Щит времен - Андерсон Пол Уильям - Страница 55

— Мы потеряли его, — вздохнул Сломанный Клинок. — Теперь расплачиваться придется племени.

— Может, и нет, — отозвался Красный Волк, погруженный в размышления.

— Он не мог далеко уйти. Арюк вполне может быть по ту сторону следующего холма. Надо набраться терпения.

Воздух прогрелся настолько, что охотники сидели, почти не чувствуя холода. Они выжидали, словно терпеливые рыси.

Около полудня снегопад прекратился. Они пошли на север. Путь был трудным, снег доходил до лодыжек, а в некоторых местах до колен.

«Вот бы нам волшебные сапоги, чтобы шагать по сугробам. Интересно, есть ли такие у Высокого Человека и Солнечных Волос? Да, Арюку теперь намного труднее, чем нам», — думал Красный Волк.

С гребня холма им открылся вид на бескрайнюю равнину. Облака рассеялись, и синие тени вытянулись над первозданной белизной снега. Отчетливо просматривался каждый куст и валун. Мужчины пристально осматривали равнину, пока Сломанный Клинок не выкрикнул:

— Вон там!

Сердце Красного Волка подпрыгнуло.

— Может быть. Пошли!

Мужчины с трудом спустились по склону. К тому времени, когда они достигли обнаруженной цели, солнце зашло, но его отблески еще освещали землю, позволяя охотникам ориентироваться в заснеженном пространстве.

— Да, это человек, — произнес Красный Волк. — До него совсем недалеко. Смотри, как он барахтался в сугробах… здесь он споткнулся, упал и едва поднялся на ноги.

Рука Красного Волка, запрятанная в рукавицу, крепко сжала древко копья.

— Он наш!

По равнине идти стало проще, они не тратили много энергии, передвигаясь налегке без привычной им тяжести добычи. Мир окутала ночь. Небо было почти безоблачным, но луна еще не появилась: звезды, колючие от стужи, вскоре усеяли небосклон. Преследование не составляло охотникам труда.

Внезапно Сломанный Клинок резко остановился. Красный Волк, услышав его учащенное дыхание, взглянул вверх. Над северной кромкой горизонта Зимние Охотники развели свои костры.

Сияние в форме лучей и волн трепетало в небесах, разгораясь все ярче и устремляясь ввысь, пока не достигло вершины небесного купола. Мороз окреп, и все звуки кругом застыли в неподвижности. Живым осталось лишь мерцание света на снегу. Охотники застыли в благоговейном ужасе. В небе танцевали самые могущественные из их предков, чьи призраки обладали силой, с которой не могла совладать земля.

— Вы все еще с нами, — наконец выдохнул Красный Волк. — Вы не забыли нас, так ведь? Смотрите на нас! Храните нас! Отведите страхи и мстительных духов от ваших сыновей! Во имя вас мы убьем этой ночью.

— Я думаю, что они и пришли ради этого, — тихо вымолвил Сломанный Клинок.

— Мы не заставим их ждать.

Красный Волк двинулся вперед. Вскоре он увидел какое-то пятно на снегу около погасшего костра. Он прибавил шагу. Тот, другой, должно быть, тоже заметил охотника, потому что до него донеслось отрывистое пронзительное бормотание. Что, неужели у Полевых Мышей тоже есть песни смерти?

Приблизившись, он обнаружил Арюка сидящим со скрещенными ногами в яме, которую тот сам для себя вырыл.

— Я сделаю это. Сломанный Клинок, — сказал Красный Волк. — Бегущая Лисица был близок мне по Духу.

Он зашагал так, словно свежий снег больше не был помехой его ногам.

Арюк поднялся. Он двигался очень медленно, неловко, отдавая свои последние силы, но ни разу не съежился от страха. Арюк допел свою песню и теперь стоял, тяжело опустив плечи с висящей плетью левой рукой, укрытой одеждами из шкур. Он все еще твердо держался на ногах. Мороз посеребрил его бороду. Красный Волк подошел к нему, и Арюк улыбнулся.

Улыбнулся.

Красный Волк остановился. Что означает эта улыбка? Что она может предвещать?

Безмолвные огни полыхали у них над головами, отдавая команду охотнику. Он сделал шаг, другой.

«Он — не загнанный зверь, — сознавал Красный Волк. — Арюк готов к смерти. Ну что же, он получит ее легко. Я постараюсь. Он сам заслужил свою смерть».

Охотник обеими руками ударил копьем. Кость и острый кремень вонзились в грудь Арюка и пронзили сердце. Копье удивительно легко вошло в изнуренную плоть. Арюк рухнул навзничь. Тело один раз дернулось, и в горле что-то клокотнуло. Арюк затих.

Красный Волк вытащил копье и склонился над телом. Сломанный Клинок присоединился к товарищу. Неистово в небесах метались языки света.

— Дело сделано, — произнес безразличным тоном Сломанный Клинок.

— Не совсем, — ответил Красный Волк.

Он извлек из сумки покрытую узорами кость и зажал ее между зубами. Опустившись на колени. Красный Волк развязал торбу Арюка. В ней не было ничего, кроме… Он достал глаза Бегущей Лисицы.

— Вы вернетесь к нему, — пообещал Красный Волк.

Передавая комочки плоти Сломанному Клинку, он сказал:

— Заверни как следует и спой им Песнь Духа. У меня другие заботы.

«Для человека, ждавшего смерти и раздавленного усталостью, Арюк отошел спокойно, почти счастливо, насколько было видно в этих колдовских всполохах. Какое знание ведомо ему? Что он собирался делать… потом? Нет, он ничего не сможет. Ответствующий научил меня, как победить духа».

Красный Волк поступил с телом Арюка так же, как недавно Арюк с Бегущей Лисицей. Он размозжил глазные яблоки с помощью двух камней, выкопанных из-под снега. Затем разрезал живот Арюка и натолкал камней в брюшину. Связав запястья и лодыжки ремешками из кожи росомахи. Красный Волк пронзил копьем грудь Арюка с такой силой, что оно, выйдя через спину, глубоко воткнулось в лед.

Красный Волк принялся плясать вокруг тела, взывая к своему тезке. Отцу Волков, и прося послать сюда побольше волков, лисиц, ласок, сов, Воронов и прочих пожирателей падали, чтобы они расправились с останками.

— Вот теперь дело сделано, — сказал он. — Пора.

Красный Волк чувствовал опустошенность и усталость, но он должен пройти как можно больше, прежде чем его свалит сон. Когда настанет утро, им со Сломанным Клинком необходимо будет обнаружить какой-нибудь ориентир вроде горы вдалеке, чтобы отыскать обратный путь домой.

Под переливами небесных костров охотники двинулись по равнине назад.

За несколько месяцев старый бродяга мамонт стал для Ванды Тамберли почти что другом. Ей грустно было думать о неизбежном расставании. Но она собрала достаточно информации, которая могла содержать в себе ключ ко всеобщей истории Берингии. Ванде, если она собиралась расширить свои познания, следовало заняться другими объектами. Руководство уже хотело перевести ее в какое-нибудь иное место и в иное время. Ванде с большим трудом, то и дело связываясь со штаб-квартирой Патруля через пространство-время, удалось настоять на том, чтобы ей разрешили провести здесь еще какую-то часть ее жизни, чтобы завершить годовой цикл наблюдений и встретить последнюю для нее весну в Берингии. Ванда подозревала, что в центре догадываются о том, что ей на самом деле хотелось бы подольше понаблюдать за тулатами.

Не то чтобы у нее не оставалось чисто научных целей, на которые можно было потратить века. Ванда слышала, что гражданские специалисты вели независимые исследования этого периода в широком временном охвате. Но эти ученые принадлежали цивилизациям из будущего, такого далекого и чуждого ей, что Ванда и не помышляла о совместной работе с ними.

Она служила в Патруле, заботой которого оставались непосредственно человеческие отношения. Такая работа имела свои преимущества, над которыми Ванда часто размышляла. Подлинное понимание экологии заложено в ее составляющих — геологии, метеорологии, химии, микробах, растениях, червях, насекомых, крошечных позвоночных. Она же занялась изучением грандиозных созданий, стоящих на одной из верхних ступеней эволюционной лестницы. Конечно, попутно она собирала и данные о прочих процессах. Главным образом, Ванда следила за целой стаей маленьких роботов, копошившихся, как жуки, собирающих образцы и передающих информацию в ее компьютер. Но она также ходила по следу, наблюдала из укрытия или с расстояния за животными, исследовала озера, изучала миграции мамонтов, и все это было прекрасно, интересно и реально.