Под прицелом - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 69

Автоматная очередь грянула сразу после очередного подрыва вспышки, противно завизжали рикошеты, отражаясь от стен, сзади кто-то застонал…

Вот они…

Ки сорвал с разгрузки последнюю светошумовую гранату, отправил вслед за первой. Непонятно, что произошло раньше, – у русских заглох автомат или взорвалась еще одна граната. Держа наготове штурмовую винтовку и включив фонарь на «максимум», чтобы ослеплять противника, Ки рванулся вперед…

Их вытащили из лаза одного за другим, положили на присыпанную пеплом и пылью землю, под дулами штурмовых винтовок. Первым вытащили злополучный контейнер, потом подняли двоих раненых морпехов. Потом начали подниматься бойцы абордажной команды – возбужденные боем, чумазые, пропахшие порохом. Последним поднялся Ки…

Видя, в каком состоянии находится его подчиненный, Ругид сам подошел нему.

– Что с вами, старшина?

– Извините, сэр… – старшину Ки слега пошатывало… – Я применил светошумовые, чтобы хоть как-то обезопаситься от встречного огня. Израсходовал все восемь штук, которые у меня были. А когда в тесном помещении взрывается светошумовая… даже если принять меры предосторожности, все равно плохо, сэр. А если восемь штук подряд… извините…

Ки вырвало…

– Идите к санитару, он окажет вам помощь.

– Не стоит, сэр… Просто надо немного поспать.

– Покажитесь санитару, старшина! – в голосе Ругида лязгнул металл. – По возвращении на базу будете представлены к награде.

– Спасибо, сэр.

– Покажитесь санитару… – Ругид подошел к этому проклятому ящику, из-за которого и началось все это дерьмо, удивился, какой он маленький… – Вермеер, здесь все нормально? Нас довезут до базы живыми?

– Нормально, сэр… – Вермеер показал дозиметр. – Я замеряю уровень каждые десять минут. Утечки нет.

– Хорошо. Твое отделение охраняет контейнер, Вермеер.

– Есть, сэр!

Русские…

– Кто-нибудь здесь знает русский?! – крикнул подполковник, чтобы все его слышали…

– Я знаю, сэр… – подбежал лопоухий паренек из отделения Джонсона. – Рядовой первого класса Гурвич, сэр!

– Русский?

– Еврей, сэр. Но это почти то же, что и русский.

– Перевести мои слова сможешь?

– Почту за честь, сэр!

– Тогда за мной… И вызовите кто-нибудь вертолеты для эвакуации! Мне не терпится унести задницу отсюда!

Русских было всего четверо, их охраняли люди из отделения Полянски. Охраняли не на шутку – даже сейчас их боялись…

– Сэр! – Полянски вытянулся перед командиром.

– Полянски… Что у нас здесь?

– Сэр, двое готовы. Один с тяжелым ранением, один с ранением средней тяжести. Они связаны, сэр, можете их допрашивать…

– Спасибо, Полянски, пока свободен… Э… ты русский знаешь?

– Никак нет, сэр, я знаю польский…

– А это не одно и то же?

– Никак нет, сэр!

Ругид умел понимать других людей, и сейчас он заметил, что Полянски не на шутку обиделся. Чему – подполковник просто не мог понять. Что такого в том, что человек знает русский язык? Что такого в том, чтобы выучить русский, – ведь Ругид знал, что он сильно схож с польским, а за знание иностранных языков в армии и КМП САСШ полагалась доплата – и за знание двух языков, естественно, она была больше, чем за знание только одного. Тем более – за знание русского, языка вероятного противника. Тем не менее – Полянски наотрез отказывался учить русский, даже зная о возможности повышения денежного довольствия. И сильно обижался, когда кто-то принимал его за русского. Для подполковника Ругида такое поведение подчиненного было просто диким, он не упускал шанса подколоть его насчет этого. Как сейчас, например…

– Их обыскали?

– Да, сэр… Еще в норе. У каждого – устройство самоликвидации, взрывчатка. Первый лейтенант Ки едва успел, если бы их не оглушило взрывами светошумовых, – так бы все и остались там, в норе, и наши люди тоже, сэр…

Подполковник Ругид всматривался в покрытые засохшей кровью лица русских, в изорванный камуфляж и снаряжение. Бросил мельком взгляд на кучку оружия, исправного и поврежденного, вытащенного морпехами из норы, отметил, что на обычное пехотное оно никак не походит. Значит, русский спецназ…

Господи… Это же совсем пацаны…

– Кто из них легко ранен?

– Этот, сэр… – подполковнику показали на одного из лежащих на спине русских, он был в сознании.

– Переводите, рядовой… Я – подполковник корпуса морской пехоты Североамериканских соединенных штатов Тимоти Ругид. Вы захвачены с грузом, принадлежащим правительству Североамериканских соединенных штатов. Прошу назвать свое имя, звание и личный номер. Я знаю, что вы состоите на службе в русской армии.

Рядовой перевел. Подполковник долго ждал ответа. И не дождался…

– Послушайте, солдат… Я не знаю вашего звания, поэтому обращаюсь к вам именно так. В том, что вы ответите на мои вопросы, нет ничего плохого. Согласно правилам Женевской конвенции по обращению с военнопленными, вы можете сообщить мне эти данные, чтобы я мог известить о вас правительство вашей страны.

Русский упорно молчал. Хотя по глазам подполковник догадался, что смысл его слов тот понял и без переводчика…

Вот так…

Подполковник Ругид поднялся на ноги, понимая, что спрашивать бесполезно. Теперь надо решать – что с ними делать дальше…

Война не объявлена, захваченное лицо отказалось сообщить о своей принадлежности к регулярным войскам того или иного государства, захваченное лицо действовало против интересов Североамериканских соединенных штатов и стреляло в офицеров морской пехоты САСШ. Следовательно, подполковник мог считать попавшее ему в руки лицо повстанцем. Согласно Полевому уставу по противоповстанческим операциям [83]пленного повстанца следовало подвергнуть пыткам для получения от него развединформации, а потом – ликвидировать.

Но подполковник играл по собственным правилам. Он знал, кто писал этот полевой устав, – реальных людей, майоров, подполковников, полковников, а не тех генералов, чьи имена были указаны на обложке. Все они прошли Мексику, Колумбию, Сальвадор… Маленькие грязные войны, победа в которых, если ее и удается достичь, не укрепляет, а разлагает армию. Ругид знал, насколько искалечена у этих людей психика, – кое-кто уже покончил с собой, сделал «кольт» своим последним собеседником, не в силах жить после того, что совершил. И Ругид знал, что достойно выигрывать тоже надо уметь – это умение не менее важно, чем умение достойно проиграть.

– Санитар! – крикнул он.

– Сэр! – к подполковнику подбежал ротный санитар с большим рюкзаком с красным крестом.

– Как наши раненые?

– Оба легко, сэр. Рикошетами. Тумбс месяц похромает…

– Хорошо. Окажите помощь русским. Я хочу, чтобы они остались в живых.

– Сэр, это же русские… – встрепенулся Полянски и осекся под тяжелым взглядом подполковника…

– Вот именно. А мы – североамериканцы. И все мы солдаты – и мы, и они. Я был бы рад, если бы в Корпусе морской пехоты служило побольше таких солдат, как эти русские.

На горизонте из-за горных вершин уже доносился едва слышный, мерный рокот лопастей эвакуационных вертолетов…

А ведь сегодня – парад оранжистов. Интересно – состоялся он или нет? Последние годы двенадцатого июля я работал, как чокнутый…

Жизнь показала, что затея с «ярким пятном» оправдала себя на все сто. Только два раза нас останавливали, и ни разу не произошло ничего такого, что заставило бы меня понервничать. Два молодых человека в путешествии. Почему не с девушками? Хм… как бы ответить на этот вопрос так, чтобы не нарушить чьи-либо права на свободные сексуальные предпочтения. Слава богу, что в Великобритании все так запущено. Существует несколько ассоциаций геев, очень влиятельных, в их рядах большое количество членов как Палаты общин, так и Палаты лордов, лордов среди геев даже больше. Существуют законы, которые защищают права геев, даже если посмотреть на них не так, не говоря уж о том, чтобы высказать к ним свое отношение, – можно запросто огрести неприятности с полицией. Поэтому прикинуться геями – один из способов пройти по улице и проехать по дороге незамеченными. Жаль, что не сообразил прикупить женскую одежду. Но и броского макияжа для маскировки вполне хватало…