Под прицелом - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 117

– Вас понял, идем туда.

– Второй, все чисто. Угроз по секторам не наблюдаю.

– Принял, Ковбой идет на исходную. Третий, что там?

– Все нормально… Это мужчина, он посадил на плечи ребенка, чтобы тот мог увидеть Ковбоя. Все нормально отбой.

– Вас понял. Всем группам – внимание! Ковбой на исходной!

Марианна заняла позицию левее и ниже трибуны, ее взгляд скользил по толпе, отыскивая того, кто был ей нужен. Его она увидела почти сразу – среди пула журналистов, по самому центру. Микрофон, карточка «пресса» на шнурке на шее – все, как положено. Их глаза встретились, и русский… подмигнул ей. Странно – но почему-то ей сразу стало спокойнее. Хотя бы потому, что если Лондонский снайпер – в числе журналистов – стрелять в президента откуда-то с другого места он не сможет. Кем бы он ни был – но быть сразу в двух местах неспособен ни один человек…

Президент улыбнулся – это он умел делать, как никто другой в мире. Дамы называли его улыбку «сумасшедшей»…

– Погода сегодня нелетная, не так ли?

Даже эта шутка невпопад вызвала искренний смех.

– Когда-то давно… – начал президент, – настолько давно, что об этом не помнит даже протокольный отдел Белого дома, в вашей столице установилась добрая традиция. Любой человек, какого бы он ни был положения в обществе, мог прийти сюда, встать на это место и высказать все, что думает. Здесь и сейчас стою я, простой североамериканец, волею судьбы ставший президентом, но сейчас выступающий перед вами как обычный человек. И я надеюсь, вы меня выслушаете так же, как до этого выслушивали других…

Где он?

Стоя в толпе журналистов, держа ограничивающую мое поле зрения тяжелую профессиональную камеру, я вертелся, пытался смотреть по сторонам и нервничал. Нервничал, потому что не понимал.

Сегодня, по моим расчетам, был последний день для того, чтобы нанести удар. Последняя возможность в Великобритании, если ее упустить – то вся комбинация теряет смысл. Или эта комбинация вообще лишена смысла, она родилась лишь в моей беспокойной голове?

Если нет – тогда где он?

Осматривая диспозицию, я не мог избавиться от беспокойства. Сама трибуна, с которой выступал президент, казалась хорошо защищенной от возможного снайперского выстрела. В Лондоне, помимо меня, работала аналитическая группа, они просчитывали возможности покушения и пришли к выводу, что лучшая возможность была в Оксфорде, где президента загнали на поле для гольфа и он торчал больше пятнадцати минут на почти ровной площадке. Прикрыть его там на сто процентов было просто невозможно.

Но Лондонский снайпер тогда не выстрелил.

Здесь все обесценивали деревья. Деревья и низкая лондонская застройка центра, не позволявшая снайперу господствовать над местностью и делать дальние, по-настоящему дальние выстрелы. По нашим прикидкам, он мог стрелять либо с ворот, ведущих в Гайд-парк, либо с крыши здания лондонского отеля «Хилтон» на Парк-лейн, одного из самых роскошных отелей города. Как вариант – со здания музея Веллингтона, но под острым углом такой выстрел очень сложен. И самый невероятный вариант – с крыши стоящего за спиной оратора здания отеля «Лейнсборо», почти в упор.

И все! Больше нормальных траекторий не было! Ни одна другая позиция не годилась – либо мешали деревья, либо другие здания. И все возможные позиции для стрельбы Секретная служба знала не хуже нас и, конечно же, перекрыла.

Мало того. От всех названных мною позиций до цели – расстояние от пятидесяти до трехсот пятидесяти метров. Все это – в кольце оцепления. Как он собирается уходить после выстрела?

Оставалось только одно.

Если он все же проник внутрь полицейского оцепления. Если он собирается стрелять не из винтовки, а из пистолета или из стреляющего устройства, замаскированного под бытовой предмет. Но в таком случае еще более непонятно, как он собирается после этого уходить?

Проклятье…

Я посмотрел на часы – президент уже плавно закруглял речь.

Холодом обдало затылок.

Это странное, ни с чем не сравнимое чувство. Говорят, что у людей всего пять чувств, не больше. Но это не так, на самом деле шестое чувство есть. Люди, прошедшие ад локальных конфликтов, могут видеть и затылком. И если на них смотрит снайпер – они это чувствуют. Только поэтому они и живы до сих пор…

Медленно, очень медленно, зная, что за мной следят, я повернулся. Взгляд метнулся, высматривая что-то, не укладывающееся в общую картину событий, что-то находящееся не на своем месте. Что-то, представляющее собой смертельную угрозу.

Птицы… Деревья. Белоснежные арки ворот, ведущих в парк. Отель. Шум Пикадилли…

Отель!

Более темный квадрат на сером фоне стены. Господи…

Позиция!

Снайпер рассчитал все. Он рассчитал, что Секретная служба будет постоянно наблюдать за самыми уязвимыми местами – крышей и окнами. Он знал, что наблюдать будут не глазами, а с использованием биноклей и оптических прицелов. Он знал, что у каждого будет свой сектор наблюдения и никто от него не оторвется. Он знал, что на стены не обратят никакого внимания. И он знал, что несколько секунд у него наверняка будет…

Триста пятьдесят метров! И выстрел может последовать в любой момент…

В кармане я нащупал приборчик, размером с брелок автомобильной сигнализации. Достал из кармана, крепко, до боли в пальцах, нажал на его поверхность, продавив тонкую пластмассу, и выбросил под ноги. Истошный, нестерпимый вой разорвал тишину…

Это была одна из новомодных штучек – брелок «антивор». Нажать – и истошный вой привлечет внимание полиции, отпугнув одновременно грабителей. У меня же был замаскированный под брелок для ключей «девайс» одноразового использования…

– Действие [126]! – громко выкрикнул кто-то.

Но агенты ближнего круга охраны уже среагировали, реакция у них отточенная, их годами учат сначала действовать, а потом разбираться. Сто двадцать децибел ударили по ушам – и в тот же самый момент агенты бросились со всех сторон на президента, словно защитники на прорвавшегося с мячом в очковую зону нападающего, и буквально смели его, погребли под своими телами, сбили с ног и уронили на трибуну. Один из агентов со щитом, замаскированным под папку, повел себя непрофессионально – бросился на кучу-малу сверху, прикрывая ее собой, вместо того чтобы прикрыть броней, зато второй моментально развернул свой импровизированный щит, создав еще одно препятствие между президентом и возможной угрозой.

– Действие!

– Уводите его! – крикнула Марианна, еще не понимая, что происходит.

Донован, остававшийся на ногах, пришел в себя, выхватил пистолет.

– Уводим его! Пошли!

Все это выглядело бы смешно, если бы не было столь серьезно. Подбежавшие несколько агентов, выхватив оружие – пистолеты «кольт» и компактные пистолеты-пулеметы «инграм», окружили барахтающуюся на трибуне кучу-малу живым кольцом, мгновенно образовав вторую линию защиты. Только после этого агенты ближнего круга, прикрывая президента собой, волоком потащили его с трибуны, словно пьяного, не давая ему подняться. Еще несколько агентов на острие расчищали дорогу основной группе, сбивая неосторожных с ног и действуя, подобно нападающим в североамериканском футболе, грубо и жестоко, отвешивая удары направо и налево…

– Пошли, пошли, пошли!!!

Дверь «бегемота» уже была распахнута, президента дотащили до машины и буквально зашвырнули в нее, словно мешок с мукой. Следом, держа наготове пистолет, в машину прыгнул еще кто-то из агентов, затем еще один.

– Уехали! Уехали!!!

В обстановке полного бардака и паники Марианна осталась на ногах – ее едва не сбили с ног, когда тащили по трибуне президента, но она уцепилась за что-то и не упала. Она должна была последовать за президентом, но осталась на месте. Из-за русского. Она уже сообразила, что сигнал подал он. Поскольку что-то заметил. И теперь она должна найти его взглядом, чтобы понять, что делать дальше…