Мы с папой сидели на диване, и он объяснял мне, почему я плохо учусь.

— Все дело в том, Сережа, что ты мнемотехники не знаешь.

— А что такое мнемотехника?

— Это способы запоминания разные. Вот, например, река есть в Испании, Гвадалквивир называется. Ни за что не запомнишь. А ты и не запоминай: «Гвадалквивир», ты запомни: глотал кефир. Или вот так: в городе Караганда добывается руда. Ты меня ночью разбуди — я тебе и руду и Караганду вспомню. А почему? Потому что в рифму.

— А как быть, папа, если рифмы нет?

— Очень просто. Ты все слова, которые запомнить надо, в историю свяжи. Вот назови мне десять первых попавшихся слов, и увидишь.

Я посмотрел вокруг и стал называть:

— Диван, шкаф, телевизор, цветы, пианино. — Потом посмотрел в окно. — Автобус, собака, милиционер, старушка, площадь…

— Ну ладно, — сказал папа. — Попробуем сочинить историю. «Собака купила телевизор и села в автобус. Автобус наехал на шкаф. В шкафу сидела старушка и поливала цветы. А милиционер в это время сидел на диване на площади и играл на пианино».

— Ну, чтобы старушка сидела в шкафу и поливала цветы, — говорю, — это еще туда-сюда. А чтобы милиционер на площади на пианино играл, такого в жизни не бывает.

— В мнемотехнике все бывает, — говорит папа. — Может, он к празднику готовился. Ко Дню милиции. Полонез Огинского разучивал. В общем, мы, Сережка, теперь с тобой по-другому заживем. Ты сразу отличником станешь. А я все адреса, все телефоны, все цифры в голове буду держать. Вот на работе удивляться начнут.

И тут мама вошла.

— Вот что, друзья, сходите-ка в аптеку и в магазин. Купить надо кое-что. Я вам список приготовила.

— Не надо нам список, — говорит папа. — Мы и так все запомним.

— Забудете, — говорит мама.

— Да? — говорит папа. — А мнемотехника на что?

Мама спорить не стала.

— Запоминайте, пожалуйста. Только если чего не купите, еще раз побежите. Значит, сначала в аптеку. Возьмите там горчичники и папаверин.

— Папаверин. Папа Верин. Верин папа. У нас есть соседка, девочка Вера, а у нее есть папа. Вот его и надо купить. Очень просто запоминается, — говорит мой папа. — А с горчичниками хуже.

— Ладно, папа, — говорю я. — Я тебе горчичники просто так запомню, без мнемотехники.

— Потом хлеба возьмите в булочной, половину буханки и целый батон.

Папа глаза закатил и говорит:

— Половина буханки и целый батон. Половина кухарки села на бидон. Кухарка — это повар по-старинному.

— А в гастрономе, — продолжала мама, — возьмите колбасы, пачку маргарина и триста граммов подсолнечного масла.

— Гори, гори, масло, чтобы не погасло, — запоминает папа. — Нужно нам триста грамм. Запомнили. А вот маргарин не запоминается.

— Пачка маргарина вкуснее гуталина, — говорит мама.

— Эх ты, — засмеялся папа, — только запутываешь меня. Вот куплю тебе гуталина, будешь на нем картошку жарить. Не так надо. Надо, чтобы смысл был.

Тут я не выдержал:

— Вот мы купим маргарин, чтоб поджарить колбасин.

— Это уже лучше, — согласился папа. — Больше ничего не надо?

— Хватит с вас, — сказала мама и дала нам сумку и деньги.

И мы пошли. Когда мы пришли в аптеку, папа встал в очередь за горчичниками, а меня послал покупать Вериного папу.

— Иди и возьми пачку андрюшина.

— Почему андрюшина?

— Как почему? Вериного папу зовут Андрей. Значит, нам нужен андрюшин.

Я прибегаю через минуту и говорю:

— Нет у них никакого андрюшина. Может, его по-другому зовут? Может, нам петрациклин нужен или степанид.

— Степанид нам не нужен. Нам Верин папа нужен.

И тут папа вспомнил:

— Фамилия ведь у него Васильев. Значит, нам василин нужен.

Купили мы василин, вазелин то есть, от головной боли, и в булочную пошли.

— Что нам здесь покупать? — спрашивает папа.

— Повара, который бидон съел.

— Зачем?

— Не знаю, папа, зачем. А давай мы просто хлеба купим, как всегда. Половину буханки и батон.

И тут папа про кухарку вспомнил, которая на бидон села.

— Странно, — говорит он, — я кухарку придумал, чтобы буханку не забыть, а у меня наоборот вышло. Мне буханка про кухарку напомнила.

Потом мы в гастрономе маргарин и колбасин купили. Они легко запомнились.

— Что нам еще нужно? — спрашивает папа.

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло, — отвечаю.

— Лампочки электрические, — говорит папа. — Или спички. А может быть, керосин. Его ведь тоже в лампы наливают, чтобы горел.

— Может быть, — говорю я. — Только для керосина бутылка нужна.

Посмотрели мы в сумку — есть бутылка.

— Все правильно, — говорит папа. — Помнишь, мы еще реку запоминали в Испании — глотай факир называется. А что факиры глотают? Шпаги или керосин, чтобы огонь изо рта шел.

Купили мы керосин и домой пришли. Мама сначала ничего и не заметила. И даже похвалила нас. А потом, когда вечером колбасу жарить стала, она на горячую сковородку вместо масла керосин плеснула. И тут такое началось: сковородка горит, плита горит и белье над плитой горит. Но больше всего, конечно, папе нагорело.

А я с тех пор на всю жизнь запомнил: если в доме пожарин — набирайте ноль один. Вот что такое мнемотехника!

Рассказ Алька о походе их кружка самодеятельности в сокровищницу мировых шедевров живописи и искусства — Государственный музей «Эрмитаж»

Мы туда давно пойти хотели. Нам Наталья Евгеньевна объясняла, что каждый культурный человек в нашей стране просто обязан бывать в «Эрмитаже» два раза в неделю. Нас только собрать очень трудно. В нашем кружке художественной самодеятельности все в разных школах учатся. Кто в английской, кто в математической. Я — в музыкальной. А у Натальи Евгеньевны мы в театральном кружке занимаемся. Мы туда поехали на метро.

Мы приехали на «Невский проспект» и поехали вверх. Стали там всех считать. Смотрим — Таня Купцова потерялась. Тогда Наталья Евгеньевна говорит:

— Ты, Блинов, поезжай вниз и найди Таню. Возьми ее за руку и привези сюда. А мы тебя подождем.

Только Блинов сел на эскалатор, вниз поехал, тут Таня приехала. Мы все думаем — сейчас Блинов вернется и мы в «Эрмитаж» пойдем. А Блинова все нет и нет. Он внизу Таню Купцову разыскивает. А найти не может, она же у нас уже. Тогда Наталья Евгеньевна говорит:

— Левицкий и Глухарева, давайте быстро спуститесь вниз и приведите сюда Блинова, а то он там долго будет вчерашний день искать.

Только они съехали, тут Блин въезжает.

— Нет внизу Тани, — говорит.

— Таня-то здесь, — говорит Наталья Евгеньевна. — Только мы все равно не можем в «Эрмитаж» идти. Потому что Левицкий и Глухарева внизу. Они тебя разыскивают.

— Так я к ним сбегаю!

— Хватит бегать. Добегались. Будем здесь ждать.

Тут почему-то вниз Кабаков Валера незаметно укатил. Как бы нечаянно. Мы все даже рты пораскрывали. Зачем, почему?

А затем. А потому. Ему давно не нравилось, что Левицкий все с Глухаревой заговаривает. Все спрашивает:

— А у вас в классе джинсы носят? А Высоцким увлекаются? А жвачку на уроках жуют?

И Блинов исчез. Во второй раз.

Левицкий и Глухарева вернулись, Кабаков появился, а Блинова нет. Тогда Гера Грошов взял власть в свои руки. Он так устроен, когда все запутаются, он распутывает. Он говорит: